Ольга Родионова - Путь подкидышей. Книга первая – Грош

Грош вдруг почувствовал тревогу. Что-то его беспокоило, и он не мог понять, что именно. А, вот!.. Детские голоса. Поначалу беспечные, они вдруг зазвенели откровенным ужасом. И даже не так… Остался один голос, не разобрать, девочка кричала или мальчик, но в этом голосе звучало отчаянье.

Грош вскочил на ноги и огляделся.

Под мостом Нереть была мелкой и неопасной. Но дальше к западу ее перегородили плотиной и расширили и углубили русло, чтобы можно было ловить рыбу и купаться. Рыбники следили за запрудой, чистили ее и берегли мальков, подсаживая каждый год рыбную молодь. У запруды было глубоко. И там, вдали, Грош разглядел маленькую фигурку в синем платьице. Девочка металась по берегу и кричала. Он не разобрал слов, но понял – кто-то тонет.

Грош сорвался с места, помчался так, как не бегал никогда в жизни, и, едва добежав, с разгону прыгнул в воду, туда, где успел заметить мокрую головенку. Ребенок еще барахтался, но, когда Грош, отфыркиваясь и тряся залепившими лицо волосами, вынырнул, голова малыша уже скрылась под водой. Вода в Нерети была мутной – глинистое русло окрашивало ее в непроницаемый желтоватый цвет, и Грош ничего не видел, кроме смутных теней. Он вынырнул, успел заметить, что от Рыбьей Слободки к запруде кто-то бежит, и снова нырнул, стараясь достичь дна.

На этот раз ему повезло: слепо шаря руками, он нащупал что-то похожее на ком тряпок, потом маленькую ручонку, схватил ребенка и, поднявшись с ним на поверхность, чуть снова не утонул – тот, кто бежал от слободки к запруде, в этот момент как раз прыгнул в воду рядом с ним, подняв фонтан брызг.

Грош отшатнулся и, придерживая вялое тельце, стал грести к берегу. Ныряльщик показался на поверхности рядом с ним, и Грош узнал Мотыля. В глазах напарника плескался ужас.

– Дай… дай его мне, Купер!…

Грош не отдал, и вдвоем они вытащили мальца на берег. Мотыль весь трясся, стоя на коленях над мальчиком, не подававшим признаков жизни, и растерянно бормотал:

– Лас… Ласунчик… открой глазки, а?..

– Погоди-ка, – Грош отстранил его, взял ребенка за ноги, поднял легонькое тельце над землей и осторожно встряхнул. Изо рта мальчика полилась мутная вода, он вздрогнул, стал кашлять, а потом хрипло заплакал. Мотыль подхватил малыша на руки и прижал к себе. Тот обнял его за шею ледяными ручонками, не переставая плакать. Рядом тоненько всхлипывала девочка.

– Это брат мой, – сказал Мотыль Грошу, гладя ребенка по мокрой голове. – Братишка это…

У него запрыгали губы, он отвернулся.

– Его домой надо, – тихо произнес Грош. – Простудится. Пойдем, я вас провожу.

Он склонился к девочке и серьезно сказал:

– Вы дадите мне свою руку, барышня?

Девочка перестала плакать и посмотрела на него. Потом вытерла слезы и протянула ему мокрую ручку.

– Меня зовут Рика, – сказала она застенчиво.

Грош посмотрел на Мотыля: сейчас заругает сестру за то, что назвала свое имя первому встречному. Но Мотыль шмыгнул носом и сказал:

– Меня… Иво зовут. А братишку Лас. Будем знакомы, Купер.

Он протянул руку.

– Я Грош, – сказал Грош и протянул свою. – Хайя, Иво.

– Хайя, Грош. Пошли, что ли. Тебе тоже надо обсохнуть. Мать даст что-нибудь переодеться и чаю нальет.

И они пошли через луг к дому с флюгером на крыше.

Женщина, встретившая их в дверях, чем-то напомнила Грошу его собственную мать. Еще не старая и когда-то, похоже, очень красивая, с теплым внимательным взглядом. Только Магда была совсем седая, сколько Грош ее помнил, и он даже не знал, какого, собствено, цвета были волосы его матери раньше. А в темно-русых кудрях кайны Друм, уложенных в аккуратный узел, седины совсем не было, и Грош подумал, что если мать Мотыля распустит волосы и принарядится, она сразу помолодеет лет на десять. Подумал и смутился, потому что такие мысли о матери друга выглядели как-то неуважительно. Чтобы скрыть смущение, Грош начал рассматривать кукол, которых притащила ему Рика. Куклы были дешевые, с нарисованными лицами и нитяными прическами, и только одна выглядела очень дорогой и искусно сделанной: фарфоровое личико с мастерски изготовленными стеклянными глазами и настоящими ресницами, шелковистые медные локоны, нарядное кружевное платье, тщательно оформленные руки с изящными пальчиками и даже крохотными ноготками, шелковые чулки и башмачки из настоящей кожи.

– Эту куклу мне дедушка Братт подарил, – похвасталась девочка. – Ее зовут принцесса Алтын. Правда, красивая?

– Очень красивая, – ответил Грош рассеянно, не отрывая глаз от кукольного лица. – Дедушка Братт?.. Это какой дедушка Братт? Нищий, что ли?

– А, ты его знаешь? – Мотыль придвинул поближе к Грошу блюдо с жареной рыбой. – Мой отец с ним дружит. Отличный старикан. Ешь давай, пока не остыло.

Грош отломил кусочек рыбы, попробовал – вкусно, но есть не стал, озабоченно поглядел за окно.

– Слушай, смеркается уже… Мне пора. Я как с утра ушел…

– Да ладно, чего ты? – Мотыль набил рот рыбой. – Я тебя провожу потом.

– Нельзя мне. Мать будет волноваться.

– Вот, сынок, учись, – кайна Друм ласково посмотрела на Гроша и укоризненно – на сына. – А ты как умчишься, так до ночи тебя ищи с собаками. Волнуется мать, не волнуется – пустяки… А ты все-таки поешь, поешь, мальчик. С утра ведь голодный.

Грош съел одну рыбку, запил чаем и встал.

– Спасибо, кайне Друм. Там одежда моя… не просохла? Если я в чужой приду, мама сразу догадается.

– Сейчас принесу, – кайна Верба кивнула и улыбнулась. – А ты пока чай-то допей.

Грош покорно опустился обратно на табуретку и стал допивать полуостывший чай. Кайна Верба вышла из комнаты, и он, понизив голос, сказал Мотылю:

– А тебе не кажется странным, Иво, что у нищего старика откуда-то взялись деньги на такую дорогую куклу? Ведь ее мастер делал. Не меньше тридцати ибрисов, наверное, стоит.

Мотыль пожал плечами.

– Ну дак… старый Братт очень непрост, кто спорит. Но он человек хороший. Да и нищие в нашем городе, я думаю, побольше твоего зарабатывают.

– Вот, все высохло, – кайна Верба вошла в комнату со стопкой одежды. – Можешь переодеваться – вон там, в спальне. Никто не зайдет, не стесняйся. Иво, посуду помой.

Грош переоделся и заглянул в детскую. Маленький Лас лежал в постели в теплой пижаме и грыз леденец.

– Ну, байя, Лас, – сказал ему Грош. – Больше в воду не падай.

– Байя, –мальчонка улыбнулся и помахал рукой. – Приходи еще! Я, может, в следующий раз на крышу полезу.

– Я тебе полезу! – Мотыль стоял в дверях и притворно хмурил светлые брови. – Я тебе так полезу…

–Доброй ночи, барышня, – Грош улыбнулся девочке, тихонько возившейся с куклами на своей кровати. Она подняла голову и сразу застенчиво отвернулась.

– Доброй ночи, кайн Купер…