Мария Луч - Нити Жизни

– Мне плевать. Скажите, северный храм Нитей видели? Вы как раз в тех местах и бродите, судя, по их словам, – Иошима уперлась в него взглядом.

– В их воображении, я прямо-таки у них живу. Но на деле бываю куда реже, и только чтобы набрать жабьей травы, водяного перца, и еще кое-чего. Не знаю, не слышал, – он методично принялся поглощать пищу.

Иошима приложила ладони к лицу и сильно потерла.

– Я слышала, колдуны при помощи карты и маятника могут искать предметы. А вы способны на нечто подобное? Я заплачу!

– Не занимаюсь этим, – зевнул шаман. – Корбу может, но она Верховная и к ней очередь.

– Насколько я знаю, нашей шаманке еще понадобится какой-то предмет из искомого места, – добавил Нэвлис. – Духам бывает трудно объяснить на словах.

Девушка опустила руки и уставилась в угол. В ее бездонных прорубях-глазах блеснули слезы, и верхняя губа не очень женственно задралась, на миг обнажая оскал. Эта бессильная ярость тронула Нэвлиса и он смилостивился.

– Ладно, насчет охотников – я помогу просто так. Заберите перстень, моя дорогая, он вам пригодится. Где вы остановились? Здесь наверху?

– Да, – устало кивнула Иошима и обреченно забормотала себе под нос. – Небесная мать, ну почему не я там оказалась… Ничтожество! И что мне теперь делать? Остаться тут, искать и надеяться? А если и найду, что я сделаю в одиночку? Или все же вернуться в столицу, где от меня больше пользы?

– Мне будет приятно, если вы останетесь. Однако, если хотите уехать, то стоит решать быстрее – еще немного и течение принесет с севера крепкие льдины и затруднит путь кораблям. А морем путешествовать быстрее и удобнее, чем верхом, – подсказал Лис.

– Да, пожалуй, – подумав, согласилась блондинка. – Меня отчетливо ведет домой, хоть и покидать север одной невыносимо. Благодарю вас обоих.

Она положила руки на стол и тяжело уронила на них лоб. Мужчины переглянулись.

– Таков путь, – пожал плечами Дар и выпил пива.

Нэвлис покровительственно дотронулся до ее плеча. Ему было неприятно находится в обществе столь красивой и столь удрученной женщины. Не он ли в Изысках один из хозяев, в конце концов? Разумеется, в его силах ей помочь и будет жестокостью этого не сделать.

– Ну же, дорогая. Вы не из тех, кто сдается так просто, верно? Я уже сказал, что поищу нужных людей, а еще оплачу ваше возвращение на корабле, идет?

– И зачем это вам? – хмуро подняла глаза Иошима.

– Бросьте. Уверен, вы знаете, что мужчинам бывает приятно щегольнуть своей щедростью, когда все к этому располагает, – улыбнулся Нэвлис. – Я не обеднею, а только стану богаче, если увижу вашу улыбку.

Иошима вымученно улыбнулась и теплыми губами оставила печать на щеке Нэвлиса, подтверждая свое согласие. Приятное щекочущее ощущение осталось и тогда, когда она отстранилась.

– Хочу вас предостеречь, – вдруг строго прошептала ему блондинка. – Не рассказывайте больше приезжим легенду о вашем друге. Поберегитесь.

– Вы про запрет на иноверие? Этого я опасаюсь меньше всего. У нас тут, сами видите, свое королевство, да и вы не сколько-нибудь известное государственное лицо, – Нэвлис лениво отмахнулся и расслабленно завел руки за голову.

– Зря не опасаетесь. Вы не представляете, как далеко простирается власть Тортура. Кроме того, вы явно не для меня старались, – Иошима доверительно наклонилась к нему, словно намекала на какой-то секрет, доступный только им двоим.

Она бросила свое неуместное предположение так уверенно и спокойно, будто оно было истиной, и раздражение Нэвлиса взметнулось вверх обжигающей и шипящей струей гейзера. Предостерегает его. Пугает королем. Сует нос не в свое дело. Кем она себя возомнила? С чего решила, что ей дозволено озвучивать свои глупые выводы о нем?

– А для кого я старался, по-вашему? – вкрадчиво осведомился он, приподняв бровь.

– Ну, – Иошима ненадолго задумалась, словно решала, стоит говорить или не лезть на рожон, но все же продолжила. – Для себя. Вы говорили с видимым удовольствием, смакуя детали. Мне кажется, вас возмущает непричастность к иному миру. Другие избегают непостижимых сил или покоряются им, а вы словно хотите приобщиться и натянуть на себя этот загадочный ореол. Но как это сделать? Говорить. Свободно и расслабленно. Будто это простая забавная история. Ибо в молчании страх и благоговение. Я вас даже понимаю, но не хочу, чтобы из-за своего каприза вы попали в неприятности.

– О чем она говорила? – недовольно спросил Дар, когда девушка их покинула. – Моржовый… рог тебе в рот, Лис. Снова травишь байки про меня?

– Однажды я прикажу отрезать тебе язык и бросить псам. Но есть такую погань они не захотят, – сердито отчеканил Нэвлис, раздувая ноздри от гнева. – Если и травлю, тебе какое дело? Это не твоя фамильная тайна, а значимая трагедия всего края. Тем более, это могло ей сильно помочь.

– И, тем более, ты – известный меценат. Угу, – хмыкнул Дар. – Тогда и заплати заодно за мой ужин.

Он встал, вернул себя под покров накидки и произнес из убежища уже тише и проще:

– Непростой день выдался. Скорей бы домой и забыться. Давненько не навещал кое-кого в Нижнем мире.

– Забыться? Тебе? Непозволительная роскошь, – нахмурился Лис. – Хочешь проведать своих жертв?

Но Дархан уже хлопнул дверью, и он задумчиво провел руками по столу, разглядывая кольца из платины на пальцах. Уже который год на восходе осени его охватывало беспокойство и застревало костью в горле, когда Нэвлис оставался один. Скоро жизнь в Изысках замедлится и свернется в клубок. Черную сухую землю, едва увидевшую солнце, вновь погребет под неподъемной плитой из сбитого снега, а над сопками и тундрой воцарятся непредсказуемые абасы. Среди беспощадного мрака, мороза и безумства духов вместе с другими обреченными ему придется поддерживать слабый огонек безбедной жизни, способный лишь едва обогреть тех, кто подойдет вплотную.

Как гагара, которой, забавы ради, перерезали крылья, он остается в Изысках не по своей воле. Ему бы подняться в воздух и вместе со своей стаей лететь на зимовку. Плыть вместе с суетливыми торговцами и прекрасной Иошимой в столицу. Оценить, как все устроено, познакомиться с блистательными умами королевства. Решить вопрос с огромными налогами на переработку платины и непосильным объемом ее поставок ко двору.

Нэвлис посмотрел в окно на ряд двухэтажных каменных домов. Полюбовался мозаикой, что украшали их фасады. Кусочки минералов синего и зеленого цветов вместе со звездами из платины изображали ночное небо. Конечно, он любил Изыски и Талви. С самого детства его приучали направлять свои таланты и энергию на пользу краю и его людям. И скучать здесь точно не приходилось – забот хватало. Но все же это выглядело так, будто он суетливо бежит вперед на тонких ножках птицы вместо того, чтобы расправить сильные крылья и покрыть одним махом втрое большее расстояние. Его место при дворе! Только там он сможет раскрыться в полной мере, оттуда сможет больше сделать для родины. Что он все еще делает здесь? Почему снова провожает других к истокам жизни? Кажется, не только из-за отца и долга единственного наследника. Не только из-за потребности в нем и заслуженного уважения окружающих.