Ольга Целых - Песнь ветра. Между западом и югом

– Они и не закрыли… – ответил ему Артес, севшим голосом. Первый наследник вытянул руку, указав на общую могилу.

Рыдающие облака разошлись, красный свет Сиры осветил высокую стену алтаря, и железную крышку бедняцкой могилы, справа.

Но не только скудельница привлекла внимание наследников: сверху, возле открытого люка, присыпанный прелой листвой, лежал человек. Поза его, неестественная, страшная, выдавала в нём мертвеца.

Сирел дал знак своим братьям залечь в кустах под покосившимся гробом на деревянных ногах, за воротами западной части кладбища, Бову отправил на разведку. Сам Третий наследник, аккуратно ступая, приблизился к общей могиле.

Труп лежал примерно три дня, на затылке запеклась кровь. Это был мужчина среднего возраста, одетый в новый серебристый плащ служителя линии Воеводы, с эмблемами похоронных служб. Самонадеянность и лень привели его на заброшенное кладбище, здесь же они его и упокоили.

Сирел огляделся, но в серой пелене дождя, казалось, никого не было. Тихий птичий свист донёсся от алтаря: Бова нашёл что-то, требующее внимания наследника.

Третий бесшумно приблизился к белой стене, уже растрескавшейся от времени и осевшей в землю. Та её часть, что обращена была к воротам, ещё сохранила остатки фрески, изображающей Праматерь и Праотца, в окружении четырёх стихий, изгоняющих абаасов из тела неизвестного покойника. Намалёванные чёрной краской, злые духи запада жались к краям изображения, сливаясь со мхом и плесенью, что обильно разрослись здесь за годы запустения. Казалось, абаасы не бегут в страхе, но множатся в тёмных углах, в трещинах и в сколах штукатурки. От белых лиц прародителей остались лишь чёрные рытвины и потёки краски.

Сирел обошёл стену и вздрогнул, на миг ослепнув от яркого неожиданного света. Привыкнув, мужчина разглядел алтарь в углублении стены, на котором кто-то неизвестный зажёг толстую свечу. Такие огоньки возжигали на всех действующих кладбищах империи, но кто мог зажечь его на заброшенном жальнике? И зачем?

Сирел приблизился, так, чтобы не выходить из тени, и пригляделся: кроме самой свечи в углублении лежала буханка чёрствого хлеба, засохший кусок сыра и стоял небольшой кувшин с молоком.

Наследник нашёл глазами Бову, что прятался в тени за саркофагом. Им обоим не понравился огонь на алтаре заброшенного кладбища и свежее подношение неведомым духам.

Третий вернулся к скудельнице, в поисках иных следов, но усиливающийся дождь стирал улики, покрывая землю отпечатками тяжёлых капель, вымешивая её, словно тесто. Ветер немилосердно дул, сгибал деревья и раскачивал старые гробы на деревянных ногах. Один его особо мощный порыв повалил росшую в центре жальника священную голубую ель, и та увлекла за собой висячие могилы детей огня, стоявшие рядом. От удара подкосились колонны у древней каменной гробницы, крышка съехала с саркофага и с оглушительным грохотом обрушилась на землю.

Встревоженные птицы взмыли в воздух, нелепо кружа над кладбищем, криками взбудоражив округу. Сирел отвлёкся, и не сразу понял, что за его спиной что-то происходит. Услышав странные хрипы, он нырнул поглубже в кусты и обернулся.

Наследник ошибся, думая, что мертвецу у скудельницы три дня, ошибся ровно на одни сутки. Теперь же, на четвёртый день, случилось то, чего так боялись жители империи: в проклятое тело вселялся чуждый дух из иного мира. Конвульсии всколыхнули труп, он выгнулся дугой, словно силясь вдохнуть, кожа его покрылась жёсткой щетиной отрастающей звериной шерсти. Лицо вытянулось, нос потемнел и принял собачью форму, зубы заострились, а в мёртвых глазах загорелся страшный, белый огонёк.

Абаас поднялся с земли, рванул на себе остатки одежды и выпрямился. От человека в нём мало что осталось, сменившись чертами непривычными: мощный загривок, неправильные, звериные суставы ног, острые когти, хвост. Чудище застыло, тяжело дыша. Абаас озирался, водя по округе мутным взглядом. Позади него выглянула из-за туч красная луна, обагрив его блестящую шерсть кровавым сиянием.

Неон и Артес не удержались и выглянули из укрытия, когда мощный, не звериный, но и не человеческий, вой пронёсся по округе. То, что они увидели, заставило их похолодеть от ужаса: на зов новоявленного духа сползались чёрные тени. Выходя к алтарю из дымки дождя, они приобретали очертания таких же уродливых тварей. Звериные, у кого медвежьи, у кого собачьи или кошачьи морды, озарённые красным светом Сиры, щерились, обнажая клыки.

– Артес, они не справятся! – Неон шептал, но даже шёпот выдавал ужас Второго. – Быстро, за подмогой!

– Я не брошу их! – насупился Первый, но у самого горло от страха пересохло.

– Ты наследник престола Империи, в драку ты не полезешь! – оборвал его Неон и потащил за собой. – Мы все там погибнем, если не позовём солдат! Шевели ногами!

Артес, ошарашенный увиденным, не сопротивлялся. Он видел, как западные твари выходили из тумана, нюхая воздух возле нового сородича, и надеялся, что его младший брат дождётся помощи.

Но Сирел, рассмотрев всех семерых абаасов у алтаря, отступать и не подумал. Третий знал, что Неон не пустит в драку Артеса, знал и то, что будущий казначей ринется за помощью. Но пока стража придёт… Тихий свист оповестил Третьего наследника, что его друг с ним, возле алтаря.

Сирел повёл плечами, поправляя ножны клинков за спиной, провёл рукой по волосам, мокрым от дождя, убирая их с лица. Наследник чувствовал гнев, но не удивление.

Этих тварей не видели целое столетие, однако Тейн предупреждал, что абаасы вернутся.

Мужчина сгруппировался и кувыркнулся головой вперёд, выкатившись точно под ноги тварям. Он молниеносно выпрямился, выхватив из ножен два коротких парных клинка – подарок Тейна. Сталь не блеснула в лунном свете: мечи его были из воронёной, матовой, стали, и лишь кромка отточенных лезвий слабо мерцала. Третий, немедля, широко рубанул с двух рук по первому же абаасу, распоров тому грудь и брюхо. Кровь брызнула, её едкий запах разлился по поляне, привёл в чувство остальных тварей и те напали, сразу, всё. Сирел, не теряя темпа, развёл руки и окружил себя ореолом танцующих клинков, не дающим тварям приблизиться. Одна попыталась и осталась без лапы. Но наследник не мог держаться так вечно, и его друг, Бова, вовремя перекатившийся ему под ноги, обнажил длинный меч, положенный страже.

Белые глаза абаасов полыхнули жутким пламенем, смесью ярости и жажды крови. Новообращённый, не заметив стражника, пытался поднырнуть под мельницы наследника со спины, но вдруг завыл жалобно, когда Бова рассёк ему грудь.

Третий опустил клинки, ощерившись на самого массивного абааса. Тот ответил на вызов, прыгнув с места на наследника. Его сородичи незамедлительно ринулись следом. Бова размахнулся мечом и описал им широкий круг, метя по ногам тварей. Сирел же, двигаясь спина к спине с Бовой, двумя клинками вычертил в воздухе круг поменьше. Твари разлетелись по поляне, ужаленные смертоносным волчком. У вожака абаасов стражник отнял часть ноги, но злобная тварь словно не заметила потери стопы, опираясь на обрубок.