Павлина Морозова - Лес видений

От злости она отломила небольшой ивовый прутик, засунула в рот и принялась жевать горьковатые волокна, то и дело морщась, сплёвывая и ругаясь самыми грязными словами, что доводилось ей слышать в своей жизни.

* * *

Она уже успела сжевать штук пять таких прутиков вместе с набухающими на них почками (весна?), нашла и выкинула какие-то лжегрибы, поймала и выпустила лягушку, а рассвет, как назло, всё не наступал, хотя Немиле казалось, что шла она часа три – не меньше.

Но не зря она среди деревенских имела славу страшной упрямицы; Немила не рассматривала ни малейшей возможности сдаться и повернуть обратно, а продолжала идти вперёд.

Рано ли, поздно ли (по личным впечатлениям Немилы, скорее поздно), но усилия её вознаградились. Тропинка, как и полагается, куда-то привела.

Первым делом Немила услышала голоса, много голосов, десять или больше, среди них только мужские, разной тональности, от грубого и низкого до тоненького и почти детского, и все они говорили одновременно, при этом вразнобой, каждый – о своём, отчего создавалось ощущение полнейшей какофонии звуков, которая с каждым шагом приближалась.

Немила ужасно обрадовалась. Почему-то подумалось ей о батюшкиной дружине, но она тут же одёрнула себя: дружина сейчас очень далеко, с запада идёт, до Лыбедь-града ещё даже не добралась.

Но что же то за голоса были? Неужели здесь есть живые люди, в этой глуши? Невзирая на сомнения, Немиле почему-то сразу показалось, что эти голоса дружелюбны, что, придя туда, откуда они доносятся, она найдёт и кров, и пищу, и отдых. Оставшиеся до голосов шаги она преодолела бегом, благо, уже почти рассвело.

– Осторожней, девка!

– Ой! – вынырнув из-под ветки, она почти вписалась во взявшуюся из ниоткуда преграду и только благодаря предупредительному вскрику успела в последний момент затормозить.

– Стой! Кто такая, куда и зачем путь держишь?

Это был частокол из плотно подогнанных друг к другу брёвен. Немила опёрлась рукой на одно из них и медленно осела вниз, другой рукой придерживая снизу живот, который онемел, стал твёрдым и тяжёлым. Не обращая внимания на незримых свидетелей, она уселась прямо на землю, спиной привалилась к дереву, закрыла глаза. И поглаживая рукой живот, медленно, глубоко задышала.

– Эй, ты только не умирай тут, малахольная.

Голос, обратившийся к ней, был звонкий, молодой, а главное – невраждебный.

Немила разлепила веки и посмотрела по сторонам, перевела взгляд выше и ахнула. Сверху частокол увенчивала человеческая голова, живая человеческая голова, которая моргала глазами, шевелила губами и обладала светлой шевелюрой, едва прикрывающей уши. Голова могла принадлежать юноше, одно но – вместо тела она была насажена на заострённый конец бревна.

Почти сразу Немила заметила ещё две головы, они располагались на небольшом расстоянии от первой и несколько отличались от неё – у одной были усы и борода, и волосы полностью закрывали уши, у другой лицо было гладкое, а макушку венчал колпак.

– Кто ты такая и откуда? И куда? – хмуро повторил тот, что постарше, а самый юный, что был в колпаке, беззлобно добавил:

– Здесь не место юным прекрасным девам.

– Я Немила, живу в деревне на окраине леса. Не видали ли вы женщину некрасивую, с волосами до пят и… нагую? – вымолвила Немила, едва ворочая во рту пересохшим языком с привкусом горечи. И жалобно взмолилась: – Добрые молодцы, а дайте водички хлебнуть!

Кто-то фыркнул – кто-то не из этих троих. Немила видела, что частокол дальше идёт, и подумала, а что если частокол этот увенчан другими головами, которых отсюда не видно?

– Ха! Это ты богинку назвала женщиной? А за добрых молодцев спасибо, давно нас так никто не величал. Ты только водицу болотную не пей, – заботливо посоветовал тот, кого она про себя окрестила средним.

– Встань и подойди, я посмотрю на тебя, – приказал старший, и Немила не посмела ослушаться этого уверенного, сдержанного… человека? Ну, голова-то у него точно была человеческая, самая настоящая, на ней имелись рот, нос и глаза, и кустистые брови, и голос был из тех, что с первых слов вызывают внутренний трепет.

Одним словом – красавец-мужчина, чем-то неуловимо похожий на батюшку, но несколько моложе. И всё в нём было идеально, если бы не одна маленькая особенность, что одним своим видом могла испугать кого угодно. По счастью, Немила слишком утомилась, чтобы так уж сильно испугаться.

А особенностью той была шея, которая резко заканчивалась чуть ниже бороды и в месте обрубка переходила в гладко отёсанный деревянный столб цвета предрассветных сумерек.

Немила смотрела на этих трёх бестулых исполинов, высоко задрав голову. Немаленькие то были головы, черты на них были крупные, да и столб, который они венчали, был толстым и крепким.

Старший сдержанно осмотрел Немилу с высоты своего положения, нигде не останавливая внимания дольше положенного приличиями. Спросил:

– Ты заблудилась, девица-красавица?

Немила честно покачала головой и ещё раз повторила:

– Мне бы богинку найти…

– Иди домой! Никому ещё встреча со злобной, проклятой нечистью не сулила ничего хорошего! – выплюнул тот в ответ и сжал свои мощные челюсти, заиграв желваками. Тот же миг, Немила могла поклясться, в чистом небе раздался раскат грома.

– Но я не могу домой!

Не в силах боле сдерживать впечатления от прошедшей ночи, Немила истерично зарыдала и плюхнулась на колени, оперевшись головой о деревянный столб частокола.

– Дура я, дура, дура! Не смогла проклятие с Ивана-царевича снять! Не смогла от детей избавиться! Даже умереть не смогла, потому как богинка бросила меня посреди болота и сбежала! Может, хоть от жажды и голода помру, прямо тут, ежели не прогоните!

– Осади, осади, – пробормотал старший и принялся вращать глазами по сторонам. – Эй, братья, вы слышали?

– Слышали, братец Март, – послышалось откуда-то из-за деревьев. Голос был скрипучий и древний, слова проговаривал чётко и ясно. Немила мгновенно оробела, представив обладателя сего голоса. – Прояви-ка гостеприимство, пусть девица-красавица колодезной водицы изопьёт.

Рот Марта приоткрылся, но оттуда не вылетело ни слова. Глаза его покорно моргнули, и вдруг участок частокола меж двух голов начал опускаться, втягиваясь в землю.

– Как тебя зовут, девица? – с явной тяжестью выдохнул соседний брат, хотя, казалось бы, без лёгких ему нечем было выдыхать. Немила склонила голову и как положено назвала своё имя.

– Я, Апрель, от имени всех двенадцати месяцев приглашаю тебя, Немила, в обитель нашей хозяйки. Проходи, коль сама желаешь этого, – вымолвил усатый, пронизывающе глядя сверху вниз на несчастную одинокую пришелицу. Немила уже подалась по направлению ко двору с намерением занести ногу над тем местом, где ещё недавно торчали острые колья, но тут, к явному неудовольствию остальных, вмешался тот, что без растительности на лице и в колпаке.