Аделин Грейс - Все приливы судьбы [litres]

– Я сказала, что не смогу его простить. – Мое дыхание обжигает кожу Бастиана, и я едва не задыхаюсь от отчаяния. – Это были мои последние слова. Я не попрощалась. Не сказала, как сильно я его люблю. Я сказала, что никогда не смогу его простить.

– Тебе не обязательно было говорить, как сильно ты его любишь. – Бастиан обнимает меня еще крепче, несмотря на то что я растираю слезы по его груди. – Он и так это знал. Клянусь тебе, если на свете и была одна вещь, которую король Одрик знал наверняка, так это то, что ты его любила.

Боги, как я хочу, чтобы он был прав. Больше всего я хочу в это поверить. Но я уже никогда не узнаю, как было на самом деле.

Отец умер. И, если я решу уничтожить свое проклятие, у меня никогда не будет шанса сказать ему, как сильно я его люблю.

Проснувшись перед рассветом, я вылезаю из теплой постели Бастиана и тихо натягиваю свою одежду. Избегая скрипучих ступенек, я выхожу из каюты капитана, чтобы успеть вернуться в свою койку задолго до того, как кто-нибудь из команды проснется.

К моему удивлению, в каюте меня ждет бодрствующая Ватея. Они с Ферриком стоят друг напротив друга: он немного растерян, в то время как она просто кипит от ярости. Русалка издает низкое, сердитое шипение, пока мой личный советник пытается ее успокоить, примиряюще подняв руки.

Моя рука соскальзывает с двери, когда в меня впиваются золотые глаза Ватеи. Я еще никогда не видела ее такой рассерженной. Даже утаскивая мужчин в море, она никогда не выглядела и вполовину такой пугающей, как сейчас.

Она рывком поднимается с пола и без предупреждения прижимает меня к стене, подставив предплечье к моему горлу.

– Подумать только, а ведь я называла тебя подругой , – ее угрожающее рычание могло бы переплюнуть Луску и даже самих пробужденных. Ее вторая рука с выпущенными когтями царапает деревянную стену возле моей головы. – Ты использовала меня, как и все остальные. Ты ничем не лучше любого из них!

– Дай ей сказать, Ватея! – Феррик хватает ее за плечо, и она так быстро оборачивается, что я даже не успеваю осознать произошедшее, пока Феррик не отшатывается назад, спотыкаясь и прижимая к груди кровоточащую руку. Только тогда в глазах Ватеи снова вспыхивает свет. Пораженная ужасом, она поднимает обе руки и делает шаг назад.

– Мне говорили не доверять людям. – Море беснуется за бортом корабля, и волны яростно раскачивают «Смертную казнь», подхватывая настроение русалки. – Я думала, что вы другие, но вы, люди, только и умеете лгать. Вы берете все, что хотите, и вы постоянно лжете .

Я хватаюсь за горло, задыхаясь от слов, которые мне приходится с трудом выдавливать из себя.

– О чем ты…

– Бларт! – кричит она, сжимая кулаки и впиваясь ногтями в ладони. – Вы поймали Бларта и ничего мне не сказали!

Мои пальцы немеют. Феррик опускает покрасневшие глаза в пол. Посреди каюты лежит камень с воспоминаниями Нелли, и я понимаю, что Ватея знает обо всем.

– Она догадалась, что ты что-то скрываешь, и пошла искать улики, – совершенно несчастный Феррик приваливается к стене, даже не пытаясь залечить собственную руку. – Мы должны были рассказать ей правду.

– Ви, – тихо говорю я, – прости меня. Клянусь, я хотела тебе сказать. Просто… я боялась.

– Меня зовут Ватея, – ее слова остры, как ледяные колья, готовые пронзить меня в любую секунду. Она пинает проклятый камень сапогом, и я вздрагиваю, когда он ударяется о деревянную стену. – Я не какая-то хрупкая дева, которую нужно жалеть. Ты спросила меня, почему я осталась, почему я рискую своей жизнью ради тебя, и я сказала правду. У тебя было много возможностей все мне рассказать, но ты струсила. – Ватея снова пинает камень, распаляясь еще больше. Она выглядит так, словно больше не может сдерживать ярость, содрогаясь от резких вдохов и запуская окровавленные пальцы в свои растрепанные волосы.

– Я должна уничтожить это проклятие, – мой голос дрожит сильнее, чем мне бы хотелось. – Бларт нужен был мне живым.

– А ты уверена , что ты его уничтожишь? – она еще никогда не говорила таким холодным тоном – Мы с Ферриком видели, что сделал тот человек в воспоминаниях. Он повернул время вспять, чтобы воскресить мертвеца, Амора. Скажи мне, что ты не собираешься делать то же самое. Скажи мне, что ты не собираешься потратить впустую каждое мгновение наших жизней за последние несколько месяцев. Я зашла так далеко вовсе не для того, чтобы вернуться к началу. Я заслуживаю лучшего. Это королевство заслуживает лучшего.

Мое молчание длится слишком долго. Хмурое выражение все больше въедается в острые черты русалки, словно хочет навсегда остаться на ее лице.

– Я… нет. Я не уверена, – мои слова звучат совсем не так, как я хочу.

– Вы – одно сплошное разочарование, Ваше Величество, – выплевывает Ватея. – Я бы все равно тебе помогла. Я бы помогла тебе даже больше, чем ты можешь себе представить, если бы только ты была честна.

Я следую за ней, когда она разворачивается и убегает вверх по лестнице, перепрыгивая через две ступеньки. Оказавшись на палубе, она не теряет ни секунды и сразу же принимается стягивать свою одежду, а затем хватается за канаты и подтягивается к фальшборту.

– Мой народ был прав, что никогда не хотел связываться с вами, людьми. – Она бросает на меня ядовитый взгляд через плечо. – Я не буду ничьей подданной. Я надеюсь, что когда-нибудь ты снова найдешь себя, но сейчас ты совершенно потеряна, а с меня хватит. Мне надоело, что меня вечно используют.

В этот момент Ватея кажется более человечной, чем когда-либо прежде. В том, как она хмурит брови, прежде чем медленно повернуться к морю, сквозит печаль. А потом она прыгает.

Как только ее тело касается воды, мои колени начинают дрожать, и я задыхаюсь, складываясь пополам.

Вдалеке из моря поднимается розово-золотой плавник и ударяется об воду с фонтаном прощальных брызг, прежде чем исчезнуть насовсем.

Вот так, Ватея покинула нас.

Я стараюсь не смотреть на Феррика. Его плечи поникли, тело обмякло, и я заставляю себя отвернуться, когда горе искажает его лицо.

– Мне очень жаль, – его слова едва слышны в шуме ветра. – Она нашла камень, и мне пришлось все ей рассказать. Я больше не мог лгать.

– Как ты вообще оказался в моей каюте? – Я смотрю прямо на Феррика, и, хотя его щеки краснеют от волнения, он не спешит отвечать. – Я сама хотела обо всем ей рассказать, когда придет время, – я никак не могу выбросить из головы его слова.

Я не мог лгать. Не мог лгать…

Я слышу осуждение в его тоне. Разочарование. Предупреждение божественного стража, который говорит мне, что все должны умереть.