Алан Чароит - Дороги дождя

В общем, Эдди за пару звонких монет рассказал, что несносный «мрачный чёрт», повадившийся отбирать у Пол-лепрекона выпивку, а вместе с ней и радость жизни, был средним сыном той самой сладкой парочки. Его папаша Дуглас Фоули к тому моменту уже унаследовал дело своего отца, и теперь звался просто «Хозяин».

Вилли очень заинтересовался, что же натворил средний сынок, что его отстранили от дел и вычеркнули, так сказать, из семейного молитвенника? Эдди, похоже, и сам толком не был в курсе, но, напустив на себя важный вид, спросил:

– Вот ты, Пол-лепрекона, например, Шекспира знаешь?

– Да кто ж его не знает! – беспечно отозвался Вилли, хотя на самом деле, как ни силился, не мог припомнить никого из местных с такой фамилией.

– А про Ромео и Джульетту слыхал?

Пришлось кивнуть, мол, да, и про них тоже.

– Ну вот! – подмигнул Эдди, как будто это должно было что-то объяснять.

Пришлось Вилли, хоть это и было в высшей степени унизительно, признаваться, что намёка он не понял.

– Ну, помнишь там, враждующие кланы? Совсем, как у нас Моранны и Фоули, – Эдди подмигивал так яростно, что Пол-лепрекона заподозрил у приятеля нервный тик. – Наша Элиша чудо как хороша. Огонь девка! Вот, говорят, твой Финн или как его там – начал на неё заглядываться. Давно ещё, годков по пятнадцать-шестнадцать им обоим было.

– Ага, – Пол-лепрекона подался вперёд, чуя, что дело наконец-то сдвинулось с мёртвой точки и в нём появилась перчинка, которую он так любил. – И, значит, наш мрачный чёрт оприходовал дочку вашего босса?

– За такое ему бы яйца отрезали, – хохотнул Эдди. – До этого не дошло. Просто Эл застукал их вместе.

– Что ещё за Эл?

– Эллери Моранн, брат малышки Элиши. В общем, произошла безобразная драка прямо посреди улицы. Свидетелей было много, и большинство из них говорили, что Эл вступился за честь сестры. Но кто-то и иначе думал, – Эдди понизил голос до шёпота. – Кое-кто считал, что Эл, наоборот, приревновал юного Фоули к Элише, потому что мелькало между ними что-то этакое. Ну ты понимаешь?..

– П`годи, ты хочешь сказать, что они… вроде как содомиты? – Пол-лепрекона радостно присвистнул и потёр руки. – Спасибо, Эдди, ты умница! Дай, я тебя расцелую! Нет-нет, не п`думай, я не в этом смысле! Всё без грязи, чисто по-дружески!

Этого вполне должно было хватить для маленького шантажа – дело-то подсудное! По правде говоря, Вилли было всё равно, кто с кем спит, а смутить его давно уже было практически невозможно. Он был завсегдатаем районов, где можно встретить не только гулящую девицу, но и спешащего на работу парня с накладными сиськами, в юбках и парике. С одним таким, помнится, даже делился виски и по пьяни рыдал на бутафорской груди.

В общем, Вилли был человеком широких взглядов и, положа руку на сердце, не хотел серьёзных проблем для Фоули, просто мечтал, чтобы тот оставил его в покое и позволил жить в своё удовольствие. Кто же мог подумать, что этот головорез, едва заслышав имена Эллери и Элиши Мораннов, схватит Вилли за плечи, даст разок в рожу и шмякнет об стенку так, что побелка посыплется? А потом ещё прижмёт локоть к горлу до хрустнувшей шеи и необходимости выплюнуть весь воздух вместе с выбитым зубом и прошипит:

– Ещё раз услышу что-нибудь подобное – прикончу ко всем чертям!

И Пол-лепрекона в тот миг не сомневался: как пить дать убьёт. Ишь, глазищами сверкает, чёрными, будто угли! Страшный человек. Одно слово – бандит.

Для пущего эффекта Фоули достал из его кармана припасённую на вечер бутылочку виски, зубами вытащил пробку и вылил всё содержимое Вилли на голову. После чего велел:

– Иди, умойся. Воняешь.

Ещё с пару месяцев Пол-лепрекона помнил обиду и ожидал ответного хода, но Фоули его словно не замечал. Тогда Вилли начал готовить возмездие, но так и не закончил – потому что в момент, когда очередные залётные собутыльники избили его, обчистили карманы и бросили в сточную канаву, именно Финн Фоули вытащил Вилли из вонючей жижи и примерно с четверть часа давил на грудь, чтобы он выкашлял всю воду и дерьмо из лёгких. А на следующее утро всё тот же Финн Фоули бросил ему в лицо украденный кошель и буркнул:

– Больше не теряй.

На уголке своего кошеля Вилли заметил загадочное бурое пятно, которого там прежде не было. Он не стал спрашивать, что случилось с грабителями, потому что был уверен – негодяи получили по заслугам.

С тех пор они с Фоули… можно сказать, что подружились. По крайней мере, если бы Вилли спросили, кем они друг другу приходятся, он бы с уверенностью ответил: «Ха, да мы с этим мрачным чёртом давние приятели»! А что пойло отбирает и ругается почём зря – так у всех свои недостатки.

В общем, к закату того дня, когда приехал смешной англичанин из самого Лондона, Вилли Пол-лепрекона достиг своего обычного состояния – когда ты пьян, но ещё можешь держаться на ногах и, не подав виду, пройти по прямой, ежели прикажут. А чтобы не пахло, можно пожевать немного табака с мятой – и никто ничего не учует.

Однако, голова всё же была какой-то тяжёлой – видать, закончились погожие денёчки, и завтра опять будет дождь. Поэтому Вилли ненадолго прилёг под яблоней, завернулся в поношенную куртку и задумался о вечном (проще говоря, захрапел). Однако спал он чутко, как дворовый пёс, поэтому, заслышав шаги, первым дел нырнул в пышно разросшийся куст гортензии, и только потом высунулся посмотреть, кто идёт. Он ожидал увидеть Фоули или конюха Никласа, а, если повезёт, – красотку Дэйзи, с которой у них всё то ладилось, то разлаживалось, но по тропинке от сада к дому шагал пресловутый англичанин, внук покойного профессора. Эверетт или как его там. Даже в сгущающихся сумерках было видно, что гость чем-то расстроен. Он шёл, не глядя под ноги, и шевелил губами, будто разговаривал сам с собой.

И вдруг – ух! – на глазах у Вилли провалился сквозь землю. Взаправду! Просто шёл-шёл – и исчез. Только вода плюхнула.

Пол-лепрекона на всякий случай пребольно ущипнул себя за щёку, думая, что всё ещё спит. Но англичанин обратно не появился. Тогда Вилли выбрался из кустов и, опасливо озираясь, покрался вперёд по дорожке. Под ногами привычно захрустели мелкие камешки. Когда на пути возникла большая лужа, в которой отражалось закатное, уже начинающее затягиваться дождевыми тучами небо, Вилли ничуть не удивился, потому что лужа была тут всегда, сколько ни вычёрпывай. Она не успевала высохнуть, даже если дождей не было целую неделю (что в этих краях, к слову, случалось крайне редко). Обитатели дома, смеясь, называли её Великой Лужей. Но всё же она была не настолько глубокой, чтобы даже такой худощавый человек, как мистер Эверетт, провалился бы в неё с концами.

Пол-лепрекона подобрал палку и потыкал в воду. Деревяшка погрузилась на три-четыре дюйма и упёрлась в глинистое дно. Но Вилли на этом не успокоился. Он поворошил палкой лужу, взбаламутив коричневую жижу, наугад потыкал в разные места и, наконец, решился на безумный эксперимент. Сняв сапоги и закатав штаны до колен, Пол-лепрекона зажмурился с разбегу прыгнул в лужу. Ступни погрузились в мягкую тёплую глину: прогретая солнцем вода ещё не успела остыть. Оставалось лишь со всем прискорбием признать, что Великая Лужа была самой обычной лужей, а англичанин, провалившийся сквозь землю, наверное, примерещился ему спросонья.