Джастин Колл - Молчаливые боги. Мастер артефактов

И все же в глубине души она не желала с этим соглашаться.

«Ты – охотница! – звучал в голове ее собственный мрачный голос. – Ты не ждешь, пока жертва попадется в твои силки, – ты сама находишь ее. Ты не сидишь в засаде – ты выслеживаешь добычу, а потом нападаешь и убиваешь ее. Ты – золотой клинок. Маска ярости».

Маска.

Так вот в чем дело, догадалась Маюн. Артефакт питается ее эмоциями, а потому каждый раз, когда Маюн пытается мыслить здраво, затмевает ей рассудок, заставляя беситься от ненависти к отцу, Анневу и отвращения к самой себе.

Но ведь именно маска дала ей необыкновенную силу. Маюн ощутила это, когда гналась за кабаном. Она вспомнила, с какой легкостью мчалась сквозь лес, как запросто перепрыгнула ту канаву. Маска заставляет ее сосредоточиться на боли – физической или душевной, – а взамен обостряет чувства и наполняет неукротимой энергией.

И в то же время – из-за нее Маюн только что чуть не погибла.

Маюн сделала глубокий вдох и повернулась лицом на юг. Ноги сами понесли ее к Чащобному тракту, по другую сторону которого раскинулся лес Возгара, несравнимо более древний и опасный, чем Чаща. По самому его краю была проложена дорога, по которой с давних времен между Лукурой и Озерным краем ходили торговые обозы. Про Возгар говорили, будто там водятся чудища – Кеосовы отродья. Даже мастера и древние держались от него подальше.

Маюн до крови прикусила губу. Что ведет ее в Возгар – собственная воля или каприз проклятого артефакта? А впрочем, сейчас это не имело значения. Ойру велел ей в его отсутствие убить кого-нибудь и тем самым произвести на ассасина впечатление, как будто это имело значение для них обоих.

Маюн вдруг остро захотелось испытать, на что она в действительности способна. Она больше не знающая дева, не красавица-дочка директора Академии, строящая глазки служителям и аватарам. Она – женщина в золотой маске. Дочь мертвеца. Ученица демона-ассасина. Она продала свою душу Кеосу, чтобы уничтожить Аннева.

Теперь она такое же чудовище, как и те, кого она презирает.

Возгар манил. Обитель магии, монстров и демонов – разве не там теперь ее место, среди себе подобных?

Маюн снова побежала. Вырвавшись из Чащи, она в мгновение ока пересекла изрытый колеями тракт и помчалась навстречу чернеющим соснам Возгара. Перед глазами у нее поплыл красный туман. Когда она добежала до края старой дороги, ее легкие горели огнем, готовые разорваться. Казалось, она тонет в реке крови.

Она стрелой влетела в чащу вечнозеленых деревьев, на ходу срывая с лица и волос толстую паутину. Маюн задыхалась, легкие требовали воздуха, а она все бежала и бежала, не чуя под собою ног. Время и расстояние размылись и слились, обратившись в темные растения, черную почву и пологие холмы. Вдали завыли какие-то звери, и Маюн помчалась прямо на вой. Кровь стучала в висках и горле, подгоняя вперед.

«Я чудовище, – твердила про себя Маюн, заставляя себя бежать еще быстрее. – Я смерть в золотой маске. Призрачный клинок. Ученица демона. Мой владыка – Кеос».

Вой раздался ближе, и Маюн поняла, что на нее началась охота.

Хищники учуяли добычу.

Уже через минуту волки бежали по обеим сторонам от нее, намереваясь взять ее в кольцо. Она слышала их запах – тяжелый запах псины, земли и еще чего-то, ей неизвестного. А еще крови их недавней жертвы. Краем глаза Маюн увидела, как блеснули во мраке злобные глаза и ощерилась белыми клыками страшная пасть.

Маюн помчалась еще быстрее, и волки немного отстали. Теперь, даже если бы она захотела от них спрятаться, это было бы бесполезно, ведь они знают ее запах. А она не хотела и не собиралась. Крепко сжимая в ладони обоюдоострое каменное лезвие, с которого стекала кровь, она подняла голову и завыла. Ну же, давайте за мной, безмозглые твари! Вы еще не знаете, на кого решили поохотиться! Она снова вскинула голову, и на этот раз из ее горла вырвался настоящий звериный рев. Волки ответили.

Добыча бросила вызов хищникам.

Они настигали. Ее сердце забилось быстрее, готовое к предстоящему столкновению; Маюн жаждала помериться свирепостью с этими хищниками.

Боль в легких стала запредельной, но, как ни странно, дышать теперь было намного легче. Страдания Маюн придавали ей сил – в буквальном смысле слова. Изнуренная, не съевшая за последние два дня ни крошки, она тем не менее чувствовала себя сильнее!

О да!

Чем быстрее она бежала, тем невыносимее становилась ее агония – и тем больше энергии вливалось в ее тело.

Огромный волк поравнялся с нею и распахнул пасть. Маюн это предвидела. В то мгновение, когда он дернулся, намереваясь вцепиться ей в локоть, она вскинула руку, подпрыгнула и, перевернувшись в воздухе, упала хищнику на спину и, обхватив за шею, перерезала глотку. Ошалевший от неожиданности волк булькающе рыкнул, пробежал еще с десяток шагов и рухнул замертво.

Маюн же помчалась дальше. Волки уже окружили ее со всех сторон, и те, что ее обогнали, сейчас неслись ей навстречу. Маюн решила изменить тактику. Она с разбегу прыгнула на толстый ствол дерева и побежала по нему с такой легкостью, словно это был пологий склон холма. В ту секунду, как она оторвалась от земли, мимо пролетели два волка, а еще один кинулся на девушку откуда-то сбоку, щелкнув зубами в дюйме от ее ноги.

Маюн замерла на ветке, глядя на тех двух волков, что ее обогнали и теперь, осознав свою оплошность, замедлили бег, чтобы развернуться. Подпрыгнув, Маюн оттолкнулась от ветки, как от трамплина, и обрушилась на шею ближайшего зверя. Она уже поняла, что это не обычные волки. Их чудовищный рост, сравнимый с лошадиным, говорил о том, что это дикие волки. Те самые, которыми няньки пугают детишек, чтобы отвадить их раз и навсегда от Возгара.

Вот только это не сказка и не страшный сон, а Маюн – не слабое беззащитное дитя. Она со всего маху полоснула чудовище по морде, и клинок так глубоко вошел в глаз, что на мгновение Маюн испугалась, что не сможет вытащить нож обратно. Однако ужас и адреналин не дали ей растеряться и разжать пальцы. Держась за торчащий из черепа клинок, она соскользнула зверю на спину и крепко обхватила мощное туловище ногами. Завывая от боли, волк брыкался, крутился на месте, а потом бросился бежать. Остальные волки не отставали. Они клацали зубами, кусали обезумевшего и полуслепого собрата за черные бока, пока тот безуспешно пытался стряхнуть с себя наездницу. Маюн же, еще крепче вцепившись в зверя, выдернула нож из глазницы и всадила его в другой глаз. Волк тут же обмяк и завалился на бок. Маюн спрыгнула на землю, покрытую слежавшейся листвой, и едва-едва успела откатиться в сторону. Нож неприятно чавкал в ладони, кровь из которой перемешалась с волчьей, но на брезгливость не оставалось времени: к ней подступали волки.