Джон Морган - Слабым здесь не место. Охота

Астисия достала из кармашка белый платок Тархельгаса, вытерев слезы, и закончила свою игру:

– Я всего лишь хотела, чтобы ты был моим, – при всем своем умении она не смогла скрыть до конца испытываемую злость и обиду. Не могла остаться отрешенной. – Любить тебя. Ты же не желал ничего делать для нашего будущего. А может, оно и вовсе было тебе не нужно. Лишь слепо следовал кодексу, и посмотри, куда он тебя привел? Где ты оказался, безропотно подчинившись воле ВсеОтца?

Астисия просто уничтожила Тархельгаса. Может, причина была в словах или в той игре, которой она удостоила его, или же в том, что он и не подозревал, как небезразличный ему человек мог, не колеблясь, перечеркнуть всю его жизнь.

Тархельгас был опустошен. Смолкли даже голоса. И все же он отчаянно пытался выбраться из водоворота ее лжи.

Астисия стояла молча, наслаждаясь триумфом, что почти перебил горечь недавнего предательства.

– Ты невинна. Я не трогал тебя, и это докажет любой лекарь.

Ее губ коснулась легкая тень насмешки.

– Меня уже осмотрели. И я не невинна.

– Ты не могла пойти на подобное, даже чтобы отомстить мне.

– Ах, как же хорошо ты меня знаешь, Тархель. – Она достала из-под плаща кинжал касты Тибурон и вогнала клинок в деревянную табличку у камеры. – Тебе следует лучше приглядывать за своим оружием. Рукоятка была холодная, но она и то справилась лучше тебя.

Для Тархельгаса это стало крахом.

Казалось, Астисия полностью добилась своего, но ей было все мало.

И она продолжила:

– Расследования не будет. Как и казни. Тебя сошлют в долины, где ты будешь служить в одной из крепостей на перевале. Без привилегий, без возможности что-то решать. Лишь подчиняться, не в силах изменить свою судьбу. Может, хоть так ты поймешь, каково сейчас мне и от чего я хотела сбежать. Сбежать с тобой!

Принцесса успокоилась и перевела дыхание, чувствуя, как эмоции берут над ней верх.

– Теперь все это в прошлом. Как и твоя каста, которую ждет забвение, о чем я непременно позабочусь.

– Астисия, – произнес Тархельгас, – прошу. Прошу, не делай этого.

– Уже сделала, – она улыбнулась. – Замечаешь легкую иронию всей ситуации? Каста Тибурон славится своей стойкостью, но я растоптала тебя, приложив минимум усилий. Хотел свободы, которую давала тебе жизнь, – у тебя ее отняли. Защита и справедливость кодекса пошли прахом.

Астисия накинула капюшон и застегнула плащ, собираясь уходить.

– Ради чего, – вновь она повторила его слова, ставшие роковыми. – Понял, в чем различие между нами, Тархель?

Я знаю, ради чего я все это делаю.

Боюсь, я окончательно запутался.

Уже не в силах определить, сколько прошло с того момента, как мне пришлось покинуть столицу. Здесь время словно замерло. Оно неизменно, под стать вечному снегу. Лишь по самым смелым подсчетам готов предположить, что минуло с ползимы. Хотя ловлю себя на мысли, что вскоре буду, подобно дикарям, отсчитывать луны.

──────────────────────────────────────

Я не скрываю, что с содроганием вспоминаю мое путешествие, особенно после того, как пересек Рубежную и очутился в долинах. Оказалось, ни одна из книг, историй или рассказов не в силах передать того «колорита», коим знамениты эти земли. Прожить от рассвета до заката и не получить кинжалом в спину – непомерное везение. Дотянуть от заката до рассвета – милость ВсеОтца и Матери. На мое счастье, пока они на моей стороне, пусть порой и казалось, что боги отводили от меня свой взор.

──────────────────────────────────────

Лик от лика удача не покидала меня.

Да, именно удача. Ведь нельзя никак иначе назвать то, что я до сих пор не присоединился к предкам на небесах в едином доме.

Мне пришлось постараться, чтобы выжить на занесенных дорогах, где снег и ветер словно обретали волю в необъяснимом желании покончить со мной. А после в тавернах, где я надеялся на отдых, мне приходилось отстаивать свое право на жизнь. Когда помогало слово, когда серебро, но не всегда этого было достаточно.

Мне все же довелось пустить в дело клинок. Дважды я вынимал его из ножен, и дважды мне едва хватало мастерства, чтобы выйти победителем и никого не убить…

А ведь, по общепринятому мнению, я до сих пор не покинул те районы долин, которые еще можно назвать цивилизованными.

──────────────────────────────────────

Не хочу думать об этом, но сердце замирает при мысли, что мне еще не довелось войти в воды жестокости и бесправия, безраздельно правящих в здешних лесах. Я лишь сделал неуверенный шаг, промочив ноги, и тут же с ужасом выбежал на берег.

Все, что довелось пройти и пережить, померкнет перед грядущим.

──────────────────────────────────────

Я стараюсь успокоить себя тем, что мои поиски закончились. Наконец мне удалось отыскать едва ли не последнего из касты Тибурон. Это пусть и малая, но победа. Успех в нелегком начинании, где не преуспели остальные. Однако почему радость или же гордость не переполняют меня?

──────────────────────────────────────

Как бы я ни обманывал себя, прошедшие ползимы ничего не значат. Цель моего путешествия лежит где-то далеко впереди. Там, где все станет куда сложнее. Несоизмеримее с тем, что я сделал до этого.

В такие моменты меня одолевают сомнения.

Вдруг я не справлюсь?

Хватил ли у меня сил, умений и знаний не только выжить, но и достигнуть желаемого?

Достоин ли я столь высоких ожиданий, которые на меня возложены?

────────────────

Отрывок из дневника Джувенила касты Балес. 1367 з. н.н.

1367 з. н.н. Изрытый котел. Вырубки по направлению к поселению Лихих Каида

– Что ты постоянно пишешь?

Голос Тархельгаса, разорвавший тишину предрассветных часов, перепугал Джувенила, так что тот не смог подвести черту под очередной записью. Рука дрогнула, и острый серебряный карандаш оставил на чистом листе серую линию. Теперь ее не сотрешь при всем желании.

С первой встречи и по сегодняшний лик Тибурон практически не разговаривал со своим спутником, ограничиваясь лишь парой сухих фраз. Именно поэтому голос, подобный промерзлому и суровому ветру, застал Балеса врасплох.

– Мысли, идеи, впечатления. – Он прокашлялся с непривычки. – Когда Ахора подойдет к концу, так легче составить заключительный труд. К тому же будет что рассказать, как вернусь.

Парень убрал дорогой карандаш в футляр и спрятал в седельную сумку.

– Хотите, могу зачитать?

– Избавь меня от этого.

Джувенил закрыл дневник, не собираясь продолжать свое письмо. Окоченелые пальцы и так уже перестали его слушаться.