Степан Кирнос - Во имя порядка: на заре новой эры

Впереди показалось несколько фигур. Облачённые в красно-золотые пышные одежды, они ведут трёх верблюдов, горба коих отягощены сумками. Я слышу, как из них доносится лёгкое бряцанье, а глаза узрели ещё пару человек – воины в кожаных панцирях.

– Торговцы, – со скорбью тихо сказал Исаил. – Редкое явление для сих мест. Благослови нас Единый, чтобы наша миссия увенчалась успехом.

– Проклятая Натара, – выругался я. – И Арантеаль вторит ей в безумии. Одна сошла с ума от власти в Арке, а другой поехал головой от идеи остановить неведомое «очищение».

– Не будь так строг к ним, ибо они сбились с истинного пути, как и Рождённые светом. Нам должно их пожалеть и обратить сердца на решение проблем насущным. Если мы промедлим, то нас убьёт не «очищение», а мы сами себя. А теперь направим свои силы на будущие переговоры, друг мой.

Мне нравилось, как говорил Исаил. Он, словно вдохновлённый чем-то иным, потусторонним и более величественным, чем всё что могут дать ныне живущие кормчие душ, вселил в наши души новую надежду и веру. Его слово нас укрепило, дало нам силу и повело вперёд, как только он открыл строки Предания.

– Кстати, будь осторожнее с той неримкой. Не спеши с ней, и не трави её традициями нашей родины. Ей это не особо полезно.

– Ты о Лишари?

– Как будто я не вижу, – тяжелое слово заставило моё сердце дрогнуть. – Твой выбор, как жить. Скажу тебе лишь то, что однажды может встать выбор между твоими сердечными стремлениями и родиной.

Я бы с радостью сейчас подумал о девушке, но мою голову занимает иная мысль. Велисарий поставил интересную задачу, я бы даже сказал невыполнимую. Мы должны заручиться поддержкой властителей Дюнного, сделать так, чтобы они встали с нами плечом к плечу в борьбе с западными ордами. Учитывая, что Дюнное, да и весь восток погружены в кризис, войну с кочевниками на севере и нежитью по всему региону, это будет проблематично. Но раз таков приказ, я не стану перечить и для Эндерала приложу все силы, чтобы он был исполнен.

Мы прошли дальше, и перед нами открылась ещё более удручающая картина. Нас приветствует безумное гулкое завывание ветра, гуляющего на огромной площади, зажатой двумя высоченными утёсами в которые вгрызся город. Тут я не вижу чудесных ярмарок с кудесниками востока, нет здесь таинственных жрецов или изумительной работы украшений на прилавках… это место совсем не похоже на сказку, которой было раньше. Вместо этого я с содроганием и меланхолией вижу только пустую разбитую площадь с перекошенной плиткой, впереди ветер доносит зловоние мутной застоявшейся воды в местном фонтане, а вся жизнь загнана под могучие скальные покровы.

Не зреет мой глаз и стражников востока в золочёной броне, с блестящими наконечниками копий, только небольшие патрули в тёмной броне с мечами на бёдрах, которых коснулась рука ржавчины. Так же я вижу, что на парапетах, и «гнёздах» на высоте сидят лучники и застрельщики под тканевыми навесами.

Я уже готов был обидеться, что нас встречают только встрепенувшиеся лучники, лениво достающие стрелы, как на встречу вышел небольшой отряд. Копья и щиты работы времён едва ли моего деда только прибавляют к общему духу ущербности сего места. Но их походка полна уверенности, воины не боятся нас. Медленно обступив нас, вперёд вышел в льняном доспехе поверх которого трепетался жёлто-зелёный плащ.

– Я – Арсит, помощник начальника «надзирателей», – грозно сказал кареокий мужчина в тюрбане. – Представьтесь.

– Фриджидиэн, командор Ордена Храмовников, – столь же уверенно даю я ответ. – Я пришёл сюда для переговоров.

– Да… нам прибывало письмо, – Арсит отступил. – Идите за мной.

И мы пошли. Стражники повели нас вперёд, и мы прошагали по довольно просторной площади, пока не дошли до массивной двери. Четыре воина отошли в сторону и Арсит открыл нам дверь. «Надзиратели», следуя местным традициям политического приличия, отдали лёгкий поклон и прошептали:

– Да сохранит вас пустыня.

Спустя пару мгновений наши ноги уже шли по гнилым доскам настила. В мои ноздри забивается странная вонь – смешение смрада гнилой рыбы, восточных терпких и острых специй и отходов, сливающихся в море. Тут и там я вижу жалкие лачуги, трясущиеся на подпорках. Более массивные брёвна или каменные колонны держат более громоздкие здания, вроде тюрьмы или «Твердыни Власти». Раньше это был оплот торговли юга, через здешний порт проходили фрукты, самоцветы, шелка, жемчуг и ткани. Теперь же я вижу, картину упадка – богатые торговые лавки сменились убогими скамьями, на которых красуются ржавые клинки, множество раз перекованная броня, я зрю, как две южанки матерят друг друга из-за вшивого куска ткани – видимо торговка не желает снижать цену; и видно мне, как местный купец расставляет на прилавке апельсины и виноград, намеренно скрывая от глаз серо-коричные пятна гниения. А одежды народа – меня едва ли не прошибает слеза от того, что народ нацепил на себя дырявые множество раз штопанные тряпки коричнево-бурого цвета, протёртые и старые. И ходя в таких «нарядах» годами, люди и аэтерна становились частью нищенской атмосферы этой дыры.

– Не самые лучшие времена, словно прочитав мои мысли, загрустил Арсит. – Я помню, как сюда ещё заходили торговые галеоны из Нерима и гружённые несметными богатствами корабли из Киле. Детство…

Море подходит под гору и притекает прямо сюда, давая торговым судам здесь выгружаться. И раньше так и было, но времена всё измени – юго-востоку Эндерала больше нечего предложить миру, который медленно сходит с ума. Теперь мы вынужден довольствоваться осколками порядка, пытаться собрать их в единую картину, что я готов делать.

– А как же торговля жемчугом, порохом и золотом? – вспомнил я, что видел торговые корабли под флагом Дюнного. – Ведь ещё ходит ваш флот.

– Этим промышляет узкая группа торговцев. Они не делятся ни с кем.

– А Святой орден, – наивно я бросаю фразу, уже чувствуя, какой будет ответ. – Он же должен хоть немного держать руку на пульсе.

– Эти торговцы и есть власть, – уныло ответил Арсит. – Впрочем, скоро вы сами всё поймёте.

Арсит остановился на самом краю внутреннего города, у массивных двухметровых ворот из дерева. Я на миг удивился, когда увидел высоких стражей, чьи тела защищены ламеллярным доспехом, украшенным позолотой. Конусные шлема с бармицей закрыли лица, и я не вижу их эмоций. Угрожающе сияют наточенные полотна алебард, скрещенных в знак того, что никто не пройдёт без приказа. За их спинами на воротах изображён герб Дюнного, ставший символом их независимости и свободы – золотом изображён лев с крыльями, над которым довлеет око, пронзённое мечом. Я с больной улыбкой встретил этот символ, как знак беспомощности Святого ордена… вот бы тыкнуть им Арантеаля и Натару, чтобы они поняли – Дюнное лишь формально всё ещё часть единого Эндерала, на деле же я чувствую свободу этого места, знаю, что Дюнное – вольное государство.