Брайан Стейвли - Клинки императора

Уголки ее губ были опущены, лицо сосредоточено – то ли она хмурилась, то ли так выражала сострадание, по ней никогда не скажешь.

«А вдруг она тоже замешана?» – подумал Валин.

Предположение казалось невероятным: чтобы в заговор высочайшего уровня, направленный на свержение самого влиятельного семейства в мире, вовлекли обычного кадета, даже не прошедшего Пробу? Тем не менее в зеленых глазах Гвенны была некая напряженность. Что бы это значило? Давно ли девушка за ним наблюдает? Встретившись с ним глазами, Гвенна многозначительно посмотрела на пряжку, закреплявшую ремни его обвязки на толстой чешуйчатой лапе птицы. Валин последовал ее взгляду и обомлел: оказывается, он не пристегнулся как следует! Если бы птица заложила крутой вираж, его могло бы оторвать от когтей и швырнуть в волны, плескавшиеся в тысяче шагов внизу, на верную гибель.

«Кентом клятый идиот! – выругал он себя, туго затянув ремень и коротким кивком поблагодарив Гвенну. – Кому понадобится тебя убивать, если ты и сам прекрасно справишься?!»

Усилием воли Валин отогнал от себя опасения. Какие бы заговоры против него ни плели, он ничем не может помешать, пока болтается в воздухе в своей упряжи. Когда ты пристегнут к птице, остается только отдыхать. Он постарался поудобнее устроиться среди ремней, чуть расслабив усталые мышцы, и почувствовать хоть толику спокойствия, которое всегда ощущал, паря над волнами.

На уровне моря, вероятно, уже было жарко и влажно – день стоял из таких, когда рубашка прилипает к спине, а рукоять меча скользит в потной ладони, – однако Лейт вел птицу на высоте тысячи шагов над водой, где солнце грело, не обжигая, к тому же огромные крылья кеттрала накрывали тенью и Валина, и Гвенну, и двух других кадетов, пристегнутых и балансирующих на огромных когтях. Он закрыл было глаза, но из этого не вышло ничего хорошего: перед его внутренним взором тут же встало лицо отца. Или это лицо Кадена? Он видел лишь золотые радужные оболочки, пылающие ярким пламенем, а затем их залила хлынувшая из глазниц кровь.

Валин тряхнул головой, отгоняя видение, открыл глаза и принялся заново проверять поясной нож, короткие мечи и пряжку страховочного ремня, снова и снова проходясь по пунктам стандартного летного протокола. Потом, вдруг поняв, что Гвенна все еще за ним наблюдает, успокоил нервно мечущиеся руки и направил свое внимание на землю и море, дюйм за дюймом ползущие внизу.

Кирины показались уже почти целиком: тонкая вереница островов, словно ожерелье, брошенное поверх волн. Карш, самый крупный остров в архипелаге, лежал совсем недалеко, чуть-чуть к югу. Валин видел песчаные пляжи, густые мангровые заросли, пыльные известняковые утесы, а также разнообразные строения, входящие в комплекс Гнезда, – бараки, столовую, тренировочные площадки, склады – так ясно, словно их нанесли чернилами на карту. В гавани покачивалось на якоре несколько кораблей – судя по виду, торговый кеч и пара шлюпов, – а почти прямо под ногами, направляясь к причалу, резала буруны небольшая яхта с плавными обводами.

Карш был ему домом – не только длинные, приземистые бараки, которые последние восемь лет он делил с остальными двадцатью пятью кадетами. Или столовая, где он принимал пищу, измотанный и оглушенный после долгого дня тренировок, но весь остров – от скалистых мысов до извилистых протоков в мангровых зарослях. Знакомое, даже чем-то родное место, каким для него никогда не был Рассветный дворец. Острова были ему домом – до сегодняшнего дня.

После предупреждения эдолийца и известия о смерти отца маленький архипелаг будто изменился: он теперь казался незнакомым, опасным, полным угрозы. Возможно, на одном из кораблей в гавани засели те, кто напал на эдолийское судно и перебил команду. Возможно, кто-то в бараках или в столовой – человек, мимо которого Валин тысячу раз проходил на учебном ринге или рядом с которым трудился на складе, – замышляет его убийство. Петляющие скалистые тропки чересчур уединенные, на них слишком много поворотов и глухих местечек, где человек может запросто незаметно исчезнуть. Тренировки кеттрал открывали тысячу возможностей для разного рода «несчастных случаев» – неудачные прыжки с птицы, некачественные боеприпасы, повсюду заточенная сталь… За одно утро его дом превратился в ловушку.

Птица проскользила над широким посадочным полем к западу от гавани, и Валин спрыгнул с когтей. На краю поля его ждала небольшая группа сверстников – кто-то в замешательстве теребил поясной нож, другие открыто рассматривали его, пока он подходил. Среди кеттрал новости распространялись быстро.

Первым вперед шагнул Гент Геррен, качая массивной головой.

– Да уж, плохи дела, – буркнул он, протягивая кувалдоподобную руку.

Здоровяк-кадет был по крайней мере на фут выше Валина и соразмерно шире в плечах. Он походил на медведя – кудрявая бурая шерсть на предплечьях и груди сплошь покрывала бледную кожу – и обычно вовсе не был ручным, хотя сейчас казался несколько подавленным.

– Твой отец умел поставить дело как надо, – добавил он, явно не зная, что сказать.

– Большая потеря для империи, – вставил Талал.

Талал, подобно всем личам, старался держаться подальше от остальных. Тем не менее за прошедшие годы им с Валином довелось работать вместе на нескольких учебных заданиях, и у Валина возникло некое осторожное доверие к этому кадету, несмотря на его непонятные темные способности. В дополнение к черной униформе Талал носил целую коллекцию сверкающих браслетов, цепочек и колец, его уши были проколоты многочисленными кольцами и лабретами. У любого другого подобные украшения указывали бы на тщеславие и легкомыслие; на Талале металл поблескивал, наводя на мысли о бликующем ноже убийцы.

– Кто-нибудь знает, что там произошло? – вполголоса спросил лич.

– Нет, – отозвался Валин. – По крайней мере, не я. Мне сказали только, что это было предательство.

Гент впечатал мощный кулак в мясистую ладонь:

– Фейн с Блохой откопают этих Кентом трепанных мерзавцев! Из-под земли достанут и разберутся как надо!

Валин без энтузиазма покивал. Картина, конечно, была заманчивой: крылья кеттрал вытаскивают заговорщиков на всеобщее обозрение, выбивают из них правду и затем казнят на аннурской дороге Богов. Это не вернет отца к жизни, но в отправлении правосудия есть свое холодное удовлетворение; к тому же Валину станет легче дышать после того, как убийц вздернут.

«Если бы только все было так просто», – хмуро подумал он.

Суровый трезвый внутренний голос подсказывал ему, что вряд ли.

– Ты бы следил за своими Кентовыми пряжками, – вмешалась Гвенна в разговор.

Яростно сверкая зелеными глазами, она уперла палец в середину Валиновой груди, так что ноготь больно вонзился в кожу.