Маир Арлатов - Воскрешающая 2. Среди пауков. Книга первая

Я закончила обед и сидела, подпирая подбородок рукой, задумавшись, какие следует предпринять действия на сегодняшний день, поскольку во мне вдруг открылся ранее неизвестный источник энергии и меня так и тянуло «ломать и строить». Неожиданно дверь с шумом распахнулась. В зал влетел Нацтер в таком взволнованном виде, что я решила, будто случилось что-то страшное.

− Лануф, ты здесь? – с порога воскликнул он.

− А что случилось?

− Ничего. Я просто тебя потерял.

− Я уж решила, конец света наступил.

Паренек подошел и, отдышавшись, сказал:

− Нет, до этого пока не дошло.

− Присоединяйся, − предложила я. На столе еще было чем поживиться. Не могла же я, в самом деле, все съесть.

− Нет, не хочу.

− А ты чего такой мокрый? На улице дождь?

− Это я в спортзале косточки разминал вместе с султаном.

− Что и он тоже? – его слова меня удивили.

− Он меня сам пригласил и показал, где, что и как работает. А погода на улице отличная. И сегодня праздник сбора паутины.

− Значит, я сегодня сижу в комнате и носа на улицу не высовываю.

− Татхенган говорит, что тебе вредно оставаться одной.

− Он много, чего говорит. Я смотрю, вы сдружились…

− Он нормальный парень, если забыть, что ему триста с лишним лет, и когда-то он страдал манией величия.

− А чего ты оглядываешься? – заметила я.

− У него наш халат, − тихо ответил он, − точнее его, и он может появиться здесь, когда его совсем не ждешь. Он тебе рассказал, как приобрел телепортатор?

− Это Зайрай ему отдала, а взамен велела демонтировать корабли.

Нацтер многозначительно покачал головой и шепотом поинтересовался:

− Мы его выкрадем?

Я приложила указательный палец к губам, тихо ответив:

− Тс-с! Пока не будем.

− А почему шепотом?

Я указала на портреты.

− Чтобы стены не услышали.

Нацтер улыбнулся и, взяв какой-то круглый фрукт, надкусил его.

− Нацтер, − немного помедлив, обратилась я, − я прошлые дни была не в себе… Прости, если обидела.

− Ничего страшного, я необидчивый. Ты меня тоже прости, я видел, что тебе все хуже и хуже, и пошел к Татхенгану просить лекарства от депрессии. Я не думал, что он сам явится.

− Все нормально, мне не за что тебя прощать. Ведь ты желал мне добра, − и я решила сменить тему: − Что нового слышно о взорванной статуе?

Нацтер ответил не сразу:

− Ничего необычного. Обнаружены отпечатки пальцев и волосы. Проводятся анализы. Предполагают, что пролезть в лаз мог ребенок лет десяти.

− Куда ведет ход выяснили?

− Выясняют.

Я встала, собираясь идти к себе.

− А чем ты сейчас займешься?

− Если увидишь султана, скажи ему, что я еще сплю.

Нацтер подмигнул.

− Ладно, нет проблем.

Я рассчитывала побыть в одиночестве. Настроение мое было без признаков ухудшения, так что повторения симптомов депрессии пока не предвиделось. Оставив паренька доедать инопланетный фрукт, я поспешила скорее оказаться в своих покоях. Проходя мимо кабинета султана невольно ускорила шаги. Я уже видела охранников у наших апартаментов, когда дверь султанского кабинета открылась, и навстречу вышел Татхенган.

− Как спалось?

− Прекрасно! – скрывая раздражение, ответила я.

− Ты куда-то спешишь?

− Спешу, а что?

− Хочу пригласить тебя на праздник.

Я усмехнулась.

− Только не это, пожалуйста, я просто не переношу одного вида пауков. Ни о каком празднике слышать не хочу! Не приставай, хорошо?

Выпалив эти слова на одном дыхании, я вдруг сообразила, что только что сама выдала ему свой самый страшный секрет и в отчаянии бросилась бежать, надеясь за дверями своего временного жилища, обрести спасение от надоедливого султанского внимания.

Татхенган так и замер в недоумении, следя за моим паническим бегством.

А меня, оказывается, ждал сюрприз. Охранники перед самым моим носом скрестили топоры. Я аж подпрыгнула от неожиданности. Меня не пускают! Это было возмутительно до глубины души. И тут как всегда я не вовремя вспомнила, что оставила «Универс» в спальне под подушкой.

− Что это значит? – прокричала я Татхенгану.

Султан скрестил на груди руки, но не ответил. Его молчание разозлило меня еще больше. Я решила, что отсутствие оружия не помешает мне напомнить этому человеку, что он может потерять, если сейчас окончательно испортит со мной отношения.

Не дождавшись ответа, я торопливо подошла к султану и, сверля его негодующим взглядом, зловещим полушепотом произнесла:

− Слушай, Татхенган, не советую портить мне настроение! Тебе дороже станет!

Султан внимательно меня выслушал и, едва сдерживаясь, чтобы не засмеяться, спросил:

− Все, успокоилась?

− Ты находишь это смешным?

− Я не смеюсь, честно. Просто очень рад тебя видеть.

− Продолжай радоваться, пока я еще могу держать себя в руках. Лучше прикажи им меня пропустить!

− После того как мы спокойно поговорим в моем кабинете. Проходи.

Что мне оставалось? Не устраивать же блеф с оружием или кидаться с кулаками. Я, вообще-то, против крайних мер.

Я молча прошла в его кабинет и опустилась в кресло. Он сел напротив, продолжая внимательно наблюдать за мной. Я чувствовала себя жутко неуверенно.

− Слушай, я не муха под микроскопом, говори, зачем я тебе понадобилась?

− Давай, поговорим о тебе.

− И как только ты догадался, что это моя самая любимая тема? – с сарказмом произнесла я.

− Все очень серьезно. Поверь, я бы не рискнул по пустякам рисковать своей жизнью.

Татхенган прошел до постамента – это все, что осталось от статуи − заглянул в лаз, потом пошел обратно.

Я уже совершенно успокоилась и без отрицательных эмоций могла его выслушать.

− Ты знал, что ничем не рискуешь, разозлив меня. Так, может расскажешь, чего еще я о себе не знаю?

− Ты много чего не знаешь. Например, то, что одиночество − враг, который для тебя страшнее, чем все пауки вместе взятые.

− Не понимаю. Мне иногда очень нравится быть одной.

− Я говорю о другом одиночестве: когда в голове появляются мысли о потере смысла жизни, и твой разум перестает бороться, а душа начинает болеть, не в силах найти выход из сложной ситуации. Это я во многом виноват. Мне не надо было приставлять к вам охранников. Возможно, тогда ты продолжила бы свое расследование или принялась осуществлять очередную необычную идею.

− Причем здесь охранники?

− Конечно, они не стали бы препятствовать твоим замыслам, но ты решила… − султан остановился за моей спиной и мне пришлось повернуть кресло. Татхенган молчал, раздумывая, стоит ли мне говорить о том, что я якобы решила. Затем продолжил, глядя на меня в упор: − Нет, я не так сказал: не ты решила, а твое подсознание. Оно решило, что стремиться больше некуда, поскольку все попытки заранее обречены на провал. Ты закрылась в себе… Не хотелось вспоминать прошлое, но это необходимо…