Брайан Стейвли - Клинки императора

– Почему? Кто «мы»?

– Эдолийцы… – выговорил раненый. – Нас послал император.

Эдолийская гвардия! Это объясняло и профессиональную подготовку, и лиранскую сталь. Личные телохранители императора были, разумеется, хорошо обучены и хорошо экипированы. Не считая кеттрал, это были самые знаменитые войска империи, люди с железной волей, чья преданность аннурскому трону вошла в легенды. Ярл Геннер, основатель ордена, постановил, что гвардейцы не должны иметь ни жен, ни детей, ни собственного имущества – чтобы обеспечить их безграничную преданность императору и гвардии.

Но как эдолийцы оказались здесь, на этом клипере, в трех неделях плавания от столицы? И почему все они мертвы или при смерти? Неясно было, и кто мог взять подобный корабль на абордаж и перебить людей, бывших в числе лучших воинов в мире. Валин бросил взгляд через плечо, в тусклый полумрак трюма, однако те, кто устроил это побоище, по всей видимости, давно скрылись.

Гвардеец резко и часто дышал от усилий и боли, которую доставляла ему речь, тем не менее снова заговорил сквозь стиснутые зубы:

– Заговор. Был… заговор. Мы должны… забрать тебя… защищать…

Валин искал смысл в этом заявлении. В Аннуре существовало множество сомнительных политических альянсов, однако кеттрал потому и избрали Киринские острова в качестве тренировочной площадки и своей базы, что те находились в сотнях лиг от любых группировок. К тому же на Киринах никто не жил, кроме самих кеттрал. И если об эдолийской гвардии рассказывали истории, то о кеттрал слагали легенды. Только сумасшедший мог задумать атаку на Острова.

– Жди здесь, – сказал Валин, хотя раненый вряд ли мог куда-то деться. – Я должен доложить Фейну. Командирам Гнезда.

– Нет! – с усилием проговорил эдолиец, выдернув из-под куртки окровавленную руку и протягивая ее к Валину; его голос зазвучал с поразительной силой. – Кто-то из здешних… участвует… может быть, из командиров…

Валину словно влепили пощечину.

– Кто? Кто участвует?

– Не знаю…

Солдат устало качнул головой, затем уронил ее на плечо. Из-под его куртки выбилась ярко-алая струя крови, угасающими толчками брызгая на Валина и на пол трюма. Артериальная, подумал Валин. Однако… при повреждении артерии люди умирают в считаные минуты, а не несколько дней. Эдолиец должен был истечь кровью к тому времени, как налетчики попрыгали обратно через планширь. Валин шагнул вперед, осторожно приподнял куртку на груди солдата, внимательно рассмотрел длинный разрез, потом перевел взгляд на залитую кровью руку, безвольно упавшую на колени раненого.

– Да нет, не может быть… – пробормотал он.

Однако доказательства были налицо. Все это время эдолиец зажимал собственную артерию – всунул пальцы в прорезь своей плоти, нащупал скользкую трубочку и стиснул ее, не давая крови вытечь. Это было возможно – Эллен Финч обучала подобной технике на медицинской практике; но даже она признавала, что так можно продержаться максимум день, если очень повезет. Эдолиец оставался в живых почти три дня, дожидаясь хоть кого-нибудь и молясь тому из богов, которому верил и который бросил его на произвол судьбы.

Валин приложил палец к шее раненого. Пульс забился… притих… замер.

Он протянул руку, чтобы закрыть эдолийцу глаза, когда его накрыло оглушительным ревом Фейна:

– Кадеты, на палубу! Птица на посадке!

Как раз когда Валин открывал люк, утреннюю тишину разрезал пронзительный крик кеттрала. Юноша сгорал от желания рассказать кому-нибудь об услышанном, однако предупреждение умирающего еще звучало в его ушах: «Кто-то из здешних участвует». Впрочем, в данный момент он вряд ли смог бы с кем-нибудь поделиться, поскольку все глаза были устремлены в небо. Гигантская птица планировала на палубу, закрывая черными крыльями солнце.

Даже спустя восемь лет на Островах – восемь лет, на протяжении которых он учился летать и сражаться на кеттралах, пристегиваться к ним, десантироваться с них, – Валин так до конца к ним и не привык. Если верить историческим архивам, птицы были старше людей, старше даже кшештрим и неббарим; их вид возник во времена, когда по земле ходили боги и чудовища. И хотя войска кеттрал обнаружили и вроде бы приручили их, темные, влажные глаза этих птиц никогда не казались Валину особенно смиренными. Вот и сейчас, стоя на открытой палубе и глядя на огромное крылатое существо в небе у себя над головой, он понимал ужас мыши, застигнутой посреди свежескошенного поля реющим в высоте соколом.

– Похоже, птичка Блохи, – сказал Фейн, прикрывая глаза ладонью. – Хотя Кент меня забери, если я понимаю, что он делает в наших краях.

В обычных обстоятельствах Валин был бы заинтригован. Хотя Блоха тоже обучал кадетов, он был одним из самых опасных людей в коллекции Гнезда, и без того весьма грозной. Бо́льшую часть времени он проводил в полетах, то выполняя боевые задания на северо-востоке, в варварских Кровавых Городах, то воюя с ургулами, то пропадая на юге, где через Поясницу постоянно пытались пробиться племена джунглей. Его появление посреди стандартного учебного задания было событием необычным, если не беспрецедентным. Тренировки редко оживлялись подобными сюрпризами, однако после разговора с эдолийцем прибытие черной птицы показалось Валину зловещим предзнаменованием. Он окинул новым оценивающим взглядом собравшихся на палубе кадетов. Если эдолиец говорил правду, на Островах ведут игру темные силы, а Валин давно выучил у кеттрал одну вещь: неожиданности безопасны только для тех, кто их подстраивает.

Вдруг птица сложила свои семидесятифутовые крылья, плотно прижала их к телу и, словно падающее с небес копье, устремилась к кораблю. Валин и остальные кадеты глядели во все глаза. Любой из кеттрал умел высаживаться и пристегиваться на лету; от птицы немного пользы, если не умеешь в любой момент забраться и слезть с нее. Но это? Он никогда не видел столь стремительной посадки.

– Невозможно… – выдохнула стоявшая рядом Лин, в ужасе качая головой. – Это просто невоз…

Птица обрушилась на корабль в порыве ветра и вихре поднятого с палубы мусора, едва не сбившего Валина с ног. Хотя он прикрыл глаза рукой, в его сознании запечатлелись вонзающиеся в палубу когти и фигурка человека в черной униформе кеттрал, который выскользнул из ремней, упал на дощатый настил, перекатился и одним плавным движением поднялся на ноги. Не успел взбаламученный воздух успокоиться, как птица уже летела на север; она махала крыльями низко над волнами, оставив им Блоху.

Легендарный командир не очень походил на солдата. Если Адаман Фейн обладал высоким ростом и бычьим телосложением, то Блоха был низеньким и морщинистым, его смуглую до черноты кожу усыпали оспины, оставшиеся от перенесенной в детстве болезни, а голову, словно дым, окутывал седой пушок. Тем не менее одна его высадка служила напоминанием о том, на что способны этот человек и его крыло. Никто другой не делал таких приземлений – ни кадеты, ни инструкторы, ни Адаман Фейн; да еще на палубу дрейфующего корабля! Попробуй Валин повторить этот трюк хотя бы над водой, то мог бы считать себя счастливчиком, если бы не переломал себе ребра. А над пляшущей на волнах палубой… лучше даже и не думать. Ему всегда казалось, что кеттрал немного приукрашивают действительность, когда говорят, что Блоха налетал более тысячи успешных боевых заданий, но после этого…