Бесс Велиаль - Очень наглая ведьма

– Вот и все, – с бульканьем хмыкнула Варга, застыв на месте. По ее подбородку текли темные ручейки гнилой крови. – Не ожидала, что наказывать меня за грехи будешь ты.

– Ты сама себя наказала, – пробормотала я, собираясь с силами. – Ребенок был бы памятью о нем. Зачем же ты его убила?

Хозяйка болезненно сморщилась. Ее прошлое, все еще метавшееся где-то в моем подсознании, вызывало ненависть, отвращение и… человеческую жалость к этой несчастной, сломленной женщине.

– Поэтому и убила, ведьма, – светлая грусть в голосе Варги напомнила мне о том, какой умной, красивой и гордой она когда-то была. Да, она меня терпеть не могла, но, несмотря на это, я не умаляла ее достоинств. – Ты, похоже, никогда не любила, раз не поняла моих чувств.

Не любила? Возможно. Не помню. Хотя где-то в потайном уголке сердца есть странная, похожая на занозу, искра чувства к кому-то забытому. И вместе с этой искрой твердое убеждение: любовь, ведущая к смерти, – неправильная.

– Он тебя не предавал, не бросал, не позорил. – Мой голос отчего-то задрожал. – Он просто умер во время Войны. Отдал жизнь за твое светлое будущее, твое и твоего ребенка. А ты…

– У этого ребенка не было будущего, – перебила меня Хозяйка. – Пран не знал о нем, а значит, для него этого ребенка никогда и не существовало.

Вот оно что. Эта дура слишком любила своего Прана, и в ее сердце уже не было места для кого-то еще, даже если это – его ребенок. Все-таки неправильная это любовь, если кроме нее в жизни ничего не остается.

– Он знал, – мой голос был тих и серьезен, потому что я чувствовала: да, знал. Не мог не знать, раз был магом. – Но не мне тебя судить. Покойся с миром, глупая влюбленная женщина…

Я лишь слегка провернула меч – на большее сил не осталось – но и этого оказалось достаточно. Варга рассыпалась пылью, надменно улыбаясь и пряча за высокомерием свою боль. Истинная женщина, до конца верная своему мужчине и готовая на все ради любви. Мне такой не стать.

Меч выпал из моей руки, вновь став чересчур тяжелым. Следом рухнула и я, позволив боли прорваться сквозь щиты и затуманить сознание. Болевой шок был столь силен, что я почти мгновенно погрузилась в блаженное забытье.

Последней моей мыслью было: «Надеюсь, Дис, когда регенерирует, догадается стряхнуть с Кельтара бункуш, а то архидемон так и помереть может…»

Работа – работой, но в этой жизни

надо еще что-то и полезное делать.

Хенрик Ягодзиньский

Я сидела в темном сыром помещении. Спертый затхлый воздух пропах кровью и страданиями. Так пахнут темницы.

Левая рука болезненно пульсировала. В темноте я с трудом разглядела очертания торчащих костей – у меня был открытый перелом. Судя по тому, как меня лихорадило, а сознание то и дело уплывало, рана уже загноилась и, вполне возможно, перешла в гангрену.

– Интересно, откуда эти твари узнали, что я левша? – произнесли мои губы, нарушив хрупкую тишину.

Удивительно. Как и человек, в чьем сознании я сейчас находилась, я тоже была левшой. Редкость в нашем мире. Жаль, я не могу понять, мужчина я сейчас или женщина – вдруг я знаю этого человека?

В темноте кто-то завозился, потревоженный моими словами.

– Ты, тсытова дрянь, сломала мой скорострел! – злой мужской голос отозвался эхом в лихорадочном мозгу. – Специально, да? Сгноить меня у этих демоновых полубесов решила?

– Я тебе жизнь спасла, идиот, – устало отмахнулась я. Видимо, для неведомого собеседника было в порядке вещей много кричать и шумно возмущаться. – Выстрели ты в них, тебя прикончили бы на месте.

– А так я могу насладиться долгим и медленным гниением в этой дыре, – саркастично отозвался мужчина, устроив шумную возню в другой части камеры. – Сказочная перспектива.

Я прислонилась спиной к влажной, покрытой мхом стене. Рваная рубашка противно липла к телу, пропитанная потом, кровью и грязью, и от прикосновений мокрой ткани к коже меня била нервная дрожь.

– Тебя принесут в жертву, – ровно сказала я, хотя внутри меня буквально выворачивало наизнанку. – Когда предложат выбор, иди в самую страшную дверь.

– Ты свихнулась? – резко поинтересовался мой товарищ по несчастью. – Какая жертва? Какой выбор? Какая, к демонам, страшная дверь?

Я хотела ему ответить, но не успела: в темницу ворвалась гомонящая толпа, ослепив меня светом многочисленных факелов, и, схватив моего сокамерника, поволокла прочь. Я слышала его возмущенные крики и болезненные охи, но помочь ничем уже не могла.

– Самая страшная дверь, ты запомнил? – собрав остатки сил, крикнула я. – Иначе точно умрешь!

Дверь в камеру с грохотом захлопнулась, оставив меня наедине со своей лихорадкой. Боги, сколько же мне теперь ждать своей очереди?..

Огненная волна разлилась по венам и артериям, заставляя тело изогнуться в судороге. Видение пропало, сменившись обычным туманом, который медленно рассеивался, возвращая меня в реальный мир. Хотя, признаться, я была не прочь подольше поплавать в этом сладостном, лишенном каких-либо ощущений забытьи.

– Мне кажется, это не помогло, – с сомнением произнес Дис мне в ухо.

События последних часов пронеслись в голове, вызвав дикую вспышку ярости. Распахнув глаза, я от души ударила склонившегося ко мне вампира кулаком. Ого, а левая рука уже в порядке, вон как метко в скулу этому бездарю попала!

– Хора, крахрагу твою раком дери, ты что творишь? – взвыл оскорбленный в лучших чувствах демон, отлетая от меня на безопасное расстояние.

– Дурь из тебя выбиваю, – мстительно прошипела я. – Какого триборгона ты Варгу не добил? Неужели так сложно было убедиться, что она рассыпалась пылью?

Дис раскрыл рот, чтобы возразить, но так и не ответил. Еще бы, что тут скажешь? Облажался мой вампирчик, крепко облажался. Судя по опущенному взгляду, даже чувство вины испытывает, хотя, казалось бы, уже с десяток лет позабыл, что это такое.

Справа кто-то деликатно так, аристократически, кашлянул. Я медленно повернула голову на звук. Кельтар подавился своим кашлем, наткнувшись на мой обозленный взгляд.

– Мышонок, значит, да? – тихо и очень многообещающе поинтересовалась я. – Серая, трусливая, разносящая заразу тварь? С чего вдруг такие нежности, Кельтар-нор?

Архидемон побледнел. Учитывая, что он все еще был в образе толстого князя, а его одежда благодаря бункушам превратилась в окровавлено-обслюнявленную мочалку, вид у Люцифеля был в духе «на костер и то краше отправляют». Но я была на взводе, мне требовалось спустить пар, поэтому сдерживаться я не собиралась.

– Уж не знаю, кого ты там на моем месте представил, но благодарности за свое геройство не дождешься. – Я бросала фразы резко, как будто наносила колющие удары. – Я ведь, кажется, еще в замке предупреждала, чтобы без моего разрешения ты не вмешивался. Так какого демона ты полез меня защищать?