Светлана Становая - Вздорная принцесса

Из зеркала на Беату и служанку взглянула настоящая красавица. Вроде бы та же девушка, но личико светлое и чистое, на высокий лоб падает кудрявый локон, губы растянуты в неуверенной улыбке.

– Это я? – ахнула служанка.

– Да, – подтвердила принцесса. – И не верь, если тебе скажут, что ты некрасива. Ты редкая красавица, потому что твоя сущность чиста и прекрасна.

Прижимая к груди чудо-зеркало, Беата пошла хвастаться Ричарду. Ну, и кто говорил, что от алхимии один вред? Что хвост его драгоценного коня пропал даром? Что у неё всё равно ничего не получится? Вот, пожалуйста, любуйтесь!

И как хорошо, что они не успели отправить зеркало тётушке Клозетт и избежали дипломатического скандала. А то ещё бы и войной на них пошла, у тётушки был вздорный характер. Нет, всё-таки надо больше верить в себя и свои силы, решила Беата.

Крепостная стена Бальбекана, столицы Бонвиании, была построена из ослепляющего своей белизной камня и украшена резными мерлонами, зубцами, носившими название «ласточкин хвост». Никакой практической пользы они не несли, а были лишь декоративным украшением. Въездная группа была украшена колоннами, портиками, статуями и золотыми элементами. Сами ворота из дорого белёного каундрия – тысячелетнего дерева, росшего в пустынях Зохрана – были богато украшены резьбой.

Всё красиво и совсем непрактично, усмехнулся Маркус.

Перед раскрытыми воротами стояла делегация из нескольких разряженных в пух и прах стариков. Маркус быстро посчитал, что одежда ближайшего из них стоит столько, что можно снабдить полным боевым вооружением десяток его воинов, вплоть до коня и седельных сумок.

Несколько остальных вполне способны обмундировать целый отряд воинов в сотню человек.

От делегации отделился старик и подошёл ближе. Склонился перед Маркусом и протянул ему бархатную подушечку с золотыми ключами.

– Всемилостивый и Всемогущий, – начал он, но, заметив, как скривился Маркус, исправился: – Сильнейший из сильных!

Маркус слегка кивнул.

– Позволь вручить тебе ключ от столицы нашей прекрасной и древней Бонвиании, – продолжал старик. – Выслушай, благородный повелитель, нашу просьбу, и не гневайся на нас, твоих верных рабов.

Выслушать Маркус не отказался: если они сразу признают себя его рабами, почему нет?

– Мы нижайше просим тебя не разрушать нашу прекрасную столицу. Пусть она и дальше радует своей красотой и пышностью. Мы просим твоих грозных воинов не разорять наши дома, не жечь и не уничтожать наши сады. Не трогать наших женщин…

Маркус усмехнулся, а воины за его спиной тихо, чтобы не рассердить повелителя, зашептались.

– Мы сами приведём тебе лучших и прекраснейших дев! – торопливо сказал старик. – Любая преклонит голову перед твоими воинами.

– И не только голову! – усмехнулся кто-то из воинов за спиной Маркуса.

Старики торопливо закивали.

Маркус поморщился. Бонвианцы всё делают не так, сами настраивая против себя.

Искать сострадания и милости у него? Того, кого за глаза прозвали Кровавым, Беспощадным и какими только ещё эпитетами не наградили?

Уважения вызвать те, кто прятался за спинами наёмников и не пошёл воевать за своих женщин и детей, они тоже не могут. Сейчас они легко согласились отдать своих женщин чужакам. А если завтра он потребует их детей?

И даже сюда, к нему, отправили стариков. Где мужчины этой страны? Что это за народ такой?

Трусы.

А к таким Маркус не испытывал ничего, кроме отвращения.

Конь нетерпеливо заржал и застучал копытами, приближаясь к старику. Тот затрясся, втянул голову в плечи, вжался в горячие камни мостовой. С головы упала расшитая золотом и драгоценными камнями шапка, длинные седые волосы рассыпались по плечам. Остальные посланники тоже пали ниц и дрожали, не издавая ни звука.

Маркус ещё раз огляделся.

– Зачем ты принёс мне ключи, старик? – спросил Маркус. – Ключи от ворот, которых нет?

Старик чуть приподнял голову:

– Как нет? – удивился он. – Есть.

– Где? – Маркус начал демонстративно озираться, воины засмеялись. – Что мне отпирать?

– Ворота открыли к твоему приходу, – понимая, что чем-то не угодил Маркусу, испуганно ответил старик.

– Что за ворота, которые никогда не запираются перед врагами? Этот как дешёвая шлюха, которая никому не отказывает.

После того как гогот воинов позади стих, Маркус громко, чтобы все слышали, объявил:

– Мне не нужен ключ от ворот, которые не запираются, – он выбил ногой подушку из дрожащих рук старика, и ключ полетел в сторону.

Маркус даже не посмотрел в какую. Пришпорил коня и поехал вперёд.

Ворон сидел на своей подставке на голове Маркуса и взирал строгим взглядом вокруг, изредка издавая громкое карканье или комментируя увиденное. За время, прожитое с людьми, для птицы он умел вполне сносно разговаривать. Но не так часто это делал, особенно перед чужими. Как и его хозяин, умная птица была хитра, сдержана и себе на уме.

Со всех сторон на них глядели башенки многочисленных дворцов – сколько же их тут? Но один выделялся среди всех – он был построен на холме, и даже отсюда слепил глаза золотом на куполах над многочисленными башнями. Он был огромен, и за счёт белого цвета камня словно парил в облаках.

Теперь вдоль главной дороги к королевскому дворцу, они увидели и жителей Бонвиании. В дорогих парчовых кафтанах и тюрбанах, украшенными жемчугами и самоцветами, они приветствовали Маркуса и его воинов, как гостей.

Девушки, как и требовал Маркус, стояли вдоль дороги и бросали перед ними лепестки цветов. Вдоль мостовой были выставления столы с изысканными яствами и винами. Горячими и холодными, прямо со льдом, напитками. Но Маркус приказал двигаться без остановки. Ничего не есть и не пить. Еда может быть отравлена, а в напитки добавлено что-то, что сделает его людей слабыми, как дети.

Маркус не верил в честность старейшин и короля Бонвиании. Те, кто не идут воевать в открытый бой, действуют исподтишка, как все трусы.

Улицы столицы утопали в цветах и зелени. Мостовая была выложена цветной мозаикой. Казалось, дорога накрыта узорчатым, расшитым лучшими мастерицами ковром. Голубые, жёлтые, синие, зелёные каменные чаши фонтанов блестели в свете заходящего светила. Каждый фонтан был не похож на остальные. Девушка с узким кувшином, из которого лилась вода, толстый малыш, прижимающий к себе крупную птицу – вода с шумом выбивалась из её клюва, раненный копьём чудо-зверь, замерший в прыжке – вода, как прозрачная кровь, струилась из его раны. Огромный цветок, по лепесткам которого, как крупные жемчужины, скатывались водяные капли, со звоном падая в плоскую каменную чашу.