Маргарита Криштафович - Иная. Выбор

— Хитрюга, — тут же прозвучало в мой адрес.

— Он самый, — хмыкнул я и мысленно заурчал от удовольствия, предвкушая предстоящее блаженство.

Так слушать лекции я готов хоть до утра. Под монотонную речь преподавателей, вещающих нечто несомненно важное и нужное, но катастрофически скучное, и под обалденно расслабляющие движения тонких пальцев малышки, перебирающих мои волосы.

До утра не получилось. Я уснул.

— Очуметь! — раздалось со стороны подоконника, и я, не мешкая, метнулась к окну, чуть не опрокинув мольберт с будущей картиной, над которой увлеченно сопела последние полчаса.

— Привет! — шепотом поздоровалась с Айштаром и заключила мальчишку в цепкие объятия.

— Я тоже рад тебя видеть, — пискнул эмин, вырываясь. — А что здесь делает светлый эльф?

— Спит, — хихикнула я, бросив взгляд на безмятежное лицо Карима, выглядывающее из-под пледа.

— Спит, значит, — протянул Айштар, внимательно рассматривая лежащее на диванчике и тихонько посапывающее тело моего рыцаря. — Хороший эльфик. Ладно, пусть спит.

— Тебе Тимур привет передавал и просил сказать, что помнит, как ты его перехитрил, — вполголоса протараторила я, еле сдерживаясь, чтобы не затискать мальчугана.

— Я тоже не забыл, как он меня мелким назвал, — запыхтел ежиком Айштар.

— Мальчишки, — со смехом проговорила я, взлохматив почти аккуратную прическу эмина.

— Что вы, девчонки, понимаете в мужской дружбе, — фыркнул пришелец и скрестил руки на груди. — Ну как тебе Марс?

— Незабываемо, — выдохнула я, усаживаясь на подоконник рядом с наследником Сумеречного мира.

— Расскажешь? — с нескрываемым любопытством спросил мальчишка, сверкнув черными глазенками.

— Конечно, — тут же отозвалась я, лихорадочно обдумывая, с чего бы это начать.

Не тут-то было! Воспоминания проносились с такой скоростью, что мозг не успевал соображать. Картинки в голове сменялись одна за другой, мельтешили, переплетались друг с другом, образуя запутанное нечто, распутать которое не представлялось возможным. Я зажмурилась в попытке прекратить эту безумную канитель, но ничего, кроме головокружения и тошноты, это не принесло.

— Ясно, — фыркнул Айштар, — так я и думал. Расслабься уже, сам посмотрю.

Я с недоумением уставилась на пришельца.

— Смотри мне в глаза и не шевелись. Больно не будет, не бойся.

Я сглотнула и сделала, как было велено. Заглянула в черные, как ночь, глаза и замерла. Слегка вздрогнула, услышав в голове какой-то щелчок, но потом расслабилась и с интересом стала наблюдать, как против моей воли в памяти мелькают события последних дней, начиная с посадки на марсианский звездолет. Яркие образы стремительно пролетали вперемешку с туманными пятнами и черными точками. Не знаю, сколько времени прошло, но я сразу поняла, когда все закончилось. Исчезло ощущение постороннего присутствия в моей голове — вместо этого появилась легкая слабость, которая, впрочем, очень быстро прошла.

— Неплохо, — произнес Айштар после некоторого задумчивого молчания. — Думаю, тебе будет интересно узнать, что на твоем сознании установлено три мощнейших блока. Мне удалось приоткрыть только один.

— Ты не перестаешь меня удивлять, пришелец-вундеркинд. И что это за блоки?

— Хрустальный щит, Пелена забвения и Вуаль безмолвия, — не моргнув ни одним глазом, выдал эмин.

— И? — мое любопытство не просто зашкаливало, оно готовилось на меня наброситься. — Не издевайся над бедной землянкой, рассказывай уже.

— Так это я всегда пожалуйста, — с довольным видом произнес Айштар и принялся проникновенно просвещать крайне любопытную особу человеческой расы в моем лице, болтая в воздухе босыми ногами. — Хрустальный щит — самый мощный ментальный блок из всех существующих. Его невозможно ни открыть, ни снять, ни взломать. Он скрывает от посторонних мыслительный процесс и его результаты. Теперь твои мысли прочитать не сможет никто, включая меня и твоего марсианина. Правда, мы сможем видеть те из них, которые ты сама захочешь нам показать. Если захочешь. Пелена забвения — это блок, наглухо закрывающий воспоминания определенного периода времени. Вместо воспоминаний проявляется пустота. Снять его может только тот, кто установил, или очень сильный менталист, как мой папа например. Я еще не так силен, поэтому не смог даже приоткрыть. У тебя Пеленой забвения скрыты две ночи, проведенные на Марсе. И это странно, ведь ночью ты должна была просто спать, однако между моментами засыпания и пробуждения находится пустота. Непонятно, но факт. И последний блок — Вуаль безмолвия. Он частично прикрывает воспоминания определенного периода времени, а то, что остается в памяти, невозможно воспроизвести ни в каком виде. Этот блок я смог приоткрыть, но увидел далеко не все. Полный доступ может быть только у марсиан, поскольку Вуаль безмолвия их изобретение. Вот так.

— И что все это значит? — слегка опешив от полученной информации, поинтересовалась я. — С Вуалью безмолвия понятно, Дархар предупреждал. А остальное?

— Сложно сказать, — Айштар взялся руками за края подоконника и уставился в пустоту. — Марсианин хочет либо тебя защитить, либо что-то от тебя утаить. Возможно, и то и другое. А сама что думаешь?

— Не знаю. Мне Дархар не показался опасным или способным причинить вред.

— Он многого тебе не сказал, Виталина, — Айштар посмотрел на меня так пристально, что я смутилась и отвела взгляд.

— Вероятно, у него были на это причины, — пожала я плечами, притворяясь, что внимательно изучаю пейзаж за окном.

Конечно же, я понимаю, что многого Дархар не договаривает, о многом предпочитает умолчать. Но он — марсианин. У него иное восприятие мира, и он ничего мне не должен. Дархар и так рассказал и показал слишком много. Больше, чем положено знать простой землянке.

— Естественно, были, иначе зачем ему ставить такие блоки на твое сознание? Ладно, время покажет. Вреда он тебе не причинил, даже наоборот, защиту поставил. Хрустальный щит — это фантастический подарок, его не делают всем подряд. И воспоминания он тебе оставил, хотя и не должен был. Тебе очень повезло, человечка.

— Думаешь?

— Уверен, — смешно фыркнул Айштар и неожиданно спросил: — Так ты слышала песню Вселенной?

— Да, — я прикрыла глаза, возвращаясь мысленно на небольшую полянку у обрыва среди синих скал. — Там было столько звезд, миллионы миллионов, и все они пели. Я не разбирала слов, слышала только голоса, разные, но все кристально чистые, безупречные. Эта песня лилась со всех сторон и создавала очень странную атмосферу. Атмосферу невесомости и счастья, наверное, так. Безграничного всеобъемлющего счастья. Мне хотелось смеяться и плакать одновременно. Казалось, что я парю в космосе, окруженная теплом, радостью, любовью и бесконечной благодарностью Высшим Силам за то, что живу…