Алан Чароит - Дороги дождя

Рывок. Другой. Свет как будто стал ближе. Нужно ещё немного поднажать, чтобы, вынырнув, сделать вдох: воздух в лёгких почти закончился, горло саднило, а перед глазами плыли разноцветные круги. Эверетта охватила паника. В этот момент его ноги обвил прочный побег плюща (господи боже, откуда здесь плющ? Он же не растёт в воде). Хищное растение дёрнуло его вниз, лишая последней надежды на спасение. Эверетт судорожно вдохнул, захлёбываясь мутной жижей и со всей ясностью понимая, что это конец. Грудь ожгло словно бы огнём, а потом наступила тьма.

Сознание возвращалось постепенно. Сперва Эверетт ощутил промозглый холод – его одежда промокла насквозь, кожа покрылась мурашками, а плечи сотрясались от мелкой дрожи. Он приоткрыл веки и тут же зажмурился, потому что в глаза ударило ослепительное солнце. А совсем недавно, помнится, был закат. Сколько же времени прошло? Затёкшие руки и ноги ныли нещадно. Закусив губу, он со стоном попробовал пошевелиться и понял, что не может.

Во второй раз Эверетт открыл глаза, уже глядя не в небо, а вниз, поэтому смог в полной мере оценить своё плачевное положение. Носок его правой туфли едва касался земли (левую он, похоже, потерял, когда барахтался), а тело висело в воздухе. Раскинутые в стороны руки оплетал всё тот же плющ. Толстый стебель, которого он не мог видеть, но ощущал кожей, петлёй обхватывал горло (шейный платок, видимо, был потерян в бесплодных попытках выплыть), более тонкие побеги оплели тело и бёдра. Эверетт подумал, что, должно быть, похож сейчас на гусеницу в коконе, и чертыхнулся, надеясь, что поблизости нет птиц, способных его проглотить. Мысли путались. Он закашлялся, выплёвывая воду из лёгких. Всё происходящее напоминало какой-то кошмарный сон. По крайней мере, Эверетту хотелось верить, что он спит, а не сошёл с ума.

Он дёрнулся, пытаясь выпутаться, но коварный плющ держал его крепко, а петля на горле слегка натянулась, заставляя ещё сильнее закашляться. А потом Эверетт услышал тихий невнятный шёпот. Некто говорил на языке, которого он не понимал. Тёмная фигура заслонила солнечный свет.

– Вы не могли бы говорить по-английски? – хрипло прошептал Эверетт, поднимая взгляд.

В следующий миг он надсадно рассмеялся: ну конечно же, всё это сон! Потому что прямо перед ним стоял тот, кого вообще не должно было существовать в этом мире. Это определённо был фейри из Туата де Дананн: высокий, остроухий, бледный, с длинными волосами, белыми, как снег, и презрительной усмешкой на тонком лице. В острых ушах колыхались серьги. Хм… может, перед ним не мужчина, а женщина?

– Вы… кто? – прохрипел Эверетт.

В ответ опять донеслось что-то непонятное, но голос определённо был мужским, хотя и довольно звонким, словно капли дождя, стучащие по стеклу.

– Я не понимаю… – Эверетт дёрнул руками (ему было непривычно говорить, не жестикулируя), и побеги плюща на его запястьях затянулись так, что он перестал чувствовать пальцы.

Фейри подошёл ближе, и Эверетта ослепило. Под ярким солнцем одежда незнакомца переливалась всеми цветами радуги. Эверетт не сразу понял, что такой эффект создает множество маленьких зеркалец, нашитых на тунику.

Фейри достал из поясной кожаной сумки (конечно, тоже сплошь усеянной зеркальцами) кольцо с крупным прозрачным камнем и протянул Эверетту на ладони. И чем он его должен был взять? Зубами?

– Я связан, если ты не заметил.

Собеседник нахмурился, словно бы услышал оскорбление, но щёлкнул пальцами, освободив от пут правую руку Эверетта – не всю, а где-то до локтя. После чего довольно грубо притянул к себе его ладонь и надел кольцо на средний палец. Чёрт, это было больно! То ли украшение оказалось не по размеру, то ли кисти отекли.

– Чёрт, – прошипел Эверетт сквозь зубы. – Надеюсь, это не означает, что мы теперь женаты или что-то вроде того?

– Не беспокойся, ты совершенно не в моём вкусе, – отозвался фейри на чистейшем английском. – Я вообще не люблю людей. Вы слишком слабые и хрупкие создания. А чаще всего ещё и бесполезные.

– Тогда зачем это?..

– Чтобы ты мог меня понимать, глупый человек. Предполагаю, ты сейчас начнёшь задавать много вопросов. Не утруждайся. Это Волшебная страна, моя земля. Я – Гловиад, первый рыцарь Остролиста. Ты попал сюда потому, что я открыл для тебя путь. Мы здесь, чтобы исполнить пророчество.

– Какое ещё к чертям собачьим пророчество? – простонал Эверетт.

Теперь он больше склонялся к мысли, что всё-таки сходит с ума. Или, может, проклятый Фоули подмешал в чай опиум и это вызвало галлюцинации? Ведь от боли в руках и ногах, обвитых плющом, он должен был уже проснуться, разве нет?

– Не важно. Просто сделай то, что я скажу, и получишь свободу. Ты ведь чародей? – презрение на красивом лице фейри сменилось лёгким беспокойством.

– Э-э-э… вряд ли. Признаться, я вообще не верю в магию, – побег плюща ещё сильнее сдавил горло, заставляя почти запрокинуть голову.

– Не лги мне, человек, – угрожающе произнёс фейри. – Или мне придётся силой вырвать правду из твоих уст.

– Но это и есть правда!

До ушей Эверетта донёсся недобрый смешок:

– Ладно, время ещё есть. Повиси пока, чародей. Посмотрим, как ты запоёшь часов через пять-шесть.

Фейри с силой толкнул пленника в грудь, раскачав волшебные путы, и зашагал прочь, оставляя Эверетта наедине со всеми его мыслями, страхами и подступающей к горлу дурнотой.

В тот день Вилли Пол-лепрекона не пил. Ну не то, чтобы совсем, но, скажем так: пил очень мало. А всё потому, что чёртов зануда Фоули ещё накануне всю плешь ему проел, мол, не забудь встретить важного гостя, рыжий болван! Новый хозяин, внук самого профессора О`Шиннаха приедет, перед ним никак нельзя ударить в грязь лицом. А по мнению Вилли – да пусть хоть сам господь боженька приезжает: это же не повод отказывать честному человеку в законном глоточке виски перед началом трудового дня? Но он, разумеется, заверил Фоули, что пить ни в коем случае не будет. Правда, этот проницательный гадёныш не поверил: застукал Вилли перед отправкой в Трали ровнёхонько когда тот приложился губами к заветной фляжке, и оную фляжку изъял. Вилли уж пытался с ним и по-хорошему, и по-плохому, но Фоули упёрся, как баран. К счастью вторую фляжку, в сапоге, управляющий не нашёл, поэтому большой беды не случилось, но Вилли всё равно затаил обиду.

А англичанин, перед приездом которого все бегали по дому, словно кошки, которым к хвосту привязали связку жестяных банок, Вилли даже понравился. Во-первых, тот спросил о прозвище: почему, мол, тебя величают «мистер Пол-лепрекона». А его уже давно никто не спрашивал, потому что все слыхали эту историю не по одному разу. Ну как тут не порадоваться новому человеку? Во-вторых, англичанин даже пошутил в ответ. А в-третьих, всю дорогу слушал его байки с таким вниманием, что Вилли просто превзошёл сам себя в красноречии. Вот что значит найти благодарного слушателя!