Катерина Ромм - Флориендейл. Одна из них

У здания больницы Кассандра упала на ступеньки, задыхаясь. Позволила себе перевести дух несколько секунд, прежде чем снова поднялась и зашла в холл. Медсестра, увидев Кассандру, тут же исчезла и появилась уже со Стафисом. Пока её не было, Кассандра успела отыскать имя Розалии Клингер в журнале регистрации и хотела бежать к ней в палату, но Стафис перехватил её.

– Подожди, – сказал он, крепко сжимая её руку, чтобы она не вырвалась. – Послушай. Ваша мама в порядке, но она… спит.

– Спит? – воскликнула Кассандра. – Но почему все…

– Она в коме, – через силу произнёс Стафис.

Девушка помотала головой.

– Это значит, что…

– Что мы не можем её разбудить. Её отравили. Каким-то растительным ядом.

Кассандра попыталась заглянуть Стафису в глаза, что было непросто: мужчина был выше её по крайней мере на две головы.

– Кто её отравил?! Каким ещё ядом? И что, нет противоядия? Это как в сказках, что ли, спит беспробудным сном? Так не бывает! – Кассандра вдруг поняла, что кричит.

Стафис избегал её взгляда.

– Ты живёшь в Цветочном округе, тебе ли не знать, какими опасными бывают растения? – пробормотал мужчина. – Похоже, что кома вызвана миккой, но эта трава – исчезнувший вид, и мы…

– Так кто это сделал? – резко оборвала Кассандра. – И где Мари, она с мамой? Пропустите меня!

– Время уже позднее, посещения… – робко начала сестра, но Стафис её остановил.

– Ты можешь пройти, – сказал он Кассандре. – Мы перепробуем все варианты, это я тебе обещаю. Ваша мама снова очнётся. А Мари…

– Что Мари? – Кассандра замерла. – Что?!

– Мари… – он замялся. – Её нет.

Кассандра уставилась на Стафиса. Он сделал шаг к девушке, но она отступила, наткнулась на угол стола и дёрнулась.

– К-как это – нет? – пересохшими губами спросила Кассандра.

– Соседи видели, как к вашему дому подъехал автомобиль… говорят, роскошный. Из него вроде как вышел Роттер со свитой… Я не знаю, верить этому или нет… Его люди забрали Мари, она была без сознания. Они… ваши соседи то есть, хотели узнать, в чём дело, но их разогнали. Сама спросишь потом. А в доме они нашли вашу маму…

Кассандра слушала, пытаясь уловить смысл, но смысла не было. Роттер, глава Соединённой Федерации, забрался в такую глушь, чтобы увезти её сестру? И при помощи непонятного растения, давно исчезнувшего с полей Цветочного округа, отравил её мать? Бред какой-то!

– Это ошибка, – прошептала Кассандра. – Этого просто не может быть!

– Нет, Касси, – сказал Стафис. Его голос тоже дрожал и срывался, но Кассандра ничего вокруг себя не замечала, – что-то случилось…

Предвкушение доброго поступка, предвосхищение чужой радости – вот то, ради чего, по мнению Ремко Клингер, стоило жить. И Ремко важно было не только верить в эти принципы, но и следовать им каждый день – чтобы не было стыдно перед собой и богом. А ещё чтобы подавать пример своим детям. У Ремко было две дочери: честные, ласковые и чистые душой девочки. Он считал себя счастливым человеком.

Пожалуй, Роза была права, когда упрекала его, что он живёт слишком далеко, что детям не хватает отца и что она не этого ждала, когда выходила за него замуж в Поверхностном мире. Да, Роза была права, но она не знала, как много сил он вкладывает в то, чтобы переменить их жизнь к лучшему. Последние пять лет были особенно трудными, хотя Ремко тогда, можно сказать, повезло: удалось получить место сразу на двух больших стройках Алилута. Он разрывался между сменами, мало спал и ел на ходу, но никогда не жаловался. У него был свой угол, значительный заработок, а главное – у него была мечта. И вот час пробил! Мечта сбывалась. Ремко уже видел перед собой сияющие глаза и слышал смех Розы и девочек. Да, ради этого стоило жить и работать.

Ремко вышел из банка и остановился, чтобы удобнее перехватить тяжёлую папку под мышкой. Папка была набита купюрами – деньгами, которые он так упорно копил все эти годы. Ремко казалось немного старомодным, что вносить плату за приглянувшийся ему домик в пригороде надо наличными. Но с другой стороны, приятно было держать эту огромную сумму в руках – всю сразу! – и сознавать, что он смог продержаться и сохранить свой план в тайне от Розы.

По кривоватой улочке, петляющей то вправо, то влево, резко ныряющей вниз и взмывающей вверх, Ремко пробирался в сторону дома, где он делил скромную комнату с двумя приятелями. Никаких машин на этой улице, конечно, быть не могло, а между домами раскинулся длинный пёстрый рынок. Здесь было всё: прилавки с овощами, корзины с цветами, клетки с котятами и домашней птицей. Котята заинтересовали Ремко, но он прошёл мимо, не замедляя шага. Такой подарок дочерям он сделает как-нибудь в другой раз. Через два квартала на углях жарили рыбу, заворачивали её в листья красного подорожника и продавали по пятнадцать монет за порцию. Мужчина за прилавком, Лука из Цветочного округа, кивнул Ремко: наверное, вспомнил, как тот нашёл ему помощника, когда Лука не мог работать из-за сильного ожога. Ремко кивнул в ответ, глубоко вдохнул сочный аромат рыбы и пошёл дальше. Пятнадцать монет – это много. Раньше он не мог себе этого позволить… Впрочем, почему раньше? Ведь ничего не изменилось, а деньги, которые он трепетно нёс в старой папке, – портфеля у него не нашлось – нужны были для другого. Рыба могла подождать.

Здание, где жил Ремко, было возведено задолго до того, как семья Клингер поселилась в Новом мире. Это было строение из прежних времён, со своеобразной архитектурой, без лифтов и горячей воды. Когда-то Ремко удивляли эти дома: потолки были везде разной высоты, комнаты стыковались друг с другом весьма произвольно и соединялись лестницами; но он привык, и теперь уже дома Поверхностного мира казались ему слишком простыми и скучными.

Он зашёл в захламлённый подъезд. Хозяйка дома плотно занавешивала все окна, чтобы в холле царил холодный полумрак и не было видно, что она за всю жизнь ни разу здесь не прибралась. Над лестницей должен был гореть фонарь, но он регулярно перегорал, и холл погружался в абсолютную тьму до тех пор, пока кто-нибудь не заменит лампу – обычно это был сам Ремко. Вот и сейчас ему пришлось пробираться к лестнице скорее на ощупь. Это было несложно: Ремко наизусть знал, сколько шагов занимает путь от двери до лестницы, а там – всего двадцать три ступеньки наверх, и станет светлее.

На площадке второго этажа сидел мальчик. Ремко не удивился и только вздохнул, увидев его. Бездомные и нищие нередко забредали в этот дом и прятались по тёмным углам, укрываясь от непогоды. Ремко их не гонял: он делил с ними воду и хлебцы, отправлял за них письма и отдавал им старую одежду.