Николай Вардин - Эпоха золотой розы

– Не причини ему вреда! Заклинаю тебя, кем бы ты ни был! – взмолилась она, обессиленно опуская руки, сдаваясь на его милость. – Я сделаю всё. Но отпусти моего сына!

Велиар не взглянул на неё. Он не сводил глаз с ребёнка. И нельзя было понять, что было в этом его взгляде.

– Сын мироздателя. Ещё один, – прошипел он с негодованием. А потом отпустил малыша, так что тот упал на землю, и презрительно отшвырнул от себя ногой. Лишь после этого он вновь взглянул на райнеру, которую крепко сжимал в своих когтях. – Я оставлю этому выродку жизнь. Даже больше – я оставлю его подле себя. Чтобы ты не пыталась сбежать или строить против меня козни. Ты нужна мне. Нужна для того, чтобы родить мне наследника.

Селехэт застонала от отчаянья. Но ничего изменить она не могла.

– Не бойся, любимая, – с издёвкой зашипел Велиар, и ободранная его морда исказилась в жуткой гримасе. – В своё время я отпущу тебя. Ты вернёшься к алтеидам. Я обещаю тебе, что ты вернёшься к ним… в иной ипостаси.

Она осталась в этой пещере. И понимала Селехэт, что не было у неё надежды на спасение, пока сам Велиар не исполнит задуманное и не отпустит её. Всё, ради чего она скиталась по Асхайину, уже давно мертво, и его не вернуть. Теперь она была пленницей могущественного и ужасного чудовища, которое питает ненависть ко всему Эренхару. И ей суждено было выносить ребёнка, который пойдёт против этого мира.

Сартаал поджал тощие ноги, устраиваясь удобнее в своей норе. Это было его жилище: крошечная овальная дыра в земле, в которой едва хватало места, чтобы сидеть. С внешним миром нору соединяло отверстие у самого пола. Чтобы выбраться наружу, нужно было пролезть ползком через эту узкую щель. Но Сартаал был доволен этим: так чужие пытливые глаза не могли увидеть того, что внутри. Но даже этого было мало: он ещё и приваливал выход крупным камнем, который ему было трудно двигать в такой тесноте. Зато, когда он отгораживался от остального мира, он чувствовал себя гораздо увереннее и спокойней.

Вот и сейчас, проверив, плотно ли камень закрывает щель у пола, пальцами с длинными ороговевшими ногтями он откопал в стене маленький тайник. В нём он прятал огарки свечей, которые находил, огниво и немного соломы для розжига. Глубже в этом тайнике хранился осколок зеркала размером с ладонь: Сартаалу казалось важным знать и понимать, как он выглядит. Он не мог объяснить себе мотивов такого стремления, поэтому он просто принял это за правило. Но главным сокровищем его маленького тайника была небольшая книжка. Она была не больше ладони взрослого мужчины. Края её обтрепались, а страницы изогнулись от влаги. Но внутри эти страницы сохранили белизну. Белизну, от которой Сартаал приходил просто в неистовое возбуждение. И ещё больше эмоций вызывал флакон с чернилами и аккуратно заточенное перо. Вернее, будоражили его не сами предметы, а то, что он может начертать на белых листах всё, что пожелает.

Долгое время ему доставляла удовольствие одна только мысль о подобной возможности. И сама по себе эта мысль была завершённой. Он наслаждался ею. Но вскоре ему стало мало только думать об этом. И мерзкий червь заполз к нему в голову и стал прогрызать дорожку к осуществлению сумасбродной задумки. Именно тогда Сартаал стал улучать момент, чтобы уединиться в своей норе и на долгие часы. У него оказалось не так много свободного времени, как он думал раньше. Тем не менее он смог находить огарки свечей в оставленных Первым Народом деревнях. Благо таковых было много в округе. Ведь было важно писать в одиночестве своего жилища, чтобы никто не смог увидеть того, чем он занимается. Сартаал не желал даже представлять, что с ним сделают за такие вольности.

Хотя бы раз за сутки он мог залезть в свою нору, закрыть наглухо входную щель, чтобы никто не мог увидеть язычок пламени в его жилище. И тогда он поджигал свечу и смотрел на раскрытую белую страницу. Она волновала его и завораживала. И ему казалось, что большего и не нужно. Но тот самый предательский червь всё ещё грыз его изнутри. В этих уединённых размышлениях он осознал, что помнит руны Первого Народа – он мог бы начать писать в любой момент. Но сутки проходили за сутками, огарки свечей догорали один за другим, а Сартаал так и не решался начать.

Он хотел написать обо всём, что помнил. Ведь где-то там – в Форхе или Мехре – уже написаны десятки книг по истории Эренхара. Они в подробностях описывают великую работу мироздателя и всех шести райнер. Они описывают труды алтеидов. Но они не знают, что происходило и происходит здесь, в Джосхару. Странно, но сколь бы сильным ни было отвращение Сартаала к алтеидам, в те моменты, когда он думал о своей летописи, он думал обо всех народах, которые есть и которые будут. Он понимал, что это ничем не оправданное тщеславие. Но он хотел… нет, он считал, что должен сохранить все события, до которых не смогут дотянуться иные летописцы. Думал он так по той простой причине, что больше некому этим заняться. Он единственный во всём Джосхару, кто мог бы и хотел бы писать. И была в нём странная уверенность, что если он сможет закончить эту книгу, то её непременно найдут. Она не истлеет и не пропадёт без следа. Он не боялся этого ни секунды. Сартаал даже не думал об этом – столь велика была его уверенность.

Несколько минут назад он выкопал ногтями ещё одно углубление в земле. И вот теперь поставил в него зажжённую свечу. Так огонь располагался на удобной высоте, чтобы освещать его согнутые ноги и раскрытую на них книгу. И рядом со свечой хватало места, чтобы поставить флакон с чернилами: Сартаал предусмотрительно подумал о том, что флакон должен быть хорошо освещён, дабы он случайно его не уронил и не разлил драгоценные чернила.

И вот теперь, когда всё было готово и всё было сделано как нельзя лучше, Сартаал понял, что не может найти повода, дабы вновь отложить первые строки. Он глубоко вздохнул и макнул перо в чернильницу. Начать д о лжно с самого Джосхару…

На месте нынешнего Джосхару была когда-то лишь пещера в земле. В этой пещере испокон веков в одиночестве жил Велиар. Пока однажды к его жилищу не пришла Селехэт с младенцем на руках, гонимая алтеидами. Велиар укрыл их и пообещал защищать от Первого Народа. Грозен облик Велиара, как грозна и кара, которую он пообещал обрушить на алтеидов и их царицу Маэлиру, которая изгнала Селехэт из земель, ею же и созданных.

Одного просил он взамен у чернокрылой райнеры: родить ему собственного наследника, дабы стал он мечом, который Велиар направит против вероломной власти Первого Народа. Согласилась Селехэт и вскоре понесла от него сына. В означенный день родился он. Дано было ему имя Адрион. И суждено было этому мальчику стать возмездием и карой за свершённое преступление.