Салма Кальк - Любовь против нелюбви

Она продышалась и снова взглянула на Мэгвин.

– А дети? Мои дети?

– Твои дети выросли, их судьба больше от тебя никак не зависит. Думай о том, что ты сделала для них всё, что могла, и дальше они справятся сами. Если это те дети, которых я видела в том доме, где встретила тебя.

– Да, это они, – угрюмо кивнула Катерина, ей было стыдно, что Мэгвин застала безобразный скандал. – Но ведь я хотела жить там! С ними! Я так и подумала, что мне предложили встать на ноги и пойти, и призвать их к порядку!

– Ничего, они не маленькие, справятся. Сколько лет старшему?

– Старшая – дочь, Наталья, её там не было, ей сорок семь. Володе сорок. Валерику тридцать восемь.

– Да у таких внуки уже, а ты всё их от юбки своей отпустить никак не можешь, – усмехнулась Мэгвин. – Вот они у тебя и бузят.

– У самой-то есть дети? – хмуро спросила Катерина.

– Три дочери, взрослые, внуки уже народились.

– И у меня внуки – от сыновей. У дочери нет никого.

– Значит, судьба. Я, конечно, схитрила, когда спрашивала – хочешь ли ты жить дальше. А ты не догадалась спросить меня – тогда мне пришлось бы рассказать тебе всё. Но ты не спросила, я не рассказала, и теперь мы там, где есть, и где тебе предстоит прожить ещё одну жизнь. А уж какой она будет – это зависит от тебя.

Вот ведь! Говорили ей – читай всегда все маленькие буквы в конце документа, спрашивай обо всём! И ведь она всегда была дотошной, все знали – не слезет, пока своего не добьётся! И вот – прочитала. Спросила. И даже винить-то некого, кроме себя!

– И что теперь? – вздохнула Катерина.

– Теперь – я постараюсь продержать тебя здесь, сколько смогу. Я сказала Робби, что ты ничего не помнишь и никого не узнаёшь. Это поможет тебе на первых порах – пока не разберёшься, кто есть кто.

– Да не поверит же никто! Если я тут… если она… в общем, я ж семьи-то не знаю! Кто была эта несчастная? Ну, девочка, которая умерла?

– Кэтрин Телфорд, Кэт. Тебя как звали дома?

– Катерина, – надо же, почти так же. – Катерина Петровна Корякина.

– Значит, и привыкать не придётся, – кивнула Мэгвин, поднялась, налила в чашку воды, насыпала травы, принесла. – Пей, это восстанавливает силы.

– Но ведь вода холодная, как ты её греешь? – Катерина не понимала.

– И ты можешь, только пока не знаешь. Магия. Ты – маг.

– Что? – да сколько же можно-то!

Катерина бы проще приняла происшедшее, если бы оно было, ну, более обычным. Ну, муж, ну, дети, ну, свёкры или кто там. Работа, дом. Какая, скажите, может быть магия?

– В вашем мире нет магии, – терпеливо объясняла Мэгвин. – А здесь есть.

– Ты маг? – нахмурилась Катерина.

– Я из Старшего Народа, у нас магия в крови. А у людей – нет. Но у тебя в родне был кое-кто из наших, поэтому – ты можешь больше, чем обычный человек. И ты можешь больше, чем любой из Телфордов, запомни это. Ты – маг, они – нет.

– Они? – нахмурилась Катерина.

– Они, – кивнула Мэгвин. – Твой муж Роберт. Его братья Джон и Джеймс. Твой свёкор Грегори и твоя свекровь Маргарет. Твоя золовка Летиция. И все прочие, кто обитает в Телфорд-Касле. Они – не маги. Если ты не позволишь – никто из них не сможет ничего тебе сделать. Но придётся поучиться, конечно. Быстро и плодотворно.

Учиться Катерина умела и любила, что уж там, всю жизнь училась, в школе иначе нельзя. Закостенеют мозги, покажется, что раз в жизни приготовил весь цикл уроков по предмету – и готово, и вот тут-то тебя и прихлопнут те, кто шевелится быстрее и знает больше. Заберут лучшие классы и самую приличную нагрузку, а тебе оставят по одному классу из каждой параллели и окон в расписание натыкают. И классным руководством сверху придавят. Поэтому иди и учись.

– Я буду учиться, – кивнула Катерина.

– Конечно, будешь, – усмехнулась Мэгвин, – что тебе остаётся-то. А я, коль уж взяла за тебя ответственность, помогу тебе во всём – чем смогу.

В дверь снова заколотили, ещё сильнее, чем раньше.

– Быстро ложись, – зашипела Мэгвин. – Лорд Грегори явился, собственной бородатой персоной. Нечего ему знать, что ты уже на ногах.

Она коснулась лба Катерины пальцами – и та более не слышала и не видела ничего.

Мэгвин погрузила гостью в сон и пошла открывать дверь.

Возвращённое кольцо за эти дни неплохо подправило её тело, но признаться в этом сейчас – значит испортить всю сладость мести. Нет, Грегори должен увидеть то, что видел последние лет двадцать – седую сморщенную старуху. Об остальном ему расскажет Кэт… потом.

Да, на пороге стоял лорд Грегори Телфорд – высокий, черноволосый, мощный, с буйной всклокоченной бородой. Ему всегда приходилось нагибаться, чтобы войти в эту её хижину, и Мэгвин втайне считала, что это правильно, пусть так и будет.

Так и сейчас – пригнулся, вошёл. Она закрыла дверь – нечего мороз внутрь пускать.

– Где девка? – спросил он, сощурившись.

Как всегда, ни слов приветствия, ничего. Как в лесу рос, честное слово!

– Вон лежит, – кивнула Мэгвин на спящую Кэт.

– Что с ней сталось? Что скрывает мой сын?

– А это ты сам его спроси, – пожала она плечами. – Глядишь, и расскажет. Как так вышло, что едва не остался без жены – в третий раз.

– Чего это ты носом ведёшь? На что намекаешь? – нахмурился Грегори. – И дай пройти, сам хочу посмотреть – жива она или нет! А то знаю я ваши нечеловечьи штучки!

– Что же, ты полагаешь, что я способна оживить мёртвого? Мне весьма лестно, что ты так думаешь, но – нет. Я не ваш господь всемогущий.

– Ты нелюдь, – сказал он уже спокойнее.

– Но этот факт никогда не останавливал тебя, если от меня что-то было нужно, – зло сощурилась Мэгвин. – Посмотрел? Убедился? Видишь – дышит. Днём просыпалась, никого не узнала и не вспомнила. Ударилась головой о камень – скорее всего. То ли вспомнит всех, и всё, что с ней было, то ли нет. А ты подумай хорошенько – в четвёртый раз за твоего непутёвого старшего сына даже безродная скорбная умом сирота не пойдёт.

– А то у него одного жёны мрут, можно подумать, – усмехнулся Грегори не менее зло.

– Согласись, один раз – бывает, даже и два случается. А тут – третий. Ты вот поручишься, что никто эту беднягу с обрыва-то не столкнул? Я – нет, зная ваш тамошний гадючник.

– Чего это кто-то будет её сталкивать? – не понял Грегори. – Кому она сдалась-то? Ну, красивая, но за это не убивают!

– Отчего же, убивают. Ещё как убивают. А ты подумай на досуге, если таковой у тебя вдруг случится – кто намазал жиром лестницу, с которой упала Лиз? И сразу нет ни её, ни ребёнка. Тут же – новая невестка, и снова упала, и чудом не насмерть, а если бы сразу же ко мне не притащили – то было бы насмерть и в этот раз. На улице не лето, сам видишь, пролежать в холодной воде несколько часов – и всё, уже ни солнышка не увидишь, ни травки весной, ничего!