Грей - Павшие Земли

Гротт не понимал, как ему теперь поступить. И от этого еще пуще злился. Да, самое простое винить всех подряд в случившемся, искать оправдания для себя любимого, когда понимаешь – скоро всему конец.

Высьдом это только начало, а дальнейшее никому не покажется малой кровью. Некий безжалостный и могущественный враг сделал свой ход – прямо, в лоб, безо всяких заговоров, сплетен и интриг, пошатнув весь их мир, а они ничего не смогли сделать, не сумели защититься и ответить.

Если этот некто получит конксура, ваккара и эскурида, которого нельзя элиминировать, плохи их дела. А еще шидит и калидит-комбинатор до кучи. Они все молодые и неразумные, их легко будет склонить на свою сторону. Тем паче Эльфинат для Варлага и Фидес точно уж кажется враждебным, а его решения несправедливыми. И он им тоже не товарищ – злобный старик Гротт, который слишком сурово обходился с юнцами, якобы не пытался их понять и принять… Станут ли они возвращаться к кому-то такому? Выслушают ли? Эх!

Он прикрыл глаза. Вот напасть! Гротт даже не мог подумать, что станет свидетелем подобного нападения на Эльфинат. Да и не он один. От таких дум голова начинала болеть еще сильнее. Конечно же, досталось ему знатно, отсель и все эти признаки. Но они, отдаваясь эхом, гулом и стуком в черепушке, хотя бы давали некое понимание – ты жив. И тебе нужно все понять и в этом разобраться.

“Кто-то проболтался! – Внезапное озарение. – Вот почему! Намеренно или нет, но весть, что редринка очутилась в Высьдоме, птичкой порхнула не в те руки, не в те уши.

Но кто причастен? Загадочный новичок с купленными бумагами? За ним стоял кто-то могущественный – яснее ясного. Может даже один из Владык? С такими мыслями нужно обходиться поаккуратнее, не стоит разбрасываться подобным вслух.

Или его самого с этой треклятой поклажей заметили в ту самую пору, как они двигались в Высьдом?

А может это Катэль? Кто знает, что на уме у этих эльфов? Или Варлаг? Все-таки не стоит недооценивать мальчишку. В любом случае нужно проявлять осторожность, пока не прояснится хоть что-то еще. Любой мог оказаться повинным в нападении на Высьдом, включая и его персону, пусть и косвенно. Главное тут, чтобы таких обвинений на него самого не повесили. Одно дело собственные угрызения совести, другое – предстать пред трибуналом Эльфината.

Не суть важно теперь кто и что сделал или не сделал, пока исход вот такой: Высьдом разрушен. А скоро печальная участь постигнет и всех тех немногих, кто пережил бойню. Если не докопаться до истины и не предотвратить грядущие мрачные последствия. Этого можно избежать, если думать холодно, а действовать решительно. Для этого Эльфинату и потребуется он. А помирать ему рановато.

Гротт продолжил цепь суждений. Итак, прознав про редринку, заявились они . Предположим, известно им многое, раз такие силы брошены на ее возвращение… Уничтожение, похищение? Кто эти они – судить пока трудно. Все это единое сборище или разрозненные фракции – каждый со своими интересами? Дикарей можно и нанять, редрины, конечно же, захотели бы вернуть столь ценного обладателя в свои ряды, а эскуриды? Просто примазались, чтобы отомстить Эльфинату? Или их финальный аккорд – часть общего замысла, а не случайность?

Но есть и причина полагать, что-то у врагов пошло не так. Дикая такая, невероятная и немыслимая смесь сама собой вспыхнула, учитывая союз зунаров, редринов и эскуридов, принадлежащих к… К кому вообще? За все годы службы Гротт сталкивался лишь с двумя дюжинами обладателей тьмы, все они попрощались со своей силой. Откуда взялись эскуриды в таком количестве? Как они смели полгорода с лица земли? Где они прятались, находились ли под носом у Эльфината и конксуров все это время? Куда смотрел он сам, Хатидже и Шорьше? Как они такое допустили?

Да, именно так и рассудят Владыки. Вину повесят на них. На их месте он бы сделал именно так. А кто отвечает за Миритиль и Мэриел?

“Ну да, ну да… – подумалось ему. – Отвертеться тебе будет непросто, Грегор Гротт!”

Он, морщась, моргнул и уставился в ясное светлое пространство поперед себя – в безмятежное небо. А больше смотреть и некуда. Боковым зрением (шевелить глазами оказалось тоже больно) старик осмотрел зеленую прогалину с обломанными фалангами деревьев вокруг себя. Из-за барьера конксурии растения уцелели, ну, почти. Пытаясь отогнать головокружение, он вновь сомкнул веки, в розоватой полумгле его не мутило, а размышлялось легче.

Подозрения, что это сотворил кто-то из Эльфината так и не отпустили его. Предатели могли затаиться повсюду, прямо перед его носом. А он что? Беспечный и самоуверенный осел, ничего-то не разглядел у себя под носом! Кому теперь передать этот печальный опыт?

“Так тебе и надо!” – буркнул он.

Если начать копаться с самого начала, то можно и обнаружить какие-то ответы. Только толку-то от них сейчас? Что ему оставалось тогда? Придушить детеныша редрина? Он поступил правильно. Так бы сделал любой. Но за честные и справедливые поступки порой платить приходится дорого и не сразу, а тогда, когда и не ожидаешь; отчего цена эта становится непомерной, дополняется чувством вины и самобичевания, слез и проклятий.

Не привези они Фидес сюда, рано или поздно незваные гости пожаловали бы в Гарду, в любое другое место, хоть на край земли. Так и так – одно другого не лучше… А итог уготован одинаков.

Он и Катэль знали про этот риск. Может и не в полной мере представляли последствия, но…

Солнце еще не успело взойти над высокими горными кручами и стенами, окружавшими Высьдом, но свет его уже забрезжил, ласково касаясь лица и рук старика. Повернуть голову или пошевелиться так и не вышло, но кожей он ощутил слабое тепло. Хотя бы чувства какие сохранились, иначе полный каюк – не поймешь жив или мертв! А разве мертвецы осознают, что померли? Эх!

Землю, которая еще не успела прогреться, сковывала утренняя прохлада. Ему показалось, что спина его, руки и ноги сами стали каменными, вросли, оплетенные корневищами, в эту породу, точно какой искусный арбор испытал на нем мощь своего обладания.

Гротт подумал о том, как он обычно поднимается с кровати, когда ему вновь принесли очередную весть об эскуридах с первыми авэ. Обычно так – быстро, молниеносно, решительно и безотлагательно, как того и требовала тревожная обстановка подобного донесения. Но, увы, тщетно. Сейчас это не помогло.

Тогда конксур вновь покосился налево – там лежал, не шевелясь, Виллем, а затем направо – на Ригана. Узрел он их нечетко, но Гротту виделось, что они дышали, если это не зрительный обман. Знаете, когда собственные глаза заволакивает некая пелена и свет с тенями плывет, являя странную картину иллюзий?

– Виллем! – сухо прокаркал он. – Риган! – Тут Гротт чуть не закашлялся, ощутив, как воздух просто раздирает глотку от каждого слова. А вымолвил он их всего-то два! Он попробовал дышать чуть чаще, но не глубоко. Глубоко вдыхать оказалось больно.