Екатерина Соболь - Дарители: Дар огня. Короли будущего. Игра мудрецов. Земля забытых. Сердце бури

– Нужно развести костер и погреться, – сказал Генри.

– Из чего, умник? – хрипло сказал Джетт, проследил за взглядом Генри и потрясенно свистнул.

– Даже не думай, – прошипел Хью, крепче прижимая к себе корзину.

– Она будет хорошо гореть.

– Это наше имущество. Имущество дороже всего на свете. Но куда такому, как ты, понять правила нормальных людей.

Сван закивал.

– Не верю, что говорю это, но они правы, – вставил Джетт. – Корзина еще хорошая, такую сжечь – преступление.

Генри хотел было идти дальше, чтобы не сказать всем этим болванам, что он думает об их правиле. Но все уже и так были слишком напуганы и злы: лес подступал ближе, похрустывал, сходился вокруг плотной стеной. Генри толкнул ее, разводя ветки – и на этот раз они не поддались: смерзлись намертво, а деревья росли все выше, стягивались над головой, так что пепельно-серое небо почти пропало из виду.

Сван вдруг разревелся, как ребенок, и уселся прямо на лед.

– Я не могу больше! – рыдал он. – Мне надоело быть избранным!

– А ну прекрати плакать, а то домой отправлю, – как-то неуверенно проговорил Хью и сел рядом.

– Куда домой? – размазывая слезы по лицу, забормотал Сван. – Мы уехали из дома. Папа сказал, нам больше нельзя в нашу деревню. Его выгнали за то, что он посланника убить хотел.

– Вот это поворот, – пробормотал Джетт, неловко усаживаясь на лед подальше от них.

Генри бессильно привалился спиной к дереву, но ветки тут же начали хватать его за одежду, подтягивая ближе, и он отошел, пихнув их локтем.

– Надо идти, – упрямо повторил он. – Нельзя садиться, вы больше встать не сможете.

– Заткнись, чудище! Это из-за тебя мы так влипли!

– Да кто вас вообще просил сюда соваться! – начал Джетт.

Ветки срастались, сжимались плотнее. Теперь вокруг была словно комната изо льда, и она становилась все меньше.

– Хватит! Вставайте, ясно? – рявкнул Генри, но сам себя едва услышал: горло опухло и саднило, будто его расцарапало холодным воздухом, он даже самой лютой зимой такого не чувствовал.

Никто не шевельнулся.

Больше всего страха исходило от Свана – он раскачивался, прижимая ладони к лицу, и Генри со вздохом сел рядом с ним.

– Значит, так, Сван, слушай меня, – решительно просипел он. – Сейчас я тебе расскажу одну историю. Ты будешь ее слушать и не думать о холоде, понял?

– Отползи подальше от этого гада, недоумок, – слабо сказал Хью. – То, что он оказался говорящий, еще не значит, что не загрызет.

– Эту историю мне рассказывал отец, – стараясь не злиться, продолжал Генри. – Однажды в лесу, где он охотился, поселился белый волк. Откуда он пришел, неизвестно, но он был сильным, крупным и умнее всех зверей, каких видел отец.

Сван отнял руки от лица.

– Это был волшебный волк, да?

– Нет. Просто матерый, вечно голодный зверь. Никакая добыча от него не уходила: зайцы, птицы, белки, олени. Звери попрятались, охотиться стало тяжело. И тогда отец решил поймать волка. Он выслеживал его, ставил ловушки, но волк был слишком умен, чтобы попасться. И отец отчаялся. Он понял, что не победит этого зверя.

– И ушел в другой лес? – спросил Сван. Он больше не плакал, и лес притих.

– Нет. Он продолжал охоту, даже зная, что это безнадежно. Они с волком охотились друг на друга, изучали друг друга. Если бы хоть один отступил и ушел из леса, второй остался бы победителем. Но никто не сдавался. Это продолжалось всю зиму, а однажды, уже весной, волк вышел к дому отца с перебитой лапой, израненный, – наверное, с медведем подрался.

– И твой отец вылечил его лапу и отпустил его, да?

– Нет. Он убил его и сделал шапку.

Джетт закашлялся, подавившись холодным воздухом.

– Спасибо за веселую сказочку, приятель. Сразу как-то полегчало.

– Это не сказка. Это история про то, что если ты силен, однажды природа покорится тебе. Волк пришел к нему, потому что хотел, чтобы его убил достойный враг. Враг, который шел за ним, не сдаваясь. Это честно. И леса, и звери чувствуют силу. Отец мне говорил: они покоряются не безрассудным храбрецам, а тем, кто не сдается. Так что вставайте. Надо идти дальше.

– Ага. Я немножко полежу, и пойдем, – сонно сказал Сван и улегся на землю.

Хью привалился к нему. Джетт отполз подальше от них и тоже лег.

– Эй, нет, вставайте, нельзя тут спать!

Генри попытался поднять их, но не смог. Ветки спокойно повисли вокруг, теперь они постукивали мягко, усыпляюще. Лед влажно блестел, и на секунду Генри показалось: он будет таким удобным, если лечь, таким теплым, уютным, так приятно будет заснуть здесь, так хорошо, так…

Он распахнул глаза и понял, что стоит на коленях, упираясь рукой в землю. Ветки гладили его по лицу и сразу таяли. Он с силой оттолкнул их и встал. Остальные спали, а ветки тянулись к ним отовсюду, оплетали, как будто хотели обнять, проводили по губам. Тис сказал: «Она целует тебя, и ты становишься частью леса». Так вот, оказывается, как это выглядит.

Генри запрокинул голову, дыша глубоко и ровно. Страха больше не было, и он вдруг подумал: «Какое красивое место». Целое королевство из воды и льда, живое, звенящее, способное принять любую форму. Он закрыл глаза, прислушиваясь. Стук веток был мелодичным, приятным, и что-то в этом стуке не давало Генри покоя. Ветки как будто все время подхватывали и бросали одну и ту же мелодию, бесконечно повторяющуюся, текучую, и он ведь где-то уже слышал ее раньше, совсем недавно, где же он мог ее… Он резко выдохнул и будто очнулся.

Деревце на ярмарке. Оно играло ту же самую мелодию. Оно выглядело точно так же, как деревья в этом лесу.

И если от страха и злости лес злится, то, может быть…

Генри подскочил к Джетту, схватил его за воротник и наотмашь ударил по лицу.

– Да, да, мам, я уже встаю, – пробормотал тот, отворачиваясь, и попытался лечь обратно.

Генри судорожно зашарил по карманам и вытащил одну из трех золотых монет, которые на прощание дал ему отец.

– Гляди, что у меня есть! – гаркнул он Джетту на ухо. Тот сонно приоткрыл один глаз и потянулся за монетой. Генри отвел руку, второй продолжая трясти Джетта за воротник. – Слышишь, как стучат ветки?

– Ты ради этого вопроса меня разбудил? – зачарованно глядя на монету, проворчал Джетт и наконец сел.

– Доставай гармошку. А теперь играй то, что ты слышишь. Там-та-рам-та-ра-ра-рам.

– Ты псих, приятель. Я подозревал это с нашей первой встречи. – Джетт поднес к губам гармошку и издал пару дрожащих, сиплых звуков.

– Еще. И повеселее.

– Может, еще сплясать?

– Для начала встань.

– Не буду, мне тут удобно.

Но Генри подкинул на ладони монету, и Джетт тут же поднялся на ноги, а потом наконец прислушался.

– А и правда. Эти ветки как будто одну и ту же мелодию повторяют. Что-то вроде… – Он заиграл на гармошке. Получилось похоже, и ветки застучали громче. Джетт сыграл побыстрее – ветки тоже застучали быстрее. – А, я понял. Ну-ка, лесок, подхватывай! – И он заиграл громко и весело. Ветки зазвенели друг о друга, деревья закачались, и сразу стало теплее.