Кара Барбьери - Белый олень

– Какие странные игры, – рассмеялась собеседница. – Но мне нравится. А у нас рядом с поместьем было озеро, и мы соревновались, кто больше наловит лягушек. Эльвира приказала засыпать его после смерти отца. А еще она велела освободить мою комнату, что говорит: она не планирует, чтобы я вернулась с Охоты живой.

Обида в голосе девушки была очевидной. Вероятно, даже такие монстры по-своему любили родных. Вероятно, понимание, что тебя ведут к верной гибели, так же болезненно, как и угон в плен. Я встряхнулась. Попытки вложить в поступки гоблинов человеческие эмоции делали ситуацию только хуже. Нужно быть сильной, чтобы не чувствовать жалости, не заводить никаких отношений, даже если часть меня стремилась протянуть руку и пожать плечо Рекке.

Вновь оказаться в лагере среди гоблинов оказалось настоящим облегчением. Я швырнула тушки двух кроликов под ноги Сорену. Он удивленно посмотрел на них.

– И это все?

– Больше никого не нашли. Это мертвые земли, если помнишь.

– Моя память остра как никогда, – фыркнул он.

– Одного из них убила ты, правда ведь? – повернулась Эльвира к племяннице.

– Ну… – нерешительно пробормотала та. – Я… – Ее лицо исказилось от унижения, свет в глазах, так ярко сверкавший во время нашей беседы, померк.

– Очевидно, нет, – прошипела Хелка, злобно косясь на Рекке. – Даже из подстилки Сорена охотница лучше.

– Не смей называть меня так! – резко оборвала ее я, в ушах застучала кровь. – Я никому не служу подстилкой! – За моей спиной вторило рычание Сорена.

– Простите, – ухмыльнулась красноволосая приближенная Эльвиры, обнажая острые зубы. – Я забыла, ты же подстилка Лидиана.

– Хелка, – угрожающе предупредила я, чувствуя, как закипает гнев. Как и в случае с ее повелительницей, необходимо было дать ей понять, что я не боюсь и что нельзя меня оскорблять. Однако если она продолжит бросаться обвинениями, я могу просто взорваться. Мысль, что этой твари известно, как со мной поступил Лидиан, доводила до белого каления.

– Что? Он же действительно отымел тебя до полусмерти, или я не права? Даже удивительно, что ты в состоянии не только стоять, но даже ходить. И конечно, он неплохо поработал над твоими грудями. Хотя с одной из них чуть перестарался, похоже. – Голос Хелки стал злобным.

Утробное рычание Сорена перешло в полноценный рык. Насилие было обычной практикой среди гоблинов, особенно старшего поколения, чтобы выразить доминирующее положение, продемонстрировать силу и власть. В моей душе кипела ярость.

– Ему нравилось ровно до того момента, пока я не вонзила железо ему в ногу, как недавно в плечо. – Я сделала шаг вперед, но, несмотря на показную уверенность, земля так и норовила уйти из-под ног. Не думай об этом. Не вспоминай. Образ Лидиана, глубоко погрузившего когти в мое тело, так и встал перед глазами.

« Почему ты не слушаешь меня? Почему ты никогда не слушаешь?! – Он повторял это снова и снова, пока не начинал брызгать пеной, которая собиралась у него на подбородке и капала мне на лицо. – Что с тобой не так? Ты что, не понимаешь? Не видишь, что я стараюсь тебя спасти?! Отвечай мне ! – бормотал он снова и снова, терзая меня и пользуясь моим телом, бредя как сумасшедший. – Что произойдет, когда он выпустит из зубов свой хвост? »

– Мне просто не нравится, что человек в команде замедляет наше продвижение. – Хелка шагнула ко мне и склонилась, чтобы прошептать на ухо: – И я знаю, как ты поступила с Алексеем.

Я действовала не размышляя. Красная пелена заволокла глаза, и рука сама метнулась в лицо противнице. По поляне разнеслось эхо пощечины, отражаясь от голых стволов. По щеке Хелки потекла кровь из царапин, которые оставили мои ногти. Время словно замерло, шевелились только раскачивавшиеся на ветру ветви деревьев. Затем гоблинша бросилась на меня. Я уклонилась от одного ее удара, потом от другого. В горле нарастал рык. Топор соперницы мелькал так быстро, что у меня не получалось провести контратаку. Однако я проворно избегала выпадов, пока не улучила момент перехватить древко занесенного оружия, одновременно пиная ее в бедро. Хелка споткнулась, и я тут же завладела топором, крепко сжав его обеими руками. Оружие оказалось тяжелее привычного, и лезвие опасно поблескивало в лучах заходившего солнца.

Но противница не собиралась так легко сдаваться. С ее губ сорвался рык, клыки заострились и начали удлиняться, нос и уши вытянулись, а ногти превратились в когти.

– Ты жалкий червяк!

Я тяжело дышала, едва отойдя от предыдущего короткого сражения. Достаточно было заглянуть монстру в глаза, чтобы понять: если я не буду защищаться, он меня убьет. А я не могла этого допустить. Не могла позволить отнять мою силу, как бы мала она ни была. Она принадлежала мне ! Если Хелка думала, что в состоянии отобрать ее, то ошибалась. Смертельно ошибалась. Я разорву эту тварь и брошу труп в полноводный поток приграничного Тунда, чтобы она никогда не сумела попасть в Вальхаллу. Буду рубить тело до тех пор, пока нечего будет рубит>ь.

Я бросилась на противницу с яростью, которая придала мне сил, с помощью топора отражая удары когтей, направленные мне в лицо и в сердце. Я танцевала так, как мы сотни раз репетировали с Сореном на тренировочной площадке за время нашего общения. Но никакой спарринг не мог сравниться с настоящим сражением, когда в венах бушует огонь, а по телу разливается мощь и чистое наслаждение, с которым топор вонзается в плоть врага. Меня охватило боевое безумие, перед глазами поплыли черные и красные круги. Она поплатится за свои слова, которые оживили воспоминания, она даже не понимала их смысл.

Холодные сильные руки обхватили меня за талию и вцепились в запястья, пока я изо всех сил рвалась на свободу.

– Яннеке! – пробился сквозь ярость знакомый голос. – Она мертва! Все позади, Яннеке. Она мертва. Она мертва.

До меня начал медленно доходить смысл слов, и я закричала, падая на колени. В теле Хелке было намного больше сил, чем у убитого ранее гоблина, и теперь они со всех сторон обрушились на меня, пытаясь проникнуть под кожу. Тело сопротивлялось, отвергало их, словно инородную болезнь, но они все равно просочились в поры, прожигая себе путь. Я царапала руки ногтями, стараясь избавиться от боли, однако толстый слой мощи поверженного врага постепенно впитался.

Когда все закончилось, я осталась лежать на земле, жадно глотая воздух и медленно вспоминая, что произошло. Мозг, больше не охваченный яростью сражения, постепенно выдавал детали. Тело подо мной было изрублено так, что в нем практически невозможно было опознать Хелку, руки Сорена по-прежнему придерживали меня за запястья. Я поняла, что он прижимает меня к груди.