Павлина Морозова - Лес видений

Впрочем, она не теряла надежды когда-нибудь полюбить дочерей с той же силой, с какой любила их отца. А пока приходилось терпеть весь букет неприятных переживаний, связанных с несвоевременным материнством.

Дети сосали-сосали грудь, а она не могла перестать приглядываться, пытаясь распознать в милейших младенцах тех грубых уродливых бабищ, что явились ей в зеркале. Кормление для неё было неразрывно связано с тревогой, которая утихала лишь тогда, когда две пары одинаковых чёрных глазок переставали лупать на неё в упор.

Но вот постепенно глазки стали закатываться, младенцы сосали всё медленней, моргали реже и реже, пока не уснули.

Немила вздохнула с облегчением. Решимости показать их отцу прямо сейчас как-то поубавилось. Она пристроила детей обратно в люльку и на цыпочках дошла до двери.

Толкнула от себя. Дверь с первого раза не поддалась.

– Эй, избушка, мне до игр, – с пренебрежением прошептала она. – Открывай, я к суженому иду.

Когда дверь не поддалась в третий, пятый и последующие разы, Немила запаниковала. Она бросилась к окну, ставни которого не закрывались с момента, как она начала тут жить.

«Неужто избавиться от меня захотели? Значит, я им мешаю, так, что ли? Да я же всего лишь полезной быть хотела!» – с возмущением подумала она, становясь ногами на лавку и одномоментно раздвигая занавески.

Не успела она переступить на подоконник, чтобы вылезти наружу через окно, как обе ставни резко захлопнулись, не издав при этом ни единого звука – ни скрипа, ни хлопка. Одновременно с этим захлопнулись ставни второго окна.

В избе стало темно хоть глаз выколи, а спустя пару мгновений из ближайшего угла избы раздалось мерзкое, до боли знакомое хихиканье.

– Спите, детки! – срывающимся голосом приказала Немила. В ответ она услышала шлепок, словно кто-то тяжёлый приземлился на пол голыми ступнями. Она отступила, чуть не сверзилась с лавки и заколотила по ставням. Естественно, выпускать её никто не собирался.

Сбив мизинчики о дерево, она последними словами обругала избушку (чем вызвала новый приступ хихиканья из двух разных углов избы) и измученная опустилась на лавку.

Со всех сторон доносились шорохи и шепотки, прерываемые иногда новыми приступами хихиканья. Детки разыгрались – подумала Немила, и ей со злости тут же захотелось немедленно прекратить чужое веселье. Почуяв шевеление воздуха, она встала и вытянула ладони вперёд в безнадёжной попытке ухватиться за то, что пронеслось совсем рядом.

– Как вы можете веселиться, зная, что батюшку, вашего дорогого любимого батюшку, что дал вам жизнь, мучают в нескольких шагах отсюда?! – взбесилась она.

На миг в избушке стало так тихо, что можно было услышать, как на улице кто-то или что-то воет. Немила бросилась обратно к ставням, прижалась ухом, услышала голос Ивана, который будто бы звал её – и пуще прежнего заколотила в ставни, требуя, чтобы её выпустили.

Дети снова принялись за своё, но ей уже не было до этого никакого дела. Напрочь отбив руки, она упала под стол и принялась рыдать, щедро орошая слезами дощатый пол. На происходящее в нескольких шагах от неё Немила не обращала никакого внимания, пока не обнаружила, в очередной раз растирая по лицу влагу, что в комнате стало как-то уж подозрительно светло.

Она встала на карачки и высунулась из-под стола, вывернув шею вправо, и увидела картину, заставившую её сперва ахнуть, а потом ехидно рассмеяться: заслонка у печи оказалась отодвинута, и в прокопчённой пасти сверкало огненное зарево!

Немила выкарабкалась из-под стола, нашла, что младенцы мирно лежат в общей люльке, и с нежностью прикоснулась к одной, другой щёчке.

– Ой вы, детушки мои! Радость моя и Грусть! Вот это вы хитро придумали!

Младенцы блаженно улыбнулись, но не подали и виду, что они причастны к чему-либо из случившегося.

А Немила времени не теряла. Она подскочила к печному отверстию и заглянула в него, позабавившись тем, что печь у Яги изнутри кажется безразмерно большой. Затем убедилась, что задвижка открыта полностью – для того, чтобы дым выходил наружу, – пристроила на место заслонку, чтобы в избе стало темно, и на ощупь пробралась к двери. Притаилась.

Долго ждать не пришлось. Она без труда узнала гулкий топот ног по ступеням. «Ага, дымок никак заметила!». Нервно потерев руки, Немила приготовилась бежать.

Дверь с силой распахнулась. Разъярённую хозяйка влетела в избу, и вместе с ней за дверь просочилось немного света. Пока Немила мышью притаилась в уголке, Яга не глядя по сторонам пронеслась до печи, а там резко затормозила, вырвала заслонку, схватила с пола кочергу и принялась с остервенением ворошить дрова, дабы их затушить.

Пока Яга была занята, Немила намылилась из избы, но далеко отойти не успела. Гадкая избушка шевельнула крылечком, и Немилушка покатилась по ступеням вниз, туда, где её уже ждал Ворон.

– Хитро придумала. Али подмог кто?

– Подмогли, – огрызнулась Немила, безуспешно пытаясь обойти бойкую птицу, что намеренно путалась под ногами. – Дай мне здесь побыть, пожалуйста! Я буду полезной, честное слово!

– Лучше бы ты была незаметной, – покачал головой Ворон. – Однако, боюсь, это невозможно.

Немила хотела возразить, но не успела. За спиной раздалось знакомое постукивание. Немилушка ойкнула и чуть не наступила на Ворона.

– Я не нарочно! И вообще, это не я сделала! Это Грусть с Радостью!

– На собственных детей сваливает вину. Ай-яй-яй, – покачала головой Яга. Она неторопливо спустилась по ступеням – тук, тук, тук – и начала угрожающе приближаться.

Немила упала и вцепилась в чёрное оперенье, а затем стала голосить во всё горло:

– Ой, не пойду никуда! Не заставите в избу вернуться, я тут хочу быть, с Иванушкой моим! И хочу видеть, что вы тут с ним делаете! Вдруг он тут страдает, пока я в избе схожу с ума от беспокойства!

– Он страдает, – холодно подтвердила Яга. – Ибо только через страдание возможно освобождение от злого духа.

– Я останусь, – перебила Немила. – Желаю душой своей разделить его муку.

– Нет уж, присутствие царевича на тебя пагубно влияет, – заявила Яга, но и Немила не сдавалась.

– Глупости! Ничего он не влияет! Пожалуйста, разрешите побыть на улице! Я буду сидеть тихо, вы даже меня не заметите!

Ворон каркнул и покачал головой. Яга хрипло расхохоталась.

– О-хо-хо, не заметим! Насмешила, окаянная! Нет времени с тобой цацкаться. Пойдём, покажу тебе чудо расчудесное, о царевича своём мигом забудешь.

Немила продолжила упрямиться, тогда Ворон схватил её клювом за запястье, не больно, но крепко и, непонятно, откуда столько силушки, взял да перекинул девицу через крыльцо до самой двери, а потом ещё подлетел и подтолкнул тем же клювом в спину.