Хелен Гуда - Хранитель

Дорога занимает 4 часа. Но кости начали ломить после часа путешествия. Николай только ухмыляется и поглядывает на нас с небольшой издевкой что ли. Как на городских неженок. При этом наше путешествие то еще и не началось, считай с комфортом едем.

Останавливались мы несколько раз, я старательно приседал и разминал затекшие конечности. Со слов Николая, это еще хорошая дорога. Так как весной и осень распутица такая, что можно и на Уазике не проехать, а его верный «козлик», как называет машину Николай, его никогда не подводит. Пусть и неказист снаружи, зато он «нутрянку» всю новую поставил и тянет он, будь здоров.

Ближе к 10 часам мы подъезжаем к поселку. Как оказывается, у Николая здесь живет товарищ, вот у него то мы машину и оставляем. Приятель Николая, Иван не отпускает нас без плотного завтрака. Его хозяйка, видимо, предупрежденная о нашем приезде наготовила на роту солдат. Мы наедаемся от пуза, и я бы после такого завтрака отдохнул бы, но Николай и Иван посмеиваются над нами. Говорят, что от пешей прогулки нам сразу легче станет.

Жена Ивана, Светлана собирает нам запас продуктов. Каждому из нас сует свертки с домашним хлебом, пирожками, я даже сперва растерялся от такой щедрости. Но Иван настаивает, что бы мы все взяли, так как приготовлено специально для нас.

Сложив все, как следует в рюкзаки, мы прощаемся с радушными хозяевами и направляемся в сторону леса по обычной проселочной дороге. Николай предупреждает, что сначала пойдем по дороге, а далее свернем на охотничью тропу. До леса мы добираемся довольно быстро, солнце уже довольно высоко и мошкара дает о себе знать, на открытой местности ее было значительно меньше.

Лес встречает нас прохладой и тенью. По песчаной дороге идти приятно, обочина усыпана хвоей, и дорога будто пружинит под ногами. После путешествия на машине, в котором все тело одеревенело, идти пешком приятно и легко. Пока легко, так как предполагаю, тяжесть рюкзака даст о себе знать со временем.

По дороге мы проходим примерно часа два, может два с половиной, после чего Николай предлагает передохнуть, попить чай, который заботливо нам заварила Светлана и сунула в большом термосе Николаю. Мы располагаемся на стволе ели, лежащей вдоль дороги, пьем чай и переговариваемся. Все полны сил и весело смеются, обсуждая российские дороги и прелести пеших походов. В наше время, таких как мы туристов, днем с огнем не сыщешь, сетует Николай.

Всю рискованность и опасность нашего похода мы понимаем, так как на пути нам могут встретиться хищники, а у нас на всех только ружье Николая. Мы немного были удивлены, так как сейчас не сезон охоты, но Николай сказал, что это в целях самообороны и охотиться, не намерен. Этот момент мы как то упустили из виду и не оговорили заранее с ним, так что сейчас обсуждать было бесполезно.

– Собираемся,– командует Николай, и мы убираем кружки в рюкзаки, укладывая все обратно.

Николай шагает широкими размашистыми шагами и кажется, совершенно не устал. На вид ему лет 45-50, крепок, не то, что городские ровесники. Видно, что всю жизнь прожил в лесу и для него такие марш-броски не в новинку.

Спустя еще час мы сворачиваем на охотничью тропу, и уже идет гуськом, так как тропа не позволяет идти по двое.

Я иду последним и любуюсь открывающимися мне видами тайги.

Деревья, кругом деревья, молчаливые, равнодушные гиганты, которым все равно на таких путешественников, как мы.

Под ногами тропинка, она еле различима, усыпана сухими хвойными иголками, пружинящими под ногами. Но лес шумит, живет, не обращая, на нас внимание. Я погружаюсь в умиротворение, задумываюсь о будущем. Всю жизнь, лес навевал на меня мысли о том, что же там за горизонтом, за углом. День жизни леса похож один на другой, но каждый день уникален. Из размышлений меня выдергивает окрик Николая, мы все останавливается. Он замирает и скидывает с плеча ружье.

В лесу звенящая тишина, птицы замолкли, и кажется, деревья перестали шуметь листвой. Я оглядываюсь по сторонам, не понимаю причину тишины, неужели хищник рядом. Так мы стоим пару минут, напряжение давит, но мы молчим, боимся отвлечь нашего проводника. Спустя пару минут Николай делает отмашку рукой, странно усмехается своим мыслям, и не громко говорит: «Показалось». Мы идем дальше, но прежнего умиротворения уже и в помине нет. Я прислушиваюсь, вглядываюсь между деревьями. Под кустами мне чудятся глаза хищника, между деревьями мелькают тени.

Мы подходим к довольно большой поляне, я по-прежнему насторожен, но присутствие спутников меня потихоньку расслабляет. Больше всего меня успокаивает Николай, уж если опытный охотник не чувствует опасности, то значит ее нет. А у меня просто расшатались нервы, и шалит воображение.

– Здесь заночуем, – говорит Николай, на удивление не многословный мужчина.

Он быстро организует привал, Кирилл и Дима пошли собрать веток для костра. Мы с Олегом достали провиант, из которого было решено сварить суп. Ну, суп это громко сказано, просто похлебку, наваристую и питательную.

Не знаю как другие, но у меня от плотного завтрака, которым нас накормила Светлана, не осталось и следа. С удовольствием бы его повторил, но будем довольствоваться похлебкой. Николай приносит из леса небольшие стволы березок. Из них и брезента сооружаем навес-палатку, под которой сваливаем рюкзаки и вещи. В случае внезапно начавшегося дождя, чтобы наше барахло не промокло. В суете проходит весь вечер, варим суп, ужинаем, пьем чай с пирогом приготовленным Светланой.

В лесу все невероятно вкусное, и на все про все уходит чуть больше часа. Распаковываем спальные мешки, а я жалею, что мы не взяли палатки. Спать под открытым небом несколько не привычно, но выбирать не приходится.

От костра идет приятное тепло, Николай сложил дрова колодцем, говорит, так дольше гореть будет, и не надо будет следить за костром и подкладывать, да и нам теплее. На удивление, но все очень молчаливые.

От усталости я быстро погружаюсь в дремоту, слышу, что Кирилл и Николай о чем-то говорят, но не вслушиваюсь в их голоса.

Завтра спрошу, о чем они болтали, это было последней мыслью, перед тем как провалится в сон.

Проснулся я ночью от какого-то странного шума, кто-то гремел посудой, рюкзаками. Я лежал и прислушивался, не пойму, кто-то из ребят, что ли пить ищет, или что?

Я непонимающе приподнялся на локте и осмотрелся. Костер практически весь перегорел, но угли тихонько тлели, но света от них совершенно не было. Когда глаза привыкли к темноте, я увидел что все лежали на своих местах. А кто тогда в палатке шарит?

Николай лежал отдельно, и не в спальном мешке, а прикрытый бушлатом и одеялом. Но вот и он поднял голову и осмотрелся. Мы встретились с ним вглядами, и он приложил палец, к губам призывая меня к молчанию. Я и не собирался кричать, парализованный страхом. С моего места плохо было видна брезентовая палатка, но с места Николая обзор был лучше. Николай приподнялся и взялся за ружье, которое еще с вечера положил около себя.