Диана Дуэйн - Человек-Паук. Веном-фактор [сборник litres]

ЭмДжей изогнула бровь. Пусть герпес еще и не был размером с прекрасную голову Лаланде, она прекрасно понимала проблему знакомой. – Да, – произнесла она, – добро пожаловать в клуб «Я вся в шрамах». – Она продемонстрировала поцарапанный палец.

Лаланде посмотрела на палец, затем перевела взгляд на лицо:

– Но ты в порядке.

– Нет, для работы с руками я не в порядке.

Но Лаланде не сводила взгляда с ее лица.

– Ты когда-нибудь снималась в рекламе помады? – спросила она.

– Ну, я делала кое-что для «Макс Фактор» в прошлом. А что?

– Слушай, – пояснила Лаланде, – у твоего лица хорошая форма. И наши губы примерно одинаковые. И ты все еще член профсоюза. Почему бы тебе не попробоваться на работу, которую я только что запорола? Может, они возьмут тебя?

ЭмДжей уставилась на коллегу.

– Лаланде, – произнесла она, – это очень любезно с твоей стороны, но почему ты так считаешь?

– Дела обстоят именно так, как я сказала. Они в отчаянии. У них горят сроки, съемки должны закончиться то ли к среде, то ли к четвергу. В любом случае, им нужно продолжать. И прямо сейчас они просто стоят и воют, что не могут найти другую модель. Но наши губы действительно похожи, тебе стоит попробовать.

– Но мои зубы не идеальны, как твои, – заметила ЭмДжей.

– Не думаю, что это имеет значение. Я во всех сценах снималась с закрытым ртом, и только в одной сцене улыбалась… ну… я не знаю, ЭмДжей, попробуй!

– Лаланде, это очень мило с твоей стороны.

– А почему бы мне не быть милой? – спросила Лаланде, закатывая глаза. – Раз уж мне в скором времени светит визит в лепрозорий. Я выгляжу точь-в-точь как ребенок из книги доктора Дженнера «Лекарство от оспы».

– Лала-а-а-анде, – произнесли ЭмДжей, Хендра и Том более-менее в унисон.

– Все не так уж и плохо, – добавила ЭмДжей, – и кстати, где эта твоя работа?

– Вот, держи. – Лаланде вытащила визитку и протянула Мэри Джейн. Она перевернула карточку. Нужное место было всего в нескольких кварталах, недалеко от пересечения 3-й авеню с 78-й.

– Просто иди, – сказала Лаланде, – они были готовы начинать еще час назад, но мне пришлось прийти туда и показаться им в таком состоянии.

Мэри Джейн допила сок и поднялась из-за стойки.

– Что ж, попытка не пытка.

– Еще кое-что, – произнесла Лаланде, пока ЭмДжей забирала сумочку. – Режиссер.

– А что он? Она? Оно?

– Оно, – согласилась Лаланде. – Определенно оно. Слухи ходят, что за последние пару недель этот парень кинул целую кучу моделей. Он может тебя нанять, но прежде чем приступать к работе, убедись, что они указали твое имя в контракте, прописали сумму, и чернила высохли. Он такой, – она огляделась по сторонам, словно бы отчаянно ища нужные слова. – редкостный…

– Хорошо, – произнесла ЭмДжей, – Лаланде… а мне вообще нужна эта работа?

– Не знаю, – ответила Лаланде, – мне она была очень нужна, пока я не превратилась в рябую бабулю Ма. Платят неплохо. Мне должны были заплатить пятнадцать сотен.

– А сколько заплатили в итоге?

– Семь. Но они снимали меня вчера весь день, а сегодня я не могу сниматься.

– Тесен мир, – произнесла ЭмДжей, – ну ладно.

– Дай знать, если что-нибудь выгорит, – попросила Лаланде, делая еще один глоток «колы», – и я надеюсь, ты укусишь этого ублюдка за меня…

Мэри Джейн услышала последнюю фразу, хотя она и сомневалась, должна ли она была ее услышать. «Еще один интересный режиссер. Ну, посмотрим…»

Она вышла и принялась оглядываться в поисках такси, чтобы не вспотеть по пути. На душу ЭмДжей уже выпала своя доля «редкостных» режиссеров, в том числе незабываемый Морис с последней съемки в Майами, который никак не мог определиться, чего он хочет. А когда наконец определялся, еще час ходил вокруг да около, прежде чем приступал к съемкам. Забираясь в такси, ЭмДжей задумалась, не вписалась ли она во что-то подобное. «По крайней мере, – подумала она, – в этот раз я хотя бы не обнаружу этого парня стоящим на пляже и сигналящим наркокурьерам фонарем».

Когда она нашла нужный адрес на 3-й авеню, то с удивлением обнаружила, что это было здание Auve, одного из новых европейских косметических домов, которые недавно обосновались в Нью-Йорке и пытались теперь отжать часть рынка у Элизабет Арден и Элены Рубинштейн. Стеклянные фасады снаружи, дерево и зеленый мрамор внутри. Она вошла в парадную дверь, остановилась у стойки регистрации и, сверившись с визиткой, сказала, что ищет съемки Делано Родригеса.

– О, да, – ответила молодая белокурая секретарша. При этом у нее было такое выражение лица, словно ЭмДжей шла на съемки рекламного ролика с Джеффри Дамером [39]. – Второй этаж, студия Б.

ЭмДжей кивнула и направилась к лифту. Следующие несколько секунд она любовалась безупречно белым ковром на полу и сияющими стенами из нержавеющей стали. «Как они поддерживают все это в чистоте? – подумала она, выходя из лифта. – Если бы у нас в доме был такой ковер, Питер уронил бы на него пиццу уже в первую неделю».

По еще одному коридору с белым ковровым покрытием, стенами из матового алюминия и мягко светящимся потолком она дошла до дверей, на которых было написано «Студия Б». ЭмДжей вошла внутрь.

Звукоизоляция здесь была очень хорошей. Только открыв дверь она услышала доносящиеся изнутри вопли: «И как, черт побери, я должен снимать эту рекламу без теплого тела, на которое можно нанести помаду?»

Здесь царил настоящий хаос. Прожекторы освещали неудобный маленький стульчик, на котором должна была сидеть модель. Лампы мощностью в тысячи ватт оказывались всего в нескольких десятках сантиметров от ее идеальной кожи. Три огромные широкоугольные кинокамеры, использовавшиеся для подобных съемок, без дела лежали возле стула. Вокруг суетились люди. По комнате, словно зверь в клетке, метался и что-то кричал режиссер. Несколько человек стояли в сторонке, не принимая участия во всеобщем безумии.

ЭмДжей уже бывала на подобных съемках, и они давно перестали ее напрягать. Она спокойно шагнула в водоворот хаоса. Спустя несколько секунд взгляд обезумевшего режиссера остановился на ней. Он почти кричал:

– Кто вас сюда впустил?!

– Лаланде Джоэл предложила мне зайти, – холодно произнесла она, протягивая визитку. – Я так понимаю, вам нужны губы.

Возможно, ей стоило бы получше подобрать слова, поскольку Делано-режиссер был самым бледным, тонкогубым и худым человеком, которого она когда-либо встречала. Он выглядел словно двумерная форма жизни, впервые пробующая третье измерение и размышляющая, не вернуть ли его обратно в магазин. Но режиссер ничего не заметил. Делано подошел к ЭмДжей и уставился на ее губы так, словно впервые в жизни увидел эту часть тела.

«Сейчас он попросит меня показать зубы», – подумала ЭмДжей.