Катерина Ромм - Флориендейл. Одна из них

– А-а, муж! – Роттер несколько раз громко хлопнул в ладоши. – Муж у нас глава семьи, значит? И где же он?

– В Алилуте, – ответила Мари вместо матери, которая отчего-то замешкалась.

– Гнилое место! – заметил предводитель Федерации. – Все кривые дорожки ведут в Алилут. Нам, впрочем, до него сейчас дела нет. Вилмор, ты отметь, что надо проверить, в курсе он или нет.

– В курсе чего? – спросила Мари, выступая вперёд.

– Дорогая. Не смеши меня. Ты же Вероника Амейн.

Роттер в упор посмотрел на девчонку. Стройная, кареглазая, теперь она стояла нахмурившись и сложив руки на груди и была невероятно похожа на Веронику из Алилута. Он даже невольно сделал шаг вперёд и схватил её за плечо, чтобы ещё пристальнее вглядеться в это лицо, но Мари возмущённо вырвалась.

– Погодите… – залепетала её мать. – Да, раньше мы жили на Земле, но разве за это теперь арестовывают? И что вы такое говорите про Веронику Амейн? Кто это вообще? Я никогда не слышала!

– Амейн – королевская фамилия, – припомнила Мари. – Вероника – это… я не знаю, какая-нибудь их родственница? И причём здесь мы?

– Мари – моя дочь! – воскликнула Роза в панике. – Она никакая не родственница… О чём вы говорите?! Немедленно покиньте мой дом!

– Уберите её, – бросил Роттер и неприязненно добавил: – Разве ж это дом, это сарай…

Военный с нашивкой на груди извлёк из кармана тряпку, смочил её зелёной жидкостью из прозрачного пузырька и прижал к лицу Розы – она сопротивлялась, но силы были неравны. Почти сразу же мама закатила глаза и осела на пол. Мари бросилась к ней, больше не пытаясь задавать этим людям какие-либо вопросы. Мысли путались, вязли в голове, пронзительно звенели… Или это у неё в ушах?

Мари нащупала пульс на шее матери и с облегчением выдохнула. Стафис придёт, даст лекарство, и всё наладится! Всё исправится! Вот только… Одна-единственная, самая главная мысль наконец прорвалась сквозь звенящую паутину: «Кассандра!» Нужно было срочно что-то делать. Мари откинула со лба растрепавшиеся волосы и взглянула на Роттера. Она хотела быть храброй… но голос дрожал.

– Я вас ненавижу, – выдавила Мари и от ужаса так сильно сжала руку матери, что та, уж верно, должна была бы сразу очнуться. – Если вам нужна я, забирайте! Но не трогайте мою с… – секундная заминка, оплошность, которая могла стоить им жизни, – семью!

Она снова поспешно склонилась над матерью, чтобы скрыть от Роттера и его людей хлынувшие из глаз слёзы. Стоя на коленях у тела Розы, Мари беззвучно плакала, и страх сковал её – страх за себя, за родителей и Кассандру, которая должна была прийти домой с минуты на минуту. Мари судорожно всхлипнула и уловила запах жидкости, погрузившей маму в сон. Наверное, это была растительная настойка – Мари, кажется, помнила этот запах, встречала его, но где… Голова закружилась, и она почувствовала, как тяжелеют руки, и веки, и подбородок – тянут вниз, вниз, прямо в бездну…

– Вынесите её на свежий воздух, скорее. Да не мать же, а девочку! И конфискуйте всё, что может иметь отношение… – голос Госса был последним, что она услышала.

Мир погрузился во тьму.

День выдался солнечный, но по-весеннему ветреный, причём ветер был обжигающе холодный, северный. Пока Кассандра трудилась вместе с Лидией над её школьным проектом по рисованию, она то и дело бросала взгляд за окно. Ей казалось, что на улице ужасно тепло, и Кассандра торопилась скорее закончить, чтобы вернуться домой, захватить сестру и отправиться на речку наблюдать закат. К тому же, хоть Лидия и была премиленькой девочкой, Кассандре быстро надоедали их совместные занятия. Стафис полагал, что Касси может быть для Лидии таким же чудесным учителем, как Мари, но он заблуждался. Люди часто путают упрямство и терпение.

Оказавшись теперь на улице, Кассандра поняла, что поторопилась со своими планами. Ветер сбивал с ног и бросал в глаза дорожную пыль; как всегда, под рукой не оказалось заколки, чтобы собрать спутавшиеся волосы. Кассандра вздохнула и обречённо направилась в сторону дома, но на полпути вспомнила, что забыла полить семена маттиолы, которые они с Мари посадили неделю назад в маленькой теплице. Сегодня была её очередь. Пришлось вернуться и заглянуть в оранжерею.

Там было так тепло, что у Кассандры пропало всякое желание выходить обратно. Похрустывая обнаруженным в сумке печеньем, девушка смотрела через стекло на гнущиеся верхушки деревьев и на флаг Федерации над центральной площадью: буквы «СФ» и шесть синих звёзд в чёрном круге на белом фоне. Флаг нещадно мотало из стороны в сторону, и казалось, что он сейчас оторвётся и улетит. Запахнув поплотнее куртку, Кассандра вернулась на тропинку и пошла в сторону площади, не выпуская флаг из вида. У неё было с собой немного денег, а мама как раз хотела попробовать новую приправу из лавки пряностей. Предвкушая радость матери, Кассандра купила небольшой пакетик острой приправы для неё и корицу для себя и Мари. По воскресеньям сёстры любили пить на веранде кофе с корицей.

– Пожалуйста, – сказала старушка в лавке. Протягивая Кассандре сдачу, она как-то странно покосилась на неё и тут же отвела глаза.

– Спасибо, – улыбнулась Кассандра и вышла из лавки на площадь, где уже зажглись фонари.

Она заметила, что, чем ближе к дому, тем чаще прохожие почему-то оглядывались на неё, а некоторые даже останавливались и смотрели вслед. Кассандра нахмурилась, ускорила шаг, а потом и вовсе побежала. Соседи расступались перед ней, и Кассандра не могла взять в толк, что они делают здесь в такой час, зачем они столпились на улице перед её домом.

Перепрыгнув через две ступеньки, она наконец оказалась на крыльце. Дверь была не заперта, на веранде – темно и холодно. Кассандра щёлкнула выключателем. Ни мамы, ни Мари здесь не было. Кассандра попыталась успокоиться: обычное дело, ушли за продуктами, отлучились, мало ли какие могли возникнуть дела! Но странное поведение соседей и открытая дверь не шли у неё из головы.

Она опустила глаза: пол вроде бы не грязный, но… Кассандра присела на корточки и дотронулась рукой до ребристого узора на гладкой доске – вот оно что, следы! В доме были чужие, и они не вытерли ноги, когда вошли.

Под скамейкой она заметила что-то белое – скомканные листки бумаги оказались письмом от отца. Кассандра разгладила страницы, разложила их на столе и попыталась вчитаться в неровные строчки, но не могла сосредоточиться; перед глазами всё плясало, и слова не складывались. Лишь оторвавшись от письма, она наконец обратила внимание на записку, наспех нацарапанную карандашом на салфетке: «Мама в больнице. Стафис».

В больнице?! Кассандра задрожала. Она ничего не понимала. Почему Мари не позвала её, сестра ведь знала, что она у Лидии? Кассандра бросила сумку с красками в кресло и выбежала из дома. Если не останавливаться, до больницы она могла бы добраться минут за десять, хотя Кассандра сомневалась, что столько выдержит. Обычно она быстро выдыхалась – «худший бегун в обоих мирах», как говорила про неё сестра. Но сейчас силы взялись словно из ниоткуда. Бежать со всех ног стало необходимостью; бежать, чтобы узнать, что случилось с мамой и Мари.