Олег Князев - Хозяин Медведь-горы, или Тайна последнего Артефакта

По словам Олега, её, вроде как, собирались латать, и все эти кучки щебня и какие-то мешки с песком или что-там-было на её обочине у кипарисов предназначалось для ремонта дороги и возможно, обустройству обочин.

– Уже второй год, как эти рытвины образовались после сильнейшего ливня, размывшего местами старый асфальт, – посетовал он. – Ну да это ерунда. Вот когда мы с тобой на тропу Раевского выйдем там, за забором, – он махнул куда-то вперёд слева от нас, – вот там твоим кроссовкам придётся туго, – он скептический посмотрел на мои новёхонькие “Mizuno”.

– Нам осталось идти до тропы ещё минут восемь. Ты же не торопишься? – в его голосе прозвучало условное предложение не торопиться и, хотя мне не терпелось как раз побыстрее попасть туда, в зелёную чащу за забором, я не стал торопить его. Ведь Олег же сам прекрасно знал, сколько у нас есть времени и на его “лекцию”, и на наше восхождение.

– Не переживай! Успеем подняться – всё равно за один день только общее впечатление получишь. По – хорошему, туда надо идти на пару дней с ночёвкой. Можешь такое увидеть, что… – он не договорил. – Так что, завтра, по-любому, пойдём на гору с утра. Успеешь всё посмотреть своими глазами, о чём я тебе сегодня расскажу. Там же были древние укрепления – я тебе потом их покажу. Ну и прочее, – помимо приглашения к путешествию, в его голосе звучала недосказанность, сулившая мне что-то особенное, помимо новых впечатлений и знакомства с заповедными уголками Горы.

Невольно, я вспомнил о разговоре с ним в гостиной, и как всё рассказанное им поразило меня своей загадочностью…

– Он что – то явно ожидает от нашего похода на Гору. Ладно, наберёмся терпения. Сегодня или завтра – что же там будет наверху? – мелькнула у меня мысль.

В зарослях высоких кустов за решетчатым зелёным забором с колючей проволокой поверх него послышалось какое-то карканье. Олег остановился, оглядываясь в сторону леса.

Невольно я обратил внимание на то, что каждый раз, когда где-нибудь рядом с нами слышались пусть и неприятные, но такие обыденные для меня звуки невидимого присутствия этих осторожных и хитрых птиц, мой партенитский товарищ как-то обострённо реагировал на их “звуковое” присутствие. Ну, летают себе и каркают. Хотя так специфически-противно. И что с того? Может, там, где-нибудь рядом мусорный контейнер… А у Олега, похоже, какая-то фобия на них. Возможно, из-за недоброй славы, как у существ потустороннего мира, и карканье вороны не сулит ничего доброго человеку?

Я как-то не заморачивался такими приметами и суевериями об этих умных, догадливых и нагловатых птицах.

– Укрепления? Чьи? – спросил я, повернувшись к нему.

– Можно сказать, что, готские, – помедлив, обернулся он ко мне. – Увидишь потом сам. А вот касательно генуэзцев, – продолжил он, подходя ко мне, – они появились в Таврике вначале просто, как торговцы, почти одновременно с татарами, в середине 13-го века.

Говоря это своим обычным, спокойным голосом, что-то в его поведение подсказывало мне, что он не просто так повернулся на карканье той вороны.

– Может, – в шутку подумал я, – он понимает их язык?

– А до этого, с 1206 года, – мы уже шли бок обок с ним рядом, – там уже были венецианцы, которых поддерживали крестоносцы, захватившие до этого Константинополь, и располагались они со своими факториями и складами в тогдашней Сугдее. В 1266-м году генуэзские купцы обосновались в древней Феодосии, выкупив местные земли у татар, и развернули там потом кипучую деятельность, перестроив и превратив ее к 1350 году в новый, хорошо укрепленный город, с цитаделями-башнями, под названием Кафа, – продолжал Олег свой рассказ.

– Начиная с середины четырнадцатого века они уже действовали нагло и беззастенчиво на южнобережье Крыма, захватив в 1357-м году феодорийскую крепость Чембало, пользуясь разногласиями в Золотой Орде. Италийцы были в союзнических отношениях с татарами еще с 1266 года, когда племянник Менгу-Тимура, золотоордынского хана, разрешил им обустройство морской фактории в Кафе. Ну, а Тохтамыш, убрав в Кафе руками генуэзцев Мамая, бежавшего с Куликовского поля сюда, в Крым, узаконил затем захваченные генуэзцами все бывшие земли феодорийских готов на побережье Крыма от Чембало до Кафы, то есть, от Балаклавы до Феодосии и Керченского пролива! После того известного тебе поражения Мамая на Куликовском поле в 1380-м году, его князья и мурзы перешли на сторону хана Тохтамыша, и тот объединил под своей властью всю территорию Золотой Орды. А уже потом совершил тот самый опустошительный поход в августе 1382-го на Москву и захватил её с помощью подлого обмана – ведь там уже стояли каменные стены! – пообещав жителям города не трогать их, позволив им откупиться данью. Устроив там затем просто резню, убивая даже младенцев. И поджёг её. Московского князя Дмитрия Донского, кстати, в городе в тот момент не было – он покинул её, чтобы собрать войска, и москвичи были вынуждены самостоятельно обороняться от ордынцев.

– Опять этот Тохтамыш! – воскликнул я.

– Ну да. Я же тебе ранее сказал, что ещё расскажу о нём. Уж слишком много зла принесла Руси эта одиозная фигура, связанная и с историей Крыма, и Руси, – взглянул Олег на меня. – А дальше он занялся грабежом и разорением центральных областей тогдашних русских княжеств.

– Постой, – перебил я Олега, – так этот Тохтамыш, что, спалил Москву? – дошло до меня, наконец. – А Едигей – Херсонес?

– Именно, – кивнул он головой. – Я думал, что ты знаешь об этом. Не просто спалил, а изничтожил все строения деревянные, включая дубовые палаты. Хотя белокаменный Кремль, построенный Дмитрием Донским в 1368 году после очередного пожара в Москве, устоял. Но, при этом, там сгорели все древние рукописи, исторические записи и летописные свитки, собранные в кремлёвском хранилище.

– Вот жалость-то, какая! – во мне невольно заговорил библиофил.

– Да, жалко. Ещё как! – кивнул головой Олег. – Тем более, что вся эта ценнейшая для нас “книжная рухлядь” была словно нарочно собрана для этого в одном месте. Вот тебе и обратная сторона библиофильства. Как можно узнать о том, что было раньше, если вот такие пожары и уничтожали сразу целые библиотеки первоисточников из тысяч, бережно собранных в одном месте, бесценных для нас свидетельств исторических сведений о подлинном прошлом? – проговорил он, словно раздумывая вслух.

И продолжил опять об этом поганце:

– Разграбил в Кремле и вывез церковную золотую утварь и всё, что его лихоимцы нашли ценного в боярских и посадских домах, изрубив при этом десятки тысяч мирных жителей. Таким образом, Тохтамыш и показал московитам, кто хозяин на Руси. Они, верно, как и ты, думали, что после Куликовской битвы стали независимыми от татар и можно не платить им дань. Но вот пришёл новый хан, и всё пошло опять по кругу.