Сергей Москвичев - Молчаливый голос

– Иди сюда, «брат», – Ивар обнял старшую сестру, расчувствовался. – Береги отца, Ирис и оплот конунгов.

– Береги член, «сестричка», – Фрея легонько пнула брата ниже пояса.

Дядя Одд прошёл мимо, криво ухмыльнувшись, и направился к своим людям. Отец, провожал сына последним.

– Ты справишься, – Уве был немногословен в напутствиях. За его спиной стояло четверо воителей. – Это Элиас, Хуго, Теодор и Густав. Они будут твоей дружиной в Кроссвинде. Запомнил имена? – вопрос отец задал шёпотом, обняв сына.

– Я знаю, как их зовут, главное, чтобы они не забыли моё имя.

Четвёрка воинов поклонилась.

– Ну что ж, Густав, Элиас, Теодор и Хуго, седлайте коней. Важный-преважный посёлок с красивым названием Кроссвинд ждёт своего нового ярла, мудрого и смелого, способного вернуть ему процветание и славу.

Первым за ворота внутреннего двора оплота конунгов выехал Одд с дружиной, и только за ним следовал Ивар с Яном по правую руку и своими воителями, двумя по бокам и двумя сзади.

«Дорогу!» – голосил запевала из людей Ледяной Ладони, и народ расступался, кивал головами и провожал взглядами процессию Хедлундов и их приближённых. Над улицами Айскреста начинал кружить первый снег, столь символично провожающий в зиму детей севера. В Скайсдоре раннее начало холодов всегда считалось хорошей приметой, символизировало обновление. Только вот народная молва умалчивала, что обновление не всегда приводит к добру, рискуя променять привычный порядок на неопробованный хаос.

Беспорядочное цоканье десятков копыт прокатилось по центральной аллее Айскреста, кони со своими всадниками покинули столицу Скайсдора, а массивные деревянные ворота затворились за спинами Густава и Теодора.

С возвышенности, занятой столицей самого северного из ныне существующих королевств, открывался вид на бурый простор. У подножия к югу от Железного тракта начинались медно-серебристые предлески Чарвуда. А по левую руку, к северу, циановой сетью журчали ручейки, сливаясь впадающие за обозримой границей в Зелёную реку.

Ивар со своей дружиной проводит Ледяную Ладонь до соколиного холма в пяти верстах от пригорода Айскреста, где дядя развернёт своих людей на север к броду, уводя их в Джайиндов удел через перевал Зелёного Солнца.

Племянник Одда мечтал, чтобы прощанье с дядей произошло как можно раньше. Может тогда он выкинет из головы свои тёмные мысли, навязчивые подозрения и погрузится в размышления о своей собственной миссии.

Лёгкий снежок, припорошивший тракт и обочину, от каждого дуновения ветра вздымался призрачными парусами, колющими глаза. Ивар неоднократно зажмуривался, и когда открыл глаза после очередной защитной реакции век, вздрогнул. Он увидел, что Одд Хедлунд намеренно отстал от головы и выровнялся с племянником и его хускарлом.

– Ян, верно?

Парень кивнул.

– И вы ребятки, вчетвером, давайте-ка не отставайте от моей дружины. А мы с ярлом Иваром немного притормозим.

«Что он хочет? Поговорить по душам? С чего бы?» – сын конунга подозрительно прищурился, его дядя заметил:

– Снежинки колют глаза, – оправдался Ивар.

Ледяная Ладонь причмокнул и отвернул голову на пару секунд, он точно сбросил настрой от неудачной прелюдии и начал разговор заново. В этот раз без вступлений, и хорошо, сэкономил время и нервы:

– Не буду утверждать, что вижу тебя насквозь, Ивар. И не рискну оценивать по внешним проявлениям твои мысли. Но я вижу, что ты недоволен своим назначением в Кроссвинд.

– Мне не по душе менять родные стены на захолустье. Я даже не знаю, где буду жить. У посёлка на перекрёстке никогда не было ярла.

– Всё так. Им управляли старейшины, избранные из ремесленников. Знахари, кузнецы, каменщики, конюшие, домовладельцы и хозяева гостиниц. Как оказалось, совет – плохая идея. Северянам нужна крепкая хватка.

«Ледяная?» – Ивар мог теперь даже в этом отыскать подтекст.

– Постараюсь схватить там всех за яйца и всё наладить. Хочу скорее вернуться. Волнуюсь за отца и за Айскрест, – племянник бросил на Одда свой самый суровый взгляд, но не пронял его. Дядя только улыбнулся, словно до сих пор не воспринимал Ивара всерьёз.

– Молодец, хороший настрой.

Даже похвала с нужной интонацией может принизить, заставить усомниться в себе и разувериться в правильности поступков. Одд постарался, Ивар замолк и мысленно ткал вокруг себя кокон, который защитит от острых снежинок, колющих глаза и лицо, и от слов, вызывающих зуд где-то там, в голове, ближе к затылку.

Ледяная Ладонь с довольной физиономией нагнал дружину, вновь заняв место в голове. Ивар импульсивно скомандовал Яну, Элиасу, Густаву, Хуго и Теодору следовать за ним галопом. Их шестёрка обогнала людей дяди как раз на изломе тракта. Остановившись, Ивар провожал взглядом Одда и его дружину, сворачивающую на север.

Новая тревога закралась и начала копошиться в груди сына конунга. Он не увидел среди людей Ледяной Ладони иноземца с татуировками с символом Вамматары.

Невыносимая сухость во рту с горьким привкусом открыла день Волэна. Вернувшись вчера из корчмы «Горячего быка», Надсон-Нарбут выпил отцовский самогон из запылившейся бутылки на кухонном столе. Голова гудела.

Поднявшись на ноги и на автомате проследовав на кухню, с каждым шагом ветеран вспоминал себя. Я – Волэн, вдовец, убитый горем отец, сирота. Я – воин, ветеран, безжалостный убийца. На восьмой шаг пришлось – и у меня похмелье.

На кухонном столе стояла чарка с колодезной водой, почёрпнутой вчера вечером.

«Как в сухую землю», – Волэн жадно осушил посудину, пролив не меньше четверти на грудь.

План навестить Лисбет отлагательствам не подлежал. Надсон-Нарбут заглянул в корчму Йоэла, где в одиночестве позавтракал луковой похлёбкой с гречкой и сухарями. Уходя, он встретился взглядом с Филипом, менестрелем, плотно поселившимся на втором этаже «Горячего быка». После вчерашнего происшествия, когда Волэн вбежал с требованиями сообщить ему о Юханессе, можно было догадываться, что теперь о нём думают. Пусть. Чем безумней человек, тем больше страха нагоняет на окружающих.

Лёгкий снежок начинал кружить над кроссвиндскими домами и улицами. Земля за ночь промёрзла, сухая почва покрылась студёной коркой, местами виднелся иней. Зима всерьёз готовилась прийти в посёлок на перекрёстке.

Горячая еда помогала телу с лёгкостью принять приход мороза и сосредоточиться на важном деле, а не на погоде.

Улицы, как и вчера, пустовали. Проходя мимо аптеки, краем глаза Волэн заметил, что Андерс Хольм уже мельтешил в окнах. Следуя дальше, увидел, как из дымохода кузницы Скьялля Оберга начинали рождаться бледно-серые облачка. Ноги сами развернули ветерана к мастерской оружейника. Скьялль открыл весьма быстро: