Катя Аникина - Вестники Весны. Мифы двенадцати миров

Инги противно хихикнула. Хелла, делая вид, что она взрослая и умудрённая, спрятала хитрую улыбку за чаном. Дэйкири гордо выпрямилась и прошествовала за совком к печке.

– Мам, а если её замуж никто не возьмёт, она навсегда с вами останется жить? – спросила сестрица Инги, пока Дэйкири, красная от злости, сметала осколки.

– Инги! – голос матери звучал укоряюще. – Найдём кого-нибудь непривередливого.

Дэйкири исподлобья посмотрела на мать.

– А ещё слепого! – не выдержала Хелла. И, очень довольная, захрюкала, уткнувшись в чан.

– Ну -ка прекратите… – строго начала мать Эленхета, но…

Обида и злость взвыли в душе Дэйкири парой голосов, и она, подскочив к Хелле, забросила осколки в чан, который та намывала. Сестра возмущённо открыла рот, но Дэйкири, схватив её за воротник, яростно зашипела Хелле в ухо:

– Да больно нужен мне этот ваш муж! Если я захочу, то выберу любого! – На этом она выпустила испуганную Хеллу. – Но я никогда не выйду замуж, никто не достоин вкушать мою стряпню! – Девочка яростной птицей вылетела с кухоньки и, накинув шубку, громко хлопнула входной дверью.

Путь её лежал через сугробы в нору бабушки Томань. Дэйкири торопилась и всё ещё раздражённо вспоминала перепалку с сёстрами. Она дёрнула ручку двери, но та не поддалась, видимо, примёрзла за ночь.

–Р-р-р-р, – взревела разгоряченная Дэйкири.

Утренние неприятности злили её до того, что ныли сведённые челюсти. Девочка упёрлась ногой в стенку преднорья и потащила дверь на себя. Проклятая рухлядь наконец поддалась и открылась.

Спустившись в нору, Дэйкири поняла, что бабушка ещё не проснулась, видимо устала после того, как вчера они засиделись до поздней ночи. Девочка решила, что лучше зайти позже. Сейчас она торопилась. Ужасно обидно не успеть до обеда сбегать за околицу и проверить, не пропал ли мальчик, которого она встретила ночью. Гости в скучной деревенской жизни появлялись раз в сто лет, и одинокий путник в этих краях был удивительным явлением.

«Если пережил ночь, то можно привести его домой, а если нет, то… его проблемы», – решила Дэйкири.

Нора остыла, и из-под половиц тянуло сыростью. Девочка поразмыслила немного и всё-таки затопила печь на случай, если бабушка проснётся – в норке будет тепло. Готовить не стала, подумав: «Лучше загляну ещё раз после обеда, проверю. Вернётся из мира грёз, тогда и приготовлю».

После, счастливая оттого, как легко удалось отделаться от ежедневных обязанностей, Дэйкири оделась и, подобрав юбки, поскакала в сторону гор.

Вот и место, где видела его в последний раз. Ушёл. Хотя следы на свежем снегу видны отчётливо.

Мальчик ходил то петлями, то кругами. Это насмешило её ещё ночью: «Больной на голову. Всё же не жалко, если окочурится в сугробах. Слабакам – не стоит и рождаться». Утренняя Аннушка сияла в небесах и заставляла переливаться снег так ярко, что глазам становилось больно. Дэйкири принюхалась, чтобы понять, далеко ли чужак, но стужа ничем не пахла.

«Ага, вот же он!» Маленькое тельце лежало, свернувшись в клубок.

– Эй ты! Задохлик, вставай!

Мальчик не подавал признаков жизни. Он был странный. Тело его оцепенело и блестело на солнце, как отточенное лезвие ножа. Дэйкири нахмурилась. «Если сдох, не хочется трогать его руками, вдруг заразный?»

Но тут девочка заметила, что на груди у него горит красный огонёк, и решила, что сердце ещё живо. Легонько пнула найдёныша в бок. И ещё раз. Он повернул голову, не открывая глаз.

– Встава-а-ай, – сказала Дэйкири, с любопытством склонившись над телом.

Мальчик с видимым трудом разлепил ресницы и уставился на неё.

– Ты кто? – с удивлением спросила Дэйкири.

Неместный. Она прищурилась, недоверчиво разглядывая непривычно светлые глаза и чуждые черты лица. Мальчик не ответил и снова свернулся в клубок. «Вот же ленивый Задохлик!»

Пришлось схватить его за плечи и встряхнуть. Голова болталась на тонкой шее. Мальчик показался ей лёгоньким и прозрачным. Дэйкири без труда подняла его и попробовала поставить на ноги. Но, видимо, они замёрзли настолько, что подгибались, как мягкая глина. Он устало что-то пробормотал. Дэйкири засмеялась:

– Экий мученик! – Закинула его руку себе на плечо и потащила в Меркитасиху.

– Ты нашла себе жениха? – с надеждой спросила мать Эленхета, рассматривая тело, которое Дэйкири с самой довольной физиономией свалила к её ногам.

– Не надейтесь!

Мать схватилась за круглый живот.

– Дэйкири, ты хочешь, чтобы я разродилась раньше срока! Откуда мальчик?!

Сёстры вскочили из своих углов.

– Где ты его взяла?! – У Хеллы отвисла челюсть.

– А для меня жених есть?! – вскричала Инги.

– Можешь забирать этого, – фыркнула Дэйкири.

Тепло, пушистая шкура. Запах еды. Темнота. Руки оттаяли. Это лучший миг в моей жизни. У меня есть руки и пальцы! Какое счастье.

Мне не удалось наладить контакт с аборигенами. Они почему-то пытались уложить меня на холодный пол. Я сопротивлялся, они недоумевали.

Где кровати, лавки, хоть что-то?

Начались кашель, насморк и все страдания на свете. Тогда я решил залезть на каменную печь – их древний отопительный прибор.

Но дикари не разрешили.

Пришлось спать на полу, но хотя бы я отвоевал себе место в тепле за печкой. Там, в тёмном углу, я то ли спал, то ли бредил несколько дней.

Иногда в моё укрытие заглядывали местные и пытались поговорить. Узкоглазые трындели на непонятном языке, а в мою амультару не было установлено переводчика, и диалог не связывался. Я снова проваливался в забытьё.

– Ты кто? – Однажды ко мне заглянул новый мужик.

Я приподнялся на локтях. Его речь была мне понятна. Но что ему сказать? Что я – инопланетный пришелец?

– Алекс, – я всё же решил ответить, но без подробностей.

– Чьего ты племени, Алекс?

Я не понял вопроса и только поморгал в ответ. Речь мужика напоминала родную, хоть и косноязычную. Как будто с просторечным говором.

– Откуда ты? – Мужик развёл руки в стороны.

Я покрутил пальцами. Неопределённо ткнул в небо. Мужик закивал, мол, понимаю, и собрался уходить. Не знаю, какие выводы он сделал из моего ответа, но отпускать его просто так я не собирался.

– Пока я болел, меня никто не искал? Моя мама, она… должна была…

Мысли путались.

– Мать тебя ищет? – Смуглое лицо дикаря морщилось от умственных усилий.

– Да, мне нужно передать ей, что я здесь.

Мужик изучал моё лицо.

Пока он раздумывал, я спохватился о пропаже, зашарил взглядом по углам.

– Со мной была укулеле. Маленькая, в чехле. Вы её не видели?

Дикарь не отвечал. Хмурился, пытаясь понять, о чём я говорю.

– Будь здоров, Алекс, – в конце концов, вымолвил он и на этом покинул запечный угол.