Антон Сенин - Ева. Грани миров

– Ты ей восхищаешься, – Ник наклонился к Марку.

– Она столько лет водит человечество за нос, конечно восхищаюсь. Ты можешь жить хоть со слоном, но если внутри тебя эстет, предпочитающий тонкое искусство, Ева это обязательно выведает, и сделает твоего слона изящнее вон той дамы, – Марк махнул рукой в сторону стола, над которым висел бумажный постер с худощавой женщиной, прикрытой минимальным купальником, и надписью: «Раскрой глаза».

– Ева создала довольно простой, но идеальный мирок, – голос Марка срывался в фальцет, – Отдать должное Бранту, он обучил дамочку хорошим манерам. Теперь она – наши правила и она их гарант.

– Что стало с Антом?

– Не знаю, никто не знает. Скорее всего, она посчитала Анта опасным.

– Я видел, как Куб взлетел на воздух.

– Ник, очнись. Вокруг мир Евы, а ты что-то там видел. Всегда, ну почти всегда, мы видим только то, что она позволяет видеть, и помним, что она позволяет помнить. Завтра ты начнешь сомневаться, что вообще когда-то знал Анта, видел Куб, а послезавтра забудешь все, как страшный сон.

– Как ей это удается?

– Я у нее не спрашивал! – отрезал Марк, – И мой островок настоящего – лишнее тому подтверждение. Это Ант нарывался, старался прыгнуть выше, увидеть дальше.

– Ты не прыгаешь, я понял.

– Я рос один, жизнь научила не высовываться. Я поддерживаю свой дом, блокирую ее нападки, дописываю что-то наверху и никуда не лезу. А еще я люблю готовить. Так что заходи.

Выйдя на улицу, Ник сделал глубокий вдох, но теплый летний воздух не подарил насыщение. Что-то внутри блокировало центры восприятия и искало подвох. Он поднял глаза вверх и тихо произнес: «Какая же ты реалистичная!», и пошел в сторону арки. Опасаясь быть замеченным, Марк проводил Ника с черного входа. Выйдя из арки на главную улицу, Ник повернул налево и не спеша направился в сторону своего дома, как услышал знакомый голос.

– Ник, дружище! – Алекс спешил навстречу широкими шагами.

– Что ты здесь делаешь? – удивился Ник.

– Как это что? Ты прислал сообщение.

– Алекс, мы договаривались встретиться днем, а сейчас ночь.

– Дружище, обстоятельства, извини. Мари, она как бы это сказать, ревнует меня к тебе, – он забубнил, – Ты все время с Ником, все время с Ником! Только сообщение от тебя пришло час назад. Вот посмотри, – Алекс протянул телефон, на экране которого светились желтые буквы.

Некоторое время друзья шли молча. Ветер становился холоднее, шум листвы усилился, поднимая в воздух опавшие листья и пыль.

– Так чего ты хотел? – Алекс ускорил шаг.

– Не знаю, чьи это фокусы, но, кажется, догадываюсь. Алекс, я тебе кое-что скажу, только постарайся понять.

– Давай, конечно, – отрапортовал друг.

– Помнишь, зимой на площади я вел себя странно?

– Еще бы, дергался и с квадратными глазами шипел что-то про оружие.

– Все, что я говорил, было на самом деле.

– Так, дружище, заканчивай. Какое еще оружие? Ник, посмотри вокруг, в нашем мире нет оружия. Да и какой вменяемый человек рискнет самым ценным, что у него есть – временем!?

– Рискнет, чтобы понять мир, в котором живет, еще как рискнет.

– И чего тут понимать?

– Мир не такой, каким мы его видим, каким слышим и чувствуем. Пластилиновые декорации, раскрашенные гуашью, вот что такое наш мир!

– О, дружище, кажется, архивы тебя совсем сбили с толку. Наш мир прекрасен, посмотри на это небо, ну, давай же, – Алекс потряс Ника за плечи, притянул к себе, обнял и прошептал на ухо, – Если ты и видел чего, забудь, спрячь в сундук, закрой на замок и убери в самый дальний шкаф. Ник, проснись!

Ровно в семнадцать часов раздался громкий монотонный звук, и площадь перед корпорацией Джениос ожила. Серая людская река полнилась, разделялась на ручьи, которые дальше двигалась в разные стороны. Территории над корпорациями, как и прилегающие площади, были закрыты для полетов и посадки аэро, отчего четыре быстрые точки в небе вызвали неподдельный интерес. Точки стремительно приближались и, оказавшись над людской массой, стали быстро снижаться. Как по команде, река расступилась и, образовав плотное кольцо, позволила нежданным гостям приземлиться. Не успели двигатели аэро замолчать, как из них выскочили два десятка хранителей и быстрым шагом направились в сторону главной проходной.

– Мистер Ник Вэйс, остановитесь и поднимите вверх руки! Мы вынуждены временно ограничить ваше право номер два и право номер восемь.

Право номер два «Право на нет» – любой человек имеет право сказать нет. Норма является исключительной, если обладатель права громко произнес слово «нет», то действие в отношении него должно быть остановлено и прекращено. Наказание за нарушение права – лишение времени от одного года. Право номер восемь «Право на пространство» – никто не может быть лишен пространства без его воли. Часть вторая – никто не имеет права без разрешения обладателя права вторгаться в личное пространство. Норма исключительная, наказание – лишение времени от одного года. Верхнего предела наказаний не существовало, а вкупе с правилом равенства всех перед законом и неотвратимостью наказания, правила выполнялись строго.

Над серой массой показались две руки. Ник сделал несколько нерешительных шагов навстречу хранителям и представился, – Я Ник Вэйс. Что-то случилось? – к человеку с поднятыми вверх руками применение силы исключалось.

– Вы должны пройти с нами, – низкий, глухой голос из-под шлема звучал громко и уверенно. Не успели аэро взлететь, как на голове Ника оказался плотный и непрозрачный мешок.

Полет сопровождался высоким, ровным писком двигателей, редкими щелчками кнопок и рычагов управления, и шумом воздушных масс. Полет длился не долго, а после приземления пленника ждала гулкая площадь, ступени, скрип дверей, эхо большого коридора с мягким покрытием, снова лестница, гул кабины лифта и длинный глухой коридор. После щелчка дверного замка крепкая мужская рука втолкнула Ника в тишину. Недолгое путешествие сопровождалось большим количеством естественных звуков эхо, дыхания людей, кашлем, ударами каблуков по полу, при этом ни один человек не обронил ни слова.

Ник прислушался, пытаясь поймать новые звуки, но они прекратились. Он снял с головы мешок и несколько секунд щурился от яркого света. Это был просторный кабинет, наполненный жизнью и привычками хозяина. Слева у стены стоял мятый кожаный диван, перед ним низкий стеклянный стол, с грудой документов, парой проекторов и немытой чашкой. Ворс покрытия на полу подсказал два исхоженных направления. Первое вело к дивану, а второе к важному деревянному столу, который располагался справа в углу и сиял чистотой. За столом висела доска для записей, и большая металлическая полка с книгами, прижатыми массивным пресс-папье, под которым задыхались разноцветные листы бумаги.