Вадим Панов - Не видя звёзд

Рыжая улыбнулась, заложила над сферопортом последний, очень широкий круг и взяла курс на расположенное с той стороны Искеполиса озеро Эйс. Дер Даген Тур обернулся, жестом приказал радисту выйти из кабины пилотов, и когда тот закрыл за собой дверь, негромко произнёс:

– Спрашивай.

– Я думала, ты его убьёшь.

Из разговора с даром Александром рыжая уже догадалась, что муж не оставил выходку Окуричи безнаказанной, но ей хотелось увидеть, как Помпилио среагирует на прямой вопрос.

Среагировал он хладнокровно:

– Сначала хотел.

– А потом решил не омрачать начало экспедиции дуэлью?

– Не совсем так. Потом я решил дать пелеранийским дарам возможность подтвердить приверженность старым законам.

– Александр сказал, что ты поступил с ним гораздо жёстче, чем мог.

– С ними всеми.

Кира бросила на мужа быстрый взгляд, а убедившись, что он абсолютно серьёзен, тихонько вздохнула.

– Пелерания – очень молодой мир, её владетели обрели свой статус недавно, только основали династии и попробовали на вкус настоящую власть. Пелеранийские дары равны мне по положению, но только номинально – происхождение поднимает меня на недосягаемую для них высоту. И когда дар Петер оскорблял меня, он оскорблял не равного. И все, кто знает закон, это поняли.

– Он оскорблял меня, – тихо сказала рыжая.

– Ты знаешь закон, Кира – он оскорблял меня.

– Он воспользовался тем, что я не адигена.

– Ты была не адигеной, но теперь ты – Кахлес, только это имеет значение.

– Но…

Однако Помпилио не позволил себя перебить.

– Нет смысла говорить о том, что было, – произнёс он, очень серьёзно посмотрев на рыжую. – Двадцать лет назад Петер не был даром и мог лишь мечтать говорить со мной на равных.

– Но он был адигеном.

– Вы оба обрели новое положение.

Поразмыслив, Кира решила не оспаривать это утверждение мужа. И заодно напомнила себе вернуться к тщательному изучению законов, регулирующих сложные взаимоотношения адигенов.

– Абсолютная власть накладывает колоссальную ответственность, но далеко не все это понимают. Надев корону, человек перестаёт принадлежать себе и думать о себе, поскольку он достиг всего, чего можно желать – он поднялся выше всех. Выше некуда. Его положение становится таким же абсолютным, как власть. И это нужно понимать.

– И вести себя осторожно?

– Очень осторожно. Особенно на молодых планетах. – Дер Даген Тур помолчал. – Неожиданный и очень резкий взлёт способен затуманить любую голову. Не у всех получается осознать, что хоть они уже дары, их сила и могущество оставляют желать лучшего. И ещё долго будут оставлять. Молодые планеты сильно зависят от поддержки Лингийского союза, и дарам следует помнить, что их неосторожные слова способны навредить не только им лично, но и всему миру. Нельзя портить отношения с друзьями только на том основании, что ты кажешься себе великим.

В Лингийский союз входило достаточно развитых планет, однако его фундаментом являлась Линга, слово её даров имело наибольший вес в Палате Союза, и ссориться с Кахлесами, самой уважаемой династией, было весьма непредусмотрительно.

– Что ты сделал? – очень тихо спросила Кира.

Хотя уже догадалась…

– Приняв извинения Окуричи, я показал пелеранийским дарам, что Петер – их проблема, а не моя. И я очень рад, что Александр уловил намёк. Он действительно неглуп.

– Я не поняла.

– Дар Петер Окуричи мёртв, – равнодушно ответил дер Даген Тур. – Сейчас он ещё жив, но он уже мёртв. Будет мёртв, когда мы вернёмся из Туманности. Если нет – я его убью.

– Ты что? – окончательно растерялась рыжая.

– Я его убью.

Разумеется, это будет выглядеть как дуэль, но учитывая, что дер Даген Тур владел титулом бамбадао, то есть был совершенным стрелком, исход не вызывал сомнений. И потому Помпилио использовал максимально точное определение.

– Кахлесы не терпят и никогда не будут терпеть оскорбления. Из вежливости и исходя из политических соображений я предложил пелеранийцам уладить проблему без моего участия, но и только: так или иначе, дар Петер Окуричи умрёт.

– Ты заставил даров убить одного из своих? – Кира до сих пор не могла поверить в происходящее. Она, конечно, знала, что муж весьма щепетилен в вопросах чести, но чтобы поступить так – приговорить одного из трёх высших владетелей мира к смерти за глупую выходку… Причём приговорить тем, что принял его извинения…

– Быть даром – это ещё и доказывать всем, что ты достоин столь высокой чести. Постоянно доказывать, – спокойно продолжил дер Даген Тур. – Раньше дарам не давали успокоиться агрессивные и честолюбивые соседи. Сейчас междоусобные войны кажутся глупостью, анахронизмом, но в них выжили самые сильные династии, только те дары, которые сражались, даже будучи мёртвыми. Сильные, умные, жестокие… и подлые, конечно, не без этого. Междоусобицы, при всех своих недостатках, были великолепным инструментом естественного отбора, и когда они прекратились, возникла опасность, что власть окажется в слабых руках. Опасность усугубляется тем, что мы постоянно открываем новые миры и число даров растёт. Мы стараемся тщательно отбирать тех, кому можно доверить корону, но невозможно с абсолютной точностью предсказать, как поведёт себя человек, заполучив абсолютную власть. А механизм отставки у даров не предусмотрен: корону можно снять только с головой.

– Жестоко.

– Я бы предпочёл определение сурово, но соглашусь с твоим определением. Ценность короны определяется головой, на которую она надета, ведь мы оба знаем, что глупая голова способна натворить множество бед.

А поскольку дар Петер публично оскорбил представителя одной из высочайших династий, от расположения которых Пелерания полностью зависит, Помпилио без колебаний признал его глупым. И приговорил к смерти.

– Тебя это шокирует?

– Нет.

Кира выросла в республиканском мире, где многие адигенские законы и правила воспринимались с иронией, а то и демонстративным отвращением, но выросла Кира в богатой и влиятельной семье и знала, какой жестокой может быть борьба за власть. И была абсолютно согласна с тем, что глупая, но обладающая абсолютной властью голова способна натворить много бед.

Знала.

Видела.

И до сих пор грустила, потому что та голова принадлежала её отцу.

– Что означала записка, которую ты написал дару Александру?

– Записка… – дер Даген Тур вздохнул. – Надеюсь, мои подозрения не оправдаются.

– Что-то плохое? – насторожилась рыжая.

– Очень плохое… – Помпилио провёл пальцем по приборной панели. – Анализируя поведение дара, я неожиданно подумал о том, что оно может быть вызвано не только глупостью. Дар Петер, безусловно, неумён, но и не дурак, и если он не боится последствий…