Александр Ермаков - Сила Зверя

Да и сенешаль, видя такую безалаберность, до поры до времени, пока гать готова не будет, держал своих рубак, хоть и позади шеренг, да в центре. Угрожал Альту лобовой атакой. А, про всякий случай, на краю правого крыла разместил дружину пэра Стока. Знал — подведет. Ни в верности, ни в храбрости Перстеневцев сомнений не держал.

И верно поступил старый воевода. Так и не решился конунг, середку войска ослабить, не отважился на охватывающие удары. На счастье ноддовцев не сменил построение отрядов.

Вперед войска варяжского, на огромном буланном жеребце, выехал могучий боец. Раз, другой проскакал между ратями, плашмя бил мечем по щиту. Зычным басом вызывал на поединок.

Нерешительно переминались ноддовцы, супротив такого богатыря робели — не устоять ведь. А варяг, видя замешательство противника, начал частить людей короля охальными словами, своей силой похваляться.

— Вот какой выискался, — гневилась сенешалевна. — Что ж ему пыль с ушей не постряхнет! Аника воины!

— Мне что ли прикажешь? — Лениво поинтересовался Сигмонд.

— Вот еще чего! Много чести! Я сама управлюсь.

Сигмонд, удивленный, посмотрел на подругу. — Да прилично ли это? Тут, судя по всему, предполагается честный поединок.

— Он нас честит, а мы к нему честь по чести должны? Может еще под кильт велишь рыбоглота целовать?

— Нет, под кильт не надо. — Согласился витязь.

Гильда, научилась уже не суетиться, плавно вынула из колчана белоперую стрелу, наложила на тетиву. Наклонилась, сорвала былинки, пустила их по ветру, определяя силу того и направление. Подняла лук, натянула жилу, тщательно прицелилась.

Поперхнулся варяг бранным словом. Схватился вражина рукою за пробитое горло. Выпучил глаза, харкнул кровью, и вывалился из седла. Словно куль нечистот шмякнулся в болотную траву, только истошно расквакалась придавленная лягушка.

Примолкли с обеих сторон ратники, пораженные такой коварною победой, срамной смертью единоборца. Саган нахмурился, глазами по рядам повел, ища того нечестивого стрелка. И другие недовольно оглядывались.

Гильда вскинула лук вверх. — Йоха-йоха-о-о! — Прокричала боевой клич клана. — Нодд! Нодд!

Захохотал сенешаль, руками по стальным набедренникам захлопал. Засмеялся и король. — Нодд! Нодд! — Закричали монаршие гридни.

— Нодд! Нодд! — Подхватили ратники, загудели волынки, задвигались знамена. Войско двинулось на врага.

Первые ряды варягов, скрываясь за щитами, опустились на землю, открывая стоящих позади себя стрелков. Зазвенели луки, засвистели стрелы. Ноддовцы ответили. Раздались первые крики боли, первые люди попадали, уязвленные каленой сталью.

Расталкивая строй вперед морского воинства выбежала орава здоровенных мужиков. Ражие молодцы, все как на подбор рослые, широкогрудые, косая сажень в плечах.

— Берсеркеры. — Тяжелый вздох прокатился по рядам ноддовцев. Увлекаемые неистовыми воителями, варяги устремились в битву. Грудь о грудь ударились дружины.

Звон, треск, скрежет. Сшибаются мечи, искрами брызжут, щербятся. Ломаются копья, раскалываются щиты, гнутся брони. Глубоко в плоть, сквозь кожу доспехов, сквозь кости, врубаются стальные клинки, горячая кровь проливается на сыру землю. Топот многих ног, крики ярости и хрип внезапной запредельной боли.

Давит враг. Крепки и настойчивы пираты, яростен натиск берсеркеров. Проломили они, тяжелыми своими секирами, своей неуемной лютостью, ряды поморских дружин, врезались внутрь шеренг. За ними ушкуйники устремились. По всему полю кипит сеча, водоворотами кружит, смерчами ходит.

Тяжко ноддовцам приходится. Поддаваться начали, отступать помалу.

А, укрывшись за деревьями, вгрызался в болотные заросли работный люд. Уже на два полета стрелы проложена дорога. Мостят третий.

Только штандарт сенешаля Короны, развевается над полем боя. Сам старый воин, не доверяет другим, не брезгует грязь месить, самолично руководит работами. На седой бороде налипла болотная тина, во взоре упорство, в руках меч. На лезвии кровь свежая. Упирался один лежебока, собачий сын. Бунтовал и других подбивал ослушничать. Теперь его трясина засосала.

Работа движется. А тяжек труд. По колено, а то и по пояс в гнилой жиже, в грунт сваи заколачивают, поверх укладывают бревна, скрепляют жердями, вяжут настилы.

Все дальше, вглубь болота уходит гать.

— Шибче ложите! Шибче, песье вымя! — Непреклонен сенешаль. Медлить не можно. Рвутся варяги к королевскому знамени, гибнут ноддовцы, помалу подаются под губительным натиском берсеркеровских топоров.

— Шибче! Шибче!

— Да как шибче? Ноги вязнут, каждый шаг, словно по два пуда к сапогам привесили. Комарье стаями вьется, продохнуть нету мочи, во рту противная кислость разжеванного кровососа. В жиже пиявки изводят. Осока, острыми листьями, руки режет. Соленый пот глаза ест, да как утереться, когда руки не по локоть, по самые плечи в грязи да тине.

— Шибче! Шибче! — Подгоняет сенешаль, плашмя мечем по спинам лупит.

Да не сенешаль торопит. Торопит шум близкой битвы. Торопят победные крики супостатов, торопят смертные стоны ноддовцев. Шибче надыть, шибче. Бьют наших. Смертным боем бьют.

Налегают люди на работу. Уже не по трое — по двое кобенят тяжелые стволы по неверной скользкой дороге. По самую шею в гнилой ил ныряют, сваи бьют. Бегом жерди доставляют.

Шибче надыть.

Ратная удача все явственней отворачивалась от королевского войска, перевес был на стороне неприятеля. Закрепившись на флангах, упираясь на речные потоки, варяги, ведомые неистовыми берсеркерами, теснили ноддовцев в центре. Те все больше подавались назад. Яростно боронились, но шаг за шагом отступали, и отступление это грозило перейти в панику бегства. Пираты, почуяв слабину, удвоили наступательный напор. Еще чаще заработали мечи и бодро трубили конунговы герольды в морские раковины.

Зловеще скалился Альт — еще немного и побегут ноддовцы, тогда ломай, круши, бей. Всех руби, не жалей, не до пленных сегодня. Вперед к холму со штандартом. Вперед к обозам и палаткам. Добыча впереди манила.

Прорвав центр, варяги сомнут королевских гридней, разметут остатки коронного войска. И либо смерть, либо позор бегства предстоит выбирать Сагану. Нервно ударил монарх по луке седла, гневно обратился к пэру Стоку.

— Долго твой непобедимый витязь рачки сидеть будет. Того и гляди заснет, всю битву продрыхнет.

— Не спеши, кузен. Знать еще не время.

Да, видать, настало уже. Сигмонд обеими руками поднял Даесворду. Встал во весь свой, немалый рост.

— Пора. — Сказал, обращаясь не то в воздух, не то к королю. — У Альта правый фланг слабый. Там и наступать, как договаривались. Сенешаль через грязь пробьется. А я в центре ударю. Там берсеркеры. В них вся сила викингов. Это для меня.