Ирина Фуллер - Эксплеты. Последняя сказка

Город не сильно изменился за двадцать семь лет, хотя многие повозки и конные трамваи выглядели чуть иначе, а платья у женщин были пышнее, чем во времена Омарейл. Ее собственное сейчас казалось ну очень скромным: никаких рюшей и кружев. Автомобили отсутствовали, дирижабли не рассекали небо и не пугали огромными тенями, хотя и в привычном принцессе мире это средство передвижения оставалось скорее редкостью. Астрар показался Омарейл незыблемым, вечным. Будто каменные стены и мощеные улицы были здесь всегда и будут много веков спустя. Время не властно над этим городом.

Время… Омарейл пыталась понять, почему так легко приняла новость о путешествии в прошлое, и решила, что до сих пор до конца в него не поверила. Все вокруг было реальным, наполненным повседневной рутиной. Вот если бы небо вдруг стало зеленым или у людей выросли вторые головы, ей было бы легче осознать, что произошло что-то необычное.

Принцесса держала свой путь к Королевскому каналу. Она прошла по улице Доблести, мимо дома, где будет жить или уже жил Пилигрим. Омарейл посчитала, что будущему гвардейцу сейчас около десяти лет.

Королевский канал выглядел будто бы таким же, каким его помнила принцесса: та же прочная каменная набережная с высеченными ступеньками, та же чугунная ограда. Разве что теперь вдоль него росло больше деревьев, а на воде не было ни одной моторной лодки, только суда с веслами да паровые катера с огромными гребными колесами. А еще на небольших спусках тут и там девушки в простых серых платьях полоскали белье. Рядом с ними стояли огромные корзины с уже мокрыми тряпками, а сверху, на мостовой, ждали телеги.

Водопровод к домам Астрара стали прокладывать только при Эйгире, отце Омарейл. А двадцать семь лет назад в Ордоре правил Грог, ее дед. Именно его портрет висел в комнате Лебединой башни и скрывал тайный проход, по которому удалось сбежать из темницы. Эйгир же пока был молодым принцем, уже повстречавшим свою будущую принцессу, но только готовящимся связать себя узами брака. Он даже не догадывался, какие испытания принесет этот союз.

А что Сова? Где она была сейчас, что делала? Омарейл помнила, что господин Дольвейн, ее муж, служил Советником Короля, значит, Совалия уже была при дворе. Уже готовила Бериота – еще ребенка – к светлому будущему на посту отца. Дан же был совсем малышом.

Какими детьми были братья Дольвейны? Какой в молодости была Сова? До предсказания оставалось всего пять лет. Должно быть, у нее уже не было сердца.

А Даррит… Омарейл замерла. А родился ли Даррит? Она начала искать в памяти хоть что-то, что дало бы ответ на этот вопрос. Ему было двадцать семь, значит, они попали в год его рождения. Но дата – дата была ей неизвестна.

«А что, если он родился сегодня?» – вдруг мелькнула мысль в голове принцессы. Это объяснило бы его стремительное исчезновение: ведь он не знал, кем были его родители, не знал, кто оставил его на пороге дома старой Фраи. Что, если именно сегодня он мог это выяснить?

Вся обида, что черной кляксой разлилась в душе Омарейл, испарилась. Ее место заняло чувство вины: надо же было быть такой эгоисткой, чтобы думать только о предсказании и собственной судьбе! А потом еще и обидеться.

Она обязательно узнает, что к чему, когда вернется в квартиру Лодьи! Желание все выяснить заставило ее ускорить шаг.

Несмотря на то что день неуклонно приближался к концу, воздух, напитавшийся солнцем, был все еще горяч. Но с Королевского канала тянул легкий ветерок, который делал прогулку весьма приятной. Омарейл прошла по набережной до самого указателя «Театральная площадь». Свернув, принцесса вскоре оказалась там, где впервые увидела и Шторм, и Мая. Подумать только, их-то точно еще и в помине не было!

Посреди площади, так же, как и двадцать семь лет вперед, стояла сцена, напротив которой разместились многочисленные скамейки. К концу подходил какой-то спектакль.

Омарейл не стала приближаться, продолжая свой путь вдоль домиков, что окружали площадь. На первых этажах здесь располагались лавки и мастерские. Место было пропитано духом творчества. Правда, сейчас путешественнице оставалось только разглядывать витрины, так как все уже закрылось. На одной из стеклянных дверей она увидела листок бумаги с написанными от руки словами: «Требуется продавец».

Принцесса остановилась и задумчиво потерла подбородок. Им предстояло провести в прошлом две недели. Было как-то неудобно перекладывать всю ответственность за еду и жилье на Лодью. Кроме того, Омарейл могли понадобиться деньги на другие вещи вроде одежды или хорошего мыла. Не выпрашивать же каждый соль, честное слово! Вновь обращаться к покеру ей не хотелось, а вот честный труд в такой лавке был бы правильным способом заработать.

Омарейл посмотрела на вывеску, окинула взглядом витрину: здесь делали и продавали изделия из кожи. Запомнив место, она кивнула своим мыслям и бодро пошла дальше.

В квартиру Лодьи она пришла, когда уже стемнело. По дороге принцесса искала, куда пристроить новое предсказание, но подходящего для их плана дерева не нашла: чем ближе к площади Храма Света, тем меньше зелени встречалось. Как писал о центральном «старом» Астраре один поэт, этот город был «приютом песчаника и известняка».

Ожидая встретить дома сердитого Даррита, сдержанно интересующегося, где она была так долго, Омарейл немного растерялась, обнаружив там только Лодью.

Следом вернулся и Норт и, увидев осуждающе-негодующий взгляд Омарейл, тут же сказал:

– Я ушел далеко, не рассчитал время.

– Уже стемнело, я волновалась! – возмутилась она.

– Но ты же сама вернулась пару минут назад, – заметил наблюдавший за сценой Лодья.

– И это были очень волнительные две минуты!

Пока Лодья готовил скромный ужин из жареных яиц и тушеных овощей, Омарейл решила поговорить с Дарритом. Постучав в дверь, что вела в его комнату, она ожидала мгновенной реакции, но ответ последовал не сразу. Наконец он открыл, но так, чтобы она не смогла пройти внутрь. Подавив возникшее раздражение, принцесса прошептала:

– Норт, когда у тебя день рождения?

Было любопытно наблюдать за изменениями в выражении лица и позе Даррита: такими незначительными, но означавшими так много. Плечи его чуть опустились – очевидно, спало внутреннее напряжение. Брови перестали сходиться на переносице, губы расслабились. Холодный, отстраненный, закрытый мужчина вновь стал родным и знакомым.

– Через неделю, – ответил он, отводя взгляд.

Омарейл застыла: отлично, узнала ответ, что теперь? Этот момент она не продумала. Ее не учили, что следует говорить в подобных ситуациях, чтобы не показаться грубой и бестактной.

«Ну что, будешь выяснять, кто тебя подкинул?» – даже в голове принцессы это звучало ужасно.