Мия Мара - Огненный стяг. Дом Земли

Мужчина не стал звать сына. Вообразив себя следопытом, он собрался подкрасться к ребятам незаметно. Поначалу находить следы было достаточно легко: парни притоптали траву, как слоны. Но чем дальше Вадим уходил от поляны, тем гуще становились заросли ежевики, а кроны деревьев плотнее подступали друг к другу. В полумраке искать следы становилось сложно.

Впереди за деревьями что-то мелькнуло. Мужчина пошёл туда, предвкушая, как прочтет сыну нотацию за непослушание. Сказано же было, не отходить далеко от лагеря. Но вместо мальчишек, он наткнулся на спину Михаила Захаровича. Бородач стоял, прислонившись плечом к дереву, будто поджидая кого-то.

Вадим был удивлен и разочарован, он хорошо помнил, что перед уходом видел великана сидящим у валуна. Тот явно был неравнодушен к камню и считал его чем-то вроде древнего капища. Но сейчас дядя Миша находился прямо перед ним.

– Вы ребят не видели?

– Видел, – коротко, в своей обычной манере, ответил Михаил Захарович.

– И где они?

– Кто ж знает?

Великан неопределенно дернул плечами.

– То есть как? – удивился Вадим. – Что же делать?

Дядя Миша медленно повернулся.

– Как что? – усмехнулся он в бороду. – Ясное дело, спать.

Слова застряли у Вадима в горле. Да и забыл он их все от страха, потому что широкое бородатое лицо Михаила Захаровича вдруг вытянулось и обросло густой бурой шерстью, а руки превратились в мощные лапы.

Зверь встал во весь рост, открыл клыкастую пасть и заревел. Что было дальше, отец Егора и Алисы не видел, потому что без сознания рухнул на землю.

Косолапый постоял немного над неподвижным телом, потягивая широкими ноздрями воздух. Потом толкнул его, и, убедившись, что лежащий перед ним находится в полном беспамятстве, снова обратился в человека.

В руках великана появилась увесистая палка. Он очертил ей вокруг распростертого тела круг, а затем бесшумно растворился за деревьями.

Лина подняла голову и увидела, что на поляне никого нет. Мать, тетки, Михаил Захарович, подростки и даже собака – все куда-то подевались. Краски вокруг потускнели, словно она оказалась внутри негатива цветного фото. Блёклое солнце зависло над грязно-сиреневыми кронами в бледно-оранжевом небе. Его лучи лились в центр поляны, прямо на вершину валуна.

Девочка хорошо помнила, что раньше камень был белым и гладким, теперь же его черная поверхность оказалась испещренной какими-то руническими письменами.

Зачарованная этим видением, Лина двинулась к валуну. Он был влажным. Вода стекала сверху вниз, казалось, это лучи тусклого светила, попадая на камень, превращаются в воду.

«Вот почему ты такой гладкий», – подумала девочка.

Воды становилось все больше, и вот уже узкие струйки стали широкими потоками. Теперь камень походил на огромное зеркало, в котором отражалась вся жизнь Лины. Перед глазами за несколько мгновений промелькнули десятки лет. Из подростка она превратилась в девушку, женщину, а затем – в дряхлую старуху. И вся её жизнь была полна одиночества. Никого не было рядом, никто так и не смог полюбить её.

От жалости к самой себе у девочки перехватило дыхание. Слезы застили глаза. Она вдруг остро ощутила, как проживет всю жизнь в одиночестве, лишённая любви и понимания. Это знание было невыносимым. Ей захотелось выпрыгнуть из собственного тела, убежать прочь с поляны, от этого камня и от себя.

«От себя не убежишь, – раздался за спиной тихий голос матери. – Лучше перестань бояться».

Девочка обернулась, ожидая увидеть знакомое лицо, но отпрянула в изумлении.

Кожа Маргариты казалась полупрозрачной, в глазах плескалась темная синева. Волосы струились по плечам, перетекая в складки длинного переливающегося платья. Тело женщины выглядело неустойчивым и зыбким, оно дрожало, струилось, будто состояло из воды и в любой момент могло рассыпаться миллиардами брызг.

– Мама, что со мной?! Я схожу с ума?

– Нет.

– Это всё реально?

– Более чем.

Девочка вспомнила образы, которые показал ей камень.

– Я не хочу быть одна.

Мать покачала головой.

– И не будешь. У тебя всегда есть ты.

– Этого мало! – закричала Лина так отчаянно, что слезы брызнули из глаз. – Мне такая жизнь не нужна!

Маргарита вздохнула.

– Только в одиночестве можно заглянуть в душу. Недостающие части нужно искать в себе, а не в других людях.

Лина хотела сказать, что не согласна с такой судьбой, что быть одинокой ужасно, но тут странное солнце погасло, и всё погрузилось во тьму.

***

Прохожий, невесть каким ветром занесенный в эти места, ни за что не догадался бы, что валун в центре поляны хранит в себе могущественную магию. Но случайные путники здесь не ходили.

Валун был таким старым, что помнил руки древних богов. Когда-то они назвали его Алатырём и начертили на его поверхности магические знаки, дающие силу тем, кто имел на это право.

Давным-давно на этом месте плескалось море, но потом вода ушла, а земля вокруг поросла дремучим лесом. Но камень, как и прежде, мог проводить силу четырех стихий и открывать двери в другие миры, жизнь в которых существенно отличается от жизни за нашими окнами.

О существовании камня и его силе знали немногие. Те, кто был посвящен, хранили эту тайну ценой своих жизней, ведь попади Алатырь не в те руки, нарушилось бы хрупкое равновесие стихий.

Валун пролежал на этой поляне много тысяч лет, и все это время Елена Захаровна и её брат хранили его от чужих глаз. Взамен они могли пользоваться силой камня. Мощь, скрытая в нём, позволяла экономить собственные силы, многократно усиливала любое магическое воздействие и делала его массовым.

Именно магию Алатыря испытали на себе ребята, и на каждого она подействовала по-своему.

На самом деле всё происходило совсем не так, как виделось подросткам.

Единственным непредвзятым свидетелем всего случившегося могла бы быть Тори, но она, к сожалению, и сама всё пропустила.

«Спи!» – шепнул собаке Михаил Захарович, ласково потрепав за ухом. И та, сладко зевнув, тут же подчинилась.

***

– Аня, пожалуйста, высуши ветки, – негромко попросила сестру Ольга, пока остальные занимались обустройством лагеря. – Они настолько сырые, что огонь не желает их есть.

Светловолосая женщина с усмешкой посмотрела на мокрые сучья.

– Что, порезвились вчера? Теперь костер разжечь не можете.

Она быстро огляделась по сторонам – убедиться, что никто на неё не смотрит, и дотронулась до влажных хворостин. Воздух вокруг них вдруг пришел в движение, образуя множество миниатюрных вихрей.

Через пару секунд ветки стали абсолютно сухими.

Ольга благодарно улыбнулась сестре, сложила хворост на месте старого кострища и выпрямилась. Сблизив ладони, она дождалась, когда между ними вспыхнет крохотный огненный шарик, а затем толкнула его в будущий костер. Послышался треск – это пламя распробовало сухое лакомство.