Джастин Колл - Молчаливые боги. Мастер артефактов

Темные глаза аватара заблестели от предвкушения.

– Ох, держись, Лукура! – Он ткнул локтем Терина. – Как думаешь, много золота можно украсть за ночь? Представь, что ты в магазине или особняке, – что ты утащил бы в первую очередь?

Терин выпучил глаза на Фина, понимая, что тот и впрямь хочет знать его ответ.

– Что-нибудь незаметное, чтобы не хватились… но достаточно ценное, чтобы два дня напролет играть в кости и ни о чем не думать.

– Обойдетесь, оба, – отрезал Шраон, не сводя глаз с дороги. – Я обещал найти вам честную работу, значит так и будет. А теперь идем, надо торопиться. Разобьем лагерь вон в той лощине. Дорога оттуда хорошо просматривается, а нас никто не увидит. Огонь разводить не будем. Клинки держим наготове.

Он дернул поводья и зашагал к лощине.

– Не отставайте.

Маюн бесшумно кралась сквозь Чащу, словно дикий зверь, выслеживающий добычу. С тех пор как маска любовниц Гевула слилась с ее лицом, мир вокруг стал другим – более настоящим . Она ощущала густой аромат влажной земли, к которому примешивалась едкая вонь звериной мочи и ноты гниения. Чувствовала кожей малейшую перемену слабого ветерка и инстинктивно знала, что приближается к зверю с подветренной стороны. Ее слух улавливал быстрое журчание воды, доносившееся с южной стороны, и она безошибочно определила, что это мельничный ручей в Шаенбалу. Она различала трещины в коре деревьев и снующих по стволам насекомых, видела каких-то существ, затаившихся в полумраке Чащи, и странные движущиеся тени.

Но острее всего Маюн ощущала боль. Пусть от увечий, нанесенных Ойру, не осталось внешних следов, ее тело помнило о них и ныло от боли. Но вот что странно: Маюн это нравилось . Более того, она в этом нуждалась . И боялась лишь одного: если когда-нибудь эта боль утихнет, то она останется один на один с уродливой правдой. Ее отец мертв. Всю жизнь он вбивал ей в голову, что магия – чистое зло и все, что несет в себе ее скверну, должно быть уничтожено. А выяснилось, что он сам был пропитан этой скверной насквозь… и заразил ею дочь.

Нет, она не скорбела по отцу. Она его ненавидела.

Ее возлюбленный тоже предал ее. Мало того что он был калекой, так еще и владел магией – и все это он коварно скрывал, пудря ей мозги. Он завлек ее в свои сети, еще немного – и она вышла бы за него замуж! Одар всемогущий, какая мерзость! Ну почему, почему он выбрал именно ее? У нее отбоя от воздыхателей не было, но появился Аннев – и она пала жертвой его чар. Жалкая, легкомысленная идиотка. Но он обманул не только ее: он всю деревню водил за нос, кроме того своего дружка-священника, этого кеосопоклонника. Да как он посмел так с нею поступить? Как вообще ему хватило дерзости даже подумать, что он может покорить ее и заразить своей мерзопакостной магией?

«Но эта скверна уже находилась во мне, – думала Маюн, крепче сжимая каменный нож. – Спасибо папочке. Его гнилая кровь – его магия – всегда текла в моих венах…»

Гнилая кровь… та самая, что стекает сейчас по ее пальцам… Маюн затошнило от отвращения и вырвало бы, не переключи она внимание на изрезанную руку, горящую от боли.

«Но что сделала я? Надела эту маску и поступила в услужение какому-то демону. Значит ли это, что теперь я хуже его?»

Нет, ничего подобного. Прочь эти гнусные мысли!

Маюн побежала. Зверь был уже близко, она чуяла его тяжелый мускусный запах. На бегу она сорвала с себя изодранное в лохмотья красное платье, оставшись в костюме для жатвы, и помчалась еще быстрее.

Я убью его. Так же, как он убил моего отца.

Из кустов впереди выпрыгнул громадный ощетинившийся кабан. Не раздумывая ни секунды, Маюн бросилась за ним. Она не беспокоилась ни о собственной безопасности, ни о размерах добычи. Ее каменный нож не смог бы проткнуть его толстую шкуру, но она знала, что все равно убьет этого зверя. Ее ярость требовала выхода, и Маюн собиралась излить ее прямо сейчас. Она будет драться до конца, даже если этот хряк вспорет ей брюхо и раскидает кишки по всему лесу. Она будет драться, пока не одержит верх.

Кабан, почуяв опасность, ломанулся в заросли кустарника, пронесся сквозь них, круша все на своем пути, затем резко повернул налево и угодил в канаву со стоячей водой. Выбравшись на другой берег, он помчался дальше. Маюн перемахнула через болотце одним прыжком.

«Я тебя убью, клянусь! – думала она, тяжело дыша. – Перережу тебе глотку и напьюсь твоей крови. Не смей от меня убегать!»

Кабан, однако, припустил еще сильнее. Животное явно намеревалось скрыться в роще, до которой оставалось совсем немного. Маюн уже видела, как загонит зверя в ловушку – тесное пространство между густым кустарником и стеной деревьев, – как вдруг в нос ей ударил запах падали. Остановившись на самом краю рощи, где деревья образовывали кольцо, она увидела в траве груды костей.

«Это же деревья охрома!»

Кабан тем временем развернулся, пронзительно завизжал и принялся неистово рыть копытами землю, словно вызывал Маюн на поединок.

Но девушка не шелохнулась. Теперь-то она знала, откуда в роще столько костей. Когда-то отец предупреждал ее об этом. На счастье, жажда крови не ослепила ее окончательно и она вовремя заметила опасность.

Кабан, не сводя с Маюн злых маленьких глазок, попятился вглубь рощи. Зверь не мог видеть, как одна из толстых лиан, увивающих ветви, сама по себе развернулась, спустилась ниже и нависла над его ощетинившейся спиной. Кодавора.

Маюн зашипела на рептилию и топнула ногой. Кабан отступил еще дальше, и в этот миг огромная коричневая змея кинулась вниз и мгновенно обвила грудь и шею животного. Кабан успел издать истошный визг, прежде чем кодавора раздавила ему легкие, и затих навсегда.

Маюн подняла голову и окинула взглядом изогнутые кроны, ища глазами других змей. И пусть ей не удалось заметить ни одной, она знала, что хищники там: слившись с ветвями, следят за каждым ее движением и только и ждут, чтобы она шагнула в их круг смерти.

Отец рассказывал ей, что кодавора – она же уроборос, или кольцевая змея, бесшумная убийца Чащи, – живет в южной стороне от Шаенбалу, в кронах деревьев охрома. Он подробно описывал, как выглядит змея, но сегодня Маюн впервые увидела это чудовище собственными глазами.

Сжимая в израненных пальцах каменный нож, Маюн отвернулась. Она упустила добычу – и шанс показать Ойру, чего она, Маюн, стоит. Можно было бы убить кодавору, но много ли чести в том, чтобы отсечь голову змее, которая всецело поглощена пожиранием своего обеда? Маюн разозлилась. Плевать, кто следующим попадется ей на пути: она голыми руками разорвет ему глотку.

Произошедшее, однако, заставило ее задуматься: она так увлеклась погоней, что едва не угодила в ловушку. Позор! Впредь нужно быть осторожнее. Если она хочет впечатлить Ойру, то должна действовать разумно, а не бросаться за первым же зверем, который вынырнет из кустов. Погнаться за диким кабаном с одним лишь каменным ножом в руке – просто-напросто верх скудоумия!