Мишель Пейвер - Охота на духов [litres]

– Кстати, что это за река?

– Не знаю. Да и какая разница? Если мне в ближайшее время не удастся съесть хоть кусочек мяса, то я съем свой мешочек со снадобьями.

Но Торак ее уже не слушал. Стащив рукавицу, он сунул руку в воду и что-то там вылавливал.

– Что там у тебя? – спросила Ренн.

Он показал ей светло-коричневый волосок длиной примерно с его большой палец.

Северный олень!

– Они, должно быть, там, выше по течению, – сказала Ренн.

Оба прислушались. Но река болтала чересчур громко.

Дальше оба ее берега были настолько завалены камнями, что стали почти непроходимыми. Нужно было либо делать здоровенный крюк по холмам, либо как-то пробираться сквозь эти завалы. Они решили пробираться. Так все равно получится быстрее, и к тому же даст возможность постоянно видеть, что происходит на противоположном берегу.

Однако идти вдоль реки оказалось куда сложнее, чем они рассчитывали. Торак просто в ужас пришел от того, как сильно он ослабел: перед глазами то и дело расплывались черные круги, каждый шаг давался с трудом. Ренн старалась не отставать, но тоже еле пыхтела.

Волк, как всегда, появился совершенно неожиданно и прямо над ними; сперва он остановился возле одной из загадочных фигур из дерна, постоял немного, а потом ринулся вниз, к Тораку, сообщая на ходу: «Северные олени! Скорей! Будет отличная охота!» Шерсть у Волка от возбуждения стояла дыбом.

Торак передал это Ренн, и ее глаза под защитной маской радостно блеснули:

– Пошли скорей!

Торак быстро объяснил Волку, что тот должен охотиться без них, в одиночку – так у него будет куда больше возможностей убить оленя. Волк спорить не стал и мгновенно исчез за холмом.

Предвкушение охоты придало Ренн и Тораку сил. Ближе к вершине холма они легли на землю и дальше осторожно поползли на животе. У северных оленей чуткие уши и острый нюх. Если они действительно по ту сторону холма, то теперь главное – ни в коем случае их не спугнуть.

Бесшумно скинув с плеча лук, Торак достал из колчана стрелу и заметил, что Ренн успела уже и стрелу достать, и вложить ее в лук, и стянуть свои рыжие волосы тесемкой, и засунуть их под капюшон, чтобы олени не заметили на снегу столь яркого рыжего пятна. Поймав взгляд Торака, она коснулась перьев ворона – своего хранителя, – нашитых на куртку, и улыбнулась знакомой, ободряющей, острозубой улыбкой.

Ледяной ветер дохнул Тораку прямо в лицо, но это его только обрадовало: значит, ветер им поможет, отнесет их запах в противоположную от оленей сторону.

Торак, крадучись, добрался до вершины холма, глянул вниз и невольно затаил дыхание.

Внизу расстилалась сверкающая излучина реки, через которую… текла другая река: река из оленей! Облачка морозного дыхания, позолоченные солнцем, вырывались из тысяч ноздрей. Воздух звенел от блеяния детенышей, ворчливых голосов самок и гортанных криков самцов. И все это – на фоне дробного, похожего на барабанный бой стука тысяч копыт.

Прежде Тораку доводилось видеть в Лесу лишь небольшие группы северных оленей. Потрясенный и восхищенный, он любовался этим огромным стадом, которое неторопливо, плавно и целенаправленно пересекало реку. И конца этому стаду видно не было. Холм, на котором они с Ренн затаились, спускался почти отвесно к зарослям ивняка, за которыми был почти ровный и довольно широкий берег реки, усыпанный галькой, а чуть дальше начинался склон другого холма, внизу тоже густо поросшего ивняком. Торак догадывался, что распадок между двумя холмами – это одна из старинных оленьих переправ через реку. Фин-Кединн как-то рассказывал ему, что их стада следуют тропами предков в течение многих тысяч зим.

С холма было видно, как тесно олени соприкасаются телами, словно живая лента, вливаясь в распадок, а затем, гордо подняв голову с ветвистыми рогами, вплавь пересекают реку и, быстро отряхнувшись, карабкаются на противоположный берег и рассыпаются по склонам холмов. Было ясно, что этот непрерывный поток оленей сопровождает и немало охотников: орлы, волки, вороны, росомахи, люди.

Но где же они, эти люди?

Торак видел, как высоко в небе кружат Рип и Рек, высматривая внизу мертвых животных. Потом заметил, как один из оленей-самцов встал на дыбы и пробежал так несколько шагов, предупреждая остальных об опасности, а затем, с силой ударив копытами о землю, смело бросился на росомаху, которая, разумеется, предпочла отскочить. А вскоре Торак увидел и Волка – серую тень, скользившую рядом со стадом. Волк высматривал отбившегося от матери детеныша или просто ослабевшего оленя, который не сможет оказать ему достойное сопротивление.

Но людей-то по-прежнему видно не было! Лишь на противоположном холме Торак разглядел еще три человеческие фигуры из дерна с широко расставленными руками-рогами.

Ренн тихо шепнула ему в самое ухо:

– Здесь нам их стрелой не достать. Надо спуститься с холма вон в те заросли.

Да, Ренн права. Надо пока позабыть о людях. Сейчас главное – раздобыть мяса. А для этого действительно надо подобраться поближе к стаду. Успех при охоте на северного оленя зависит от того, как быстро ты убьешь свою жертву и как тихо ты это сделаешь, не встревожив всего стада. Стоит промахнуться, олени тут же сорвутся с места, и возможность будет безнадежно упущена.

Ренн пробормотала какую-то молитву, обращенную к хранителю ее племени. Торак тоже попросил Лес подарить ему удачу. И они начали осторожно сползать с холма к зарослям ивняка.

Торак успел заметить, что Волк, примешавшись к стаду, бежит уже среди оленей. И мысленно пожелал ему доброй охоты.

Волк бежал, окруженный таким густым, прямо-таки кипящим оленьим запахом, от которого у него не то что кишки, а даже шерсть сводило от голода.

Он чуял запах крови, выступавшей на этих странных ветках, которые олени носят на голове; чуял и замечательный запах юных оленят. К своему облегчению, запаха других волков он не почуял, значит здесь нет никакой стаи, которая наверняка набросилась бы на чужака, на волка-одиночку, осмелившегося охотиться в ее угодьях.

Чтобы хорошенько рассмотреть будущую добычу на бегу, Волк позволил оленям его увидеть.

Крупный самец, нагнув голову и грозно топоча копытами, тут же ринулся на него: «Убирайся прочь! Прочь от моих олених!» Волк отскочил, спасаясь от острых рогов, и потрусил прочь.

Наконец в грохоте копыт он различил отчаянное блеяние олененка. Сделав петлю, он бросился туда.

Олененок отстал; весь дрожа, он стоял на крошечном каменистом островке посреди реки, и Волк сразу почуял его страх. Малыш был совершенно беззащитен. Его мать лежала с ним рядом мертвая, и ее тушу другие звери-охотники уже успели объесть почти до костей.