Евгения Преображенская - Проклятие чёрного единорога. Часть II

Наёмница низко поклонилась духу, развернулась и быстро пошла прочь, смущённая, озадаченная и немало перепуганная. Что же Аука имела в виду под этим загадочным «вчера»? Что было так «больно» и «страшно»? Что случилось с ней самой? Что здесь произошло? И как, в конце концов, лигнитлеи всё это время общалась с ней без посредника?

Вот так запросто Дженна разговаривала, смеялась и даже дурачилась с духом-хранителем яблоневого сада. Невероятно! Наёмница прекрасно знала, что подобное было просто невозможно: недопустимо для человека, эльфа или кого-то в этом роде.

Лигнитлеи использовали лис как проводников между своим и материальным мирами не просто так. С одной стороны, животные защищали покровителей от тех, кто мог физически навредить их дому; с другой – они передавали волю и знание духов, не отождествляясь с ними и таким образом сохраняя лисьи умы в целости. Речи лигнитлеи, воспринятые напрямую всяким существом, имеющим развитое эго, могли разрушить саму его личность, попросту свести с ума!

А Дженна, хотя маленько и одурела от безделья, но всё ещё находилась в своём уме. В своём уме, да не в своём теле. Возможно ли, что тело это оказалось крепким доспехом, способным защитить её личность? Но отчего в таком случае учителя Аркха не общались с ней напрямую? Может быть, дело вовсе не в ней, а в Ауке? Что-то не так с этим садом и с этой лигнитлеи? И где же тот зверь, что должен был оберегать духа и её владения?

Долго шла Дженна, путаясь в высокой траве и вдыхая бесцветные ароматы призрачных цветов. Вокруг неё вздымался яблоневый сад, а с синего неба светили одновременно и солнце, и звёзды.

Она шла и напевала себе под нос весёлые и грустные мотивы. Она пела очень тихо, осторожно, словно боясь спугнуть вернувшийся к ней голос. И голос подводил её, он не слушался и срывался. Но девушка продолжала петь. Она пела искренне, от всей души. Она пела, а вокруг неё собирались стайки прозрачных букашек. Они плыли за наёмницей белым шлейфом, словно танцуя в такт мелодии.

Дженне нравилось рассматривать и изучать планктосов. Каждое насекомое не походило на другое. Все они были разными, прекрасными и странными.

Дженна шла всё дальше. Одно озеро сменялось другим. Пейзаж вокруг оставался неизменен. А вкус яблок делался всё более пресным.

У воды девушка останавливалась ненадолго, только по мере необходимости, чтобы напиться и умыться. Затем она снова пускалась в путь, бесконечный и однообразный.

В конце концов наёмница так проголодалась, что всё же решилась порыбачить. Она соорудила себе весьма неплохую удочку из того, что нашлось в её котомке. Но когда она приступила к делу, вместо рыбы из воды начали подниматься всё те же планктосы, похожие на змеек, лягушек и ещё непонятно что.

С отчаяньем девушка взвыла и отбросила бесполезную удочку. В этот миг её вою, словно эхо, вторил негромкий рёв. От неожиданности Дженна так и подскочила на месте. Обернувшись, наёмница оторопела, не в силах ни пошевелиться, ни вскрикнуть от ужаса.

Позади неё стоял медведь. И медведь этот не выглядел прозрачным или бесплотным. Он был весьма материален! Да к тому же стоял на задних лапах и оттого нависал над девушкой подобно грозовой туче.

Зверь подёргивал маленькими круглыми ушками и, приоткрыв пасть, хрипло сопел. При каждом его вздохе толстые бока вздрагивали, а солнце переливалось на рыжеватой с проседью шерсти.

Дженна судорожно сглотнула, силясь сбросить оцепенение. А медведь разинул пасть и вдруг проговорил очень низким, на удивление приятным голосом:

– Прощу прощения. Ни в коей мере не хотел Вас напугать.

– Угу, – ответила девушка, присаживаясь на траву на внезапно ослабевших ногах. – Прощаю Вас… Это всё моя трусость…

– Я только лишь хотел заметить, – продолжил медведь, – что в ближайших озёрах рыбы нет – я самолично проверил каждое из них, – и Ваша удочка тут не виновата.

– Прискорбно, – прошептала наёмница, отчаянно пытаясь вернуть своему лицу бесстрастное выражение. – Меня зовут Дженна, – представилась она, краем глаза рассматривая собеседника.

Только теперь она заметила зелёные косы браслетов, украшавшие его лапы.

– Рыжуля, – медведь галантно склонил мохнатую голову.

– Рыжуля, – непослушным голоском повторила Дженна. – Я не хочу вмешиваться не в своё дело, но разве Вы не должны были принести синих яблок? Ауке без Вас очень одиноко.

– Моя вина, – признался медведь. – Я увидел Вас и… – он умолк, а его глаза как-то странно блеснули. – И решил ещё раз проверить озёра на предмет рыбы. Я подумал, что если в саду появилось новое животное, то, может, и рыба вскоре вернётся.

«Он хотел меня сожрать, – с болезненной ясностью вдруг осознала Дженна. – Он не шутил. Он бы съел и Ауку, не будь она духом! Никакая это была не шутка! Ну а я не дух, мною полакомиться можно. Поэтому-то он и ушёл. Он решил не делать этого на глазах у Ауки…»

– Что ж, вполне понятно, – согласилась она, осторожно поднимаясь на ноги. – А не знаете ли Вы, уважаемый Рыжуля, откуда я появилась в этом саду? Я, видите ли, была некоторым образом без сознания и ничегошеньки не помню…

– Как и рыба, – медведь улыбнулся, демонстрируя клыки и резцы впечатляющих размеров, – Вы появились из озера. Появились – то есть всплыли из его глубин.

– Однако я не рыба, – на всякий случай уточнила Дженна. И, подумав, добавила:

– По крайней мере, «уже».

– Верно, – кивнул Рыжуля. Он окинул её взглядом и пошевелил носом, принюхиваясь. – Уж слишком Вы худосочны для рыбы.

– На одних яблоках не разжиреешь, – недовольно хмыкнула наёмница, как бы случайно коснувшись рукой кинжала.

Размер медвежьих когтей лишь немногим уступал её оружию. Это были скорее ножи, а не когти. И, будучи девушкой привлекательной, Дженна по опыту знала: коли медведь – да и не только – умеет разговаривать, это ещё не значит, что он способен держать под контролем звериные инстинкты. И если нежданный гость решит попробовать её на зуб, придётся и самой Дженне припомнить, что медведь – это тоже не яблоки, и у него есть плоть и кровь.

– Вы правы, – согласился Рыжуля, задумчиво почёсывая шерсть на груди. – Хотя мы с Вами из разных семейств и относительно всеядны, но всё же остро нуждаемся в пище животного происхождения. В рыбе или…

– …Что ж, было приятно познакомиться, Рыжуля, – заторопилась Дженна, – но, пожалуй, мне пора.

– Жаль, что Вы так скоро нас покидаете, – сверкнул плотоядной улыбкой Рыжуля.

– О, обещаю как-нибудь ещё заглянуть к Вам в гости, – ответила ему наёмница не менее дружелюбным тоном.

Медведь сделал шаг вперёд и то ли желал поклониться на прощание, то ли… Раздумывать над его манерами Дженна не собиралась. Невзирая на ужас, который наводила на неё зеркальная гладь озера, она попятилась и с шумом ухнула в воду.