Павлина Морозова - Лес видений

– За какие заслуги мне причитается красота такая? – спросила Немила, теребя новую юбочку, поясок которой завязывался прямо под грудью, тогда как лесная отшельница была одета не сказать, чтоб в обноски, но весьма скромно: в грубую рубашку с завязками спереди, в передник грязноватый и выцветший, да в зелёную юбку без вышивки.

– Пользуйся добротой моей да не задавай вопросов, – беззлобно ответила та. – Вот сейчас накормлю тебя как следует, а после и поговорим под кружечку чая с травами лечебными. Тебе, главное, успокоиться сейчас, а то страху-то, видать, натерпелась. Вон как глаза и щёки лихорадочно горят.

Яга разыскала брошенные посреди двора стоптанные лапти и онучи, взамен их выдала пару новых, а в волосы вплела красную ленточку. После она придирчиво оглядела со всех сторон, хорошо ли пришёлся по гостье её подарок.

– Готово, – улыбнулась она располагающе. – Садись за стол, буду тебя потчевать.

Чуть прихрамывая на одну ногу, Яга удалилась от широкого окошка вглубь комнаты, остановилась у печи, сняла заслонку и начала шерудить кочергой в чёрном отверстии.

А Немила, довольная нарядом и заботливым обращением, воскликнула:

– Спасибо тебе, бабушка, за заботу твою! – и отвесила глубокий поклон.

Прониклась Немила симпатией к доброй женщине. Да, пусть о ней слава дурная идёт, пусть она грозная и пугающая, но разве ж можно судить о человеке, не узнав его лично?

– Можешь звать меня Яга, – заметила та и едва заметно кивнула, отвечая на поклон.

– Я знаю, – Немила скромно опустила глаза.

– Тебе имя моё знакомо? – чуть улыбнулась немолодая женщина, но как-то невесело, с грустинкой. – Ну тогда тем более садись за стол, послушаю я, что обо мне нынче люди говорят.

Немила помялась, потопталась с ноги на ногу – и послушала Ягу, села, значит, за стол. Отказываться от кормёжки – не дело, тем более что нет более подходящего времени для беседы, чем трапеза.

К столу Яга вернулась с больши́м горшочком, в котором обнаружилась гречка, жаренная с маслом и грибами, со вторым горшочком поменьше, в котором плавали зелёные щи с крапивой, и с буханкой. Есть хотелось настолько, что Немила не задумываясь набила живот и первым, и вторым, и третьим, включая сомнительного вида грибы, и всё равно осталась голодной. Когда Яга увидела, что её гостья начала озираться в поисках чего-нибудь ещё съестного, то покачала головой и пододвинула чашку отвара. Немила стыдливо уткнулась в чашку, пытаясь придумать, с чего начать разговор.

Баба-яга отхлебнула своего отвара, погоняла его по рту, проглотила, покачала головой и заговорила первой.

– Теперича слушаю. Что с тобой случилася, как ты в наших краях оказалася?

– На меня напали, меня обманули!.. – заикаясь, ответила Немила и опустила глаза. Травный настой был терпким, но сладким, свою чашку она осушила в пару глотков и не отказалась бы от добавки. Но Яга питья больше не предлагала.

Больше того, её лицо в предрассветном свете, который попадал в полутёмную комнату через окно, снова показалось отталкивающим и каким-то… древним.

– От тебя пахнет болотом, – Яга поморщила нос и оставила в сторону чашку. – Давай расскажи мне всё, без утайки. Ровно с того момента, как события привели тебя в лес .

– Я нашла в поле алый цветок, – выдохнула Немила, и перед её глазами стали вставать картинки-воспоминания. – Около двух месяцев назад, возле полумёрзлой реки. Сорвала его – нечаянно! – и принесла его домой, а дома цветок упал на пол и обернулся Иваном-царевичем, сыном царя нашего… Я его сразу узнала по описаниям и по дорогому одеянию, поэтому не испугалась и решила выслушать, ведь он казался таким беззащитным и растерянным… Ты можешь не верить, Яга, но я клянусь, это был он.

– Не надо клясться, продолжай, – отмахнулась Яга.

– Он признался мне, что встретил в лесу бабу, что назвалась Ягой, старую и страшную… – Ой! – И что Яга спасла его от смерти, но потребовала взамен, чтобы он на ней женился. А когда Иванушка отказался, то эта баба наслала на него порчу, из-за которого он стал в животных и в предметы разные превращаться… Эх, знаешь, бабушка, перевоплощения эти – ещё полбеды, с этим-то жить можно, но глубже порча действовала, видать, потому как слышала я, что у младшего царского сына характер всегда покладистый был, добрый, и мне хотелось видеть в нём эту доброту, но сейчас понимаю я, что не был он со мной ни покладистым, ни добрым, а только добивался своего разными уговорами да хитростью…

От воспоминаний Немилу прошибла дрожь – а и правда, словно пелена её глаза застелила, и только сейчас сквозь неё стали проступать истинные очертания того, в кого она влюбилась… Или не истинные? Или за этой пеленой – ещё пелена, и не одна?

Быстро-быстро затараторила Немила, чтобы поскорее избавиться от тяжести невысказанного на душе:

– Он сказал, что полюбил меня и что должен провести со мной под одной крышей три ночи. В первую ночь он, правда, был очень скромный и тихий… Во вторую ночь я просила поведать мне о Лыбедь-граде, он кой-чего сказал, только уж не обессудь, рассказчик из него не очень хороший вышел, – припомнила Немила. – А на третью явился он в разодранном кафтане, а мне преподнёс кольцо красивенное, из чистого золота… – Немила замялась, стыдливо опустила глаза и дрогнувшим голосом выпалила: – Я не хотела ничего такого, но он шептал мне на ушко, что обязательно женится, что наша свадьба будет самая богатая и что платье моё будет сшито из тончайшей ткани! Он царское слово дал!

Немилины губы задрожали, она несколько раз вдохнула-выдохнула, чтобы успокоиться и суметь докончить свою историю.

– Когда я наутро проснулась, то обнаружила, что ни Ивана, ни колечка нет. Как надо мной в то утро смеялись сёстры! Но я тогда и подумать не могла, что он ко мне уже не вернётся, я думала – вдруг отлучился по делу? Али за свитой царской поскакал, чтобы предложение сделать как положено?

Баба-яга хрюкнула, но Немила не смутилась, потому что сильно хотела дорассказать свою историю.

– Чуть позже тем днём я узнала о переполохе в царском тереме и поняла, что Иван кольцо выкрал в собственном доме.

Тут Яга покивала головой – мол, знаем-слышали, но снова промолчала, за что Немила была благодарна.

– Я надеялась, что ребёночка не будет. Но мне не свезло. Когда я смирилась с мыслью, что Иван не вернётся, то захотела избавиться от ребёнка – от детей – и обратилась со своей бедой к одной деревенской бабе – нехорошая слава у той бабы, но я знала, что она единственная в силах мне помочь. Она послала меня к богинке, но богинка не захотела мне помогать и убежала. Но я не сержусь на Ивана, ведь сам не ведает, что творит. Я только одного боюсь: вдруг с ним случилось что?