Вольга Медейрос - Жертвуя малым. Том 2

Рише сделалось стыдно и она отвернулась от доктора. «Я просто хочу узнать, что с моей подругой Ами, – сказала она. – А Шабо?..» Доктор ласково перебил ее: «Уверяю тебя, с ними все в порядке, – по голосу не понять было, врет он или нет, интонации были профессионально-доброжелательными. – Если завтра ты и Берилл хорошо выполните свою работу, никто не станет мешать ни тебе, ни ей встретиться с вашими близкими!»

Риша поняла, что у нее нет выбора. «Вы обещаете?» – спросила она, повернув голову к доктору. Тот аккуратно взял ее за руку, пожал. Ладонь у него была теплая, на тыльной стороне ее колечками курчавились волосы. «Обещаю сделать все, что в моих силах!» – на сей раз не профессионально, а по-человечески искренне сказал он. Риша кивнула.

Добрый доктор встал, погладил ее по голове и удалился, а медсестры принесли завтрак.

Целый день после этого прошел, как и все три предыдущих дня. Время неуклонно несло Ришу по проторенной колее навстречу юпитеру. Впервые в жизни ей было страшно и неприятно думать о предстоящей работе. Она пыталась успокоиться, подбодрить себя. Вечером медсестры принесли маковое питье, и Риша с удивлением отметила, что ждет небытия как избавления. Впервые мысль о том, что не-быть для нее предпочтительнее, чем быть, посетила девушку.

Эта мысль ужаснула ее. Но вот медсестра подала ей чашку с горячим питьем, и Риша безропотно взяла ее и выпила настой до дна. Она опустила голову на подушку, вытянулась под тонкой простыней. Медсестра пожелала ей доброго сна, и Риша поблагодарила ее. Закрыв глаза, задышала ровно и глубоко. Она услышала стук собственного сердца, ощутила ток крови в членах. «Я дышу, – подумала она, ощущая, как наркотическая дрема распахивает над ней свой безвидный плащ, – я все еще здесь».

Из мрака до нее донесся глумливый подземельный смех, но сделать она уже ничего не успела: сон сковал ее тело и разум, вырвав из жизни до самого утра. Ну, а утром думать было уже поздно. Утром Ришу ждала обычная юпитерная служба.

Спозаранку медсестры разбудили ее, дали поесть, измерили пульс, осведомились о самочувствии. Риша была подавлена, но понимала, что пререкания ей не помогут. Она была главным гвоздем сегодняшней программы, ради нее сами хозяева сподобились прислать кого-то из своих подчиненных, и даже если сейчас она закатит истерику и откажется куда-либо идти, это все равно ничего не изменит. Возможно, ситуация только ухудшится: пострадают добрый доктор и девушки-медсестры, которые столько времени заботились о ней, или Берилл, или – не дай боги – Шабо. Об Ами Риша старалась не думать. Ей было страшно думать о подруге. Она была благодарна маковому забытью за то, что не знает будущего.

Риша отвечала медсестрам, что все в порядке. Ей разрешили сходить в уборную, затем снарядили в путь. В сопровождении поводыря она покинула свою одиночную палату, прошла по тихим в ранний утренний час больничным коридорам. Ее отвели к воротам родного барака, откуда она должна была уже самостоятельно добраться до берега подземного озера. Немного удивляясь такому выбору маршрута, Риша неторопливо пошла по проторенной дорожке, которой всегда ходила на службу, но вскоре услышала знакомые шаги за спиной и остановилась подождать товарку.

Ею оказалась Берилл.

Девушки поздоровались, зашагали по тропинке гуськом. Некоторое время обе хранили молчание, наконец, старшая девушка спросила у Риши, как дела.

– Меня держат в одиночке, Берилл-джанх, – без обиняков отвечала ей Риша.

– Да, меня тоже, – без особого возмущения согласилась та. – Но обещали сегодня выпустить. Не думаю, что я вообще надолго задержусь здесь после этого, – она невесело усмехнулась. – Хотя все будет зависеть только от тебя.

– Что ты имеешь в виду? – спросила Риша.

– Ну, я ведь на самом деле не знаю, шевельнулся ли твой истукан тогда, или нет, – снова усмехнувшись, на сей раз сардонически, объяснила ей старшая товарка. Была она на удивление разговорчива, вероятно, сказывались дни заточения и волнение от предстоящей встречи с хозяйским наблюдателем. Сама Риша, напротив, сохраняла спокойствие. Может быть, виной тому было действие маковой настойки, которое еще не закончилось.

И сейчас им, – продолжала меж тем Берилл, – надобно убедиться, что мы говорим правду. Они хотят провести «контрольный эксперимент», в котором тебе отведена главная роль. И если ты не облажаешься (в чем я лично сомневаюсь, уж прости за откровенность, Морион), – но только лишь в этом случае ты сможешь диктовать им свои условия. В известных пределах, само собой.

– Диктовать свои условия хозяевам? – Риша недоверчиво покачала головой. От одной только мысли, от высказанного вслух предположения у нее холод полз по позвоночнику.

– Мне-то терять уже нечего, – отрезвил ее суховатый голос Берилл. – Как и у Аметрин, у меня шансов мало.

– Ты знаешь, что с Ами? – спросила Риша, и тут же пожалела о своем вопросе. Вообще-то она не хотела знать.

– Могу догадываться, – с пониманием отвечала «старшая сестра». – В любом случае, ни она, ни ее агнец не оправдали надежд. Навряд ли в ней еще есть потребность.

Риша замедлила шаг, размышляя. «Ни она, ни ее агнец не…»

– Но ведь вестей от Сардиса нет уже больше полугода! – воскликнула она, остановившись. – Почему же только сейчас?..

Берилл подошла к ней и, взяв за руку, как маленькую, повела, объясняя на ходу:

– Обычно времени на ожидание отводится гораздо больше, чем полгода. Как минимум, до следующих Малых мистерий. Или даже дольше, все зависит от того, как много нас, таких как мы с тобой, слепых истуканомойщиц, – она недовольно фыркнула. – Странно, что ты не знаешь всего этого, неужели твой брат вообще ничего тебе не рассказывал?.. Впрочем, какое мне дело? Я только хочу сказать, что твоя Аметрин сама себя погубила, когда затеяла всю эту историю с твоим разоблачением. Ведь наша вера и наивность хозяевам очень важны. А неверие делает нас в их глазах бесполезными. Аметрин разуверилась в себе и в своем агнце, не поверила она и тебе. Кто знает, кому она в следующий раз не поверит?

– Ты ведь тоже не веришь, Берилл-джанх, – внезапно пересохшим горлом проговорила Риша. И сглотнула. Ей наконец-то сделалось страшно. Ведь это она подвигла Ами на неверие. А значит… Она быстро договорила, чтобы не развивать мысль: – Почему же от тебя хозяева еще не избавились?

Берилл вздохнула и выпустила Ришину ладонь.

– Ошибаешься, Морион, – сказала она непривычно мягко. – Сейчас я верю. В тебя. Ты – мой единственный шанс остаться в живых, если ты этого захочешь, конечно. И если сумеешь убедить хозяев не просто в собственной полезности, а именно что в уникальности. Истуканы ни у кого из нас, ни у одной из наших предшественниц не шевелились. Никто даже врать о таком не пытался, настолько это нелепо, понимаешь? Ты первая, Морион. И я тебе верю, потому что я там была, когда ты это сказала, а я тебя знаю. Ты ведь настолько невежественна, что даже придумать складное вранье не в состоянии, и зря это Аметрин на тебя бочку катила. Наверняка совсем не в себе была, иначе ни за что бы не додумалась подозревать тебя во вранье. Сечешь?