Наталья Татарин - Эффект нереальности

– Все-таки у меня слишком богатая фантазия, – сказала я Коту, убирая тарелки, – сейчас нарежу салат и будем ждать родителей. Громко играла музыка, по телевизору показывали вечерние новости. Мне начинал нравиться наш дом.

На следующее утро я позвонила Ритке. В конце концов, надо было донести до нее, что ходить ко мне в гости совершенно безопасно. Длинные гудки сменились автоответчиком. Я разочарованно положила трубку и спустилась вниз.

– Женечка, можно попросить тебя сходить на чердак, принести связку «Бурда моден». Журналы 70-х годов! Представляешь! – Мама чмокнула меня и ласково потрепала по щеке.

Я знала, почему мама просит сходить меня туда. Она страшно боится высоты. Все, что расположено выше метра над уровнем земли для мамы страх и ужас. Я уточнила, где именно лежит драгоценная связка, и пошла на чердак. У дома было туда два входа. Один внутренний, из кладовой. В потолке была вырезана прямоугольная дыра, к которой была подставлена лестница. Второй выход был через улицу. Чердачное окно открывалось, и можно было выйти на крышу веранды и спуститься по лестнице, которая была намертво приколочена к стене. Я решила опробовать оба варианта. Наверх я залезла по лестнице из кладовой. На чердаке было пыльно, через огромное чердачное окно светило солнце, и в его лучах серебрились паутинки. Я громко чихнула, и двинулась к большому сундуку, в котором и были журналы. « И зачем папа сказал маме об этой находке, – раздраженно подумала я, тщательно выбирая место, куда бы поставить ногу, – сдал в макулатуру и все. Можно подумать она будет что-то шить из этих журналов себе или вязать». Наконец сундук был найден, я взяла связку и уже хотела идти к окну, как заметила среди старых газет альбом с фотографиями. Положив подмышку журналы, я взяла еще и альбом, и пошла к выходу.

Окно открылось со страшным скрипом. Свежий воздух ворвался на чердак, всколыхнув пыль. Я неуклюже выбралась из окна и, не без труда закрыв его, осторожно двинулась к краю крыши. Лестница не особо внушала доверия, но идти обратно уже было страшно, и я приняла решение спускаться. Сначала я положила к краю спуска альбом и связку журналов. Потом, повернувшись лицом к крыше, нащупала ногой первую ступеньку и аккуратно встала на нее. Облегченно выдохнув, взяла в левую руку связку, а подмышку правой руки альбом и, цепляясь на хлипкие перильца, роль которых выполняла одна единственная тонкая рейка, я двинулась вниз. Пара ступенек была преодолена вполне благополучно. И вдруг произошло это…

Я оступилась. Нога соскользнула с влажной, поросшей мхом, ступеньки. Я лихорадочно попыталась вернуться на место, но с ужасом поняла что падаю. Падаю назад себя. Еще мгновение и я упаду с трехметровой высоты на спину, сломаю позвоночник и остаток дней проведу прикованной к кровати, если не умру от болевого шока здесь же, на лужайке. Все это пролетело в моей голове за доли секунды.… И вдруг какая-то неведомая сила буквально впечатала меня в лестницу. Я почувствовала, как огромная рука с невероятной силой придавила меня к деревянному спуску. Я медленно начала опускаться, с огромным трудом нащупывая каждую последующую ступеньку. Рука продолжала меня держать с такой силой, что мне начало казаться, еще мгновение, и я сольюсь с лестницей в одно целое. «Только не отпускай меня», – мысленно взмолилась я, когда почувствовала, что давление ослабевает. И тут же меня снова припечатало к лестнице так, что стало трудно дышать. Последняя ступенька и я на земле. На траву упали альбом и журналы. Совершенно обессилев, я плюхнулась рядом.

– Спасибо тебе, – тихо сказала я, глядя на лестницу, – спасибо. Теплый ветерок взъерошил мне волосы в ответ. Я улыбнулась. С этого момента я поняла, что в доме кто-то есть. И я хочу увидеть этого кого-то.

Я все еще сидела на траве, когда мама вышла из-за дома с лейкой. Она поливала цветы и вдруг увидела меня, сидящую у лестницы. Ей хватило секунды, чтоб по разбросанным фотографиям из альбома и журналам понять – явно что-то случилось.

– Женечка, Боже мой, ты упала, – мама бросила ко мне и начала лихорадочно меня осматривать, – ты сломала что-то, ты понимаешь, где ты? – Бормотала мама, трогая мои ноги, руки, лицо.

– Мам, все хорошо, мам…Мама!!! – Вскрикнула я. Мама вздрогнула и виновато улыбнулась.

– Мамуль, все хорошо. Я не упала. Просто пропустила одну ступеньку. Вот и уронила все это добро, – я кивнула на журналы, – я там альбом прихватила еще. Давай посмотрим вечером,– я обняла маму, которая готова была заплакать. Я знала, что она мне не поверила и была уверена, что ее дочь свалилась как минимум с нижней трети лестницы. И сейчас она винила себя за это. Мне стало безумно жалко маму. Она сидела рядом такая маленькая, худенькая, с огромными серыми глазами. Папа называл ее Дюймовочкой. И был совершенно прав. Я порывисто обняла маму.

– Мамусик, все хорошо. Ничего не случилось, – я чмокнула ее в нос, и мы встали, – пойдем домой. Мама подхватила журналы и альбом, я взяла пустую лейку, и мы отправились в дом.

Наступил вечер. Мне позвонила Ритка. Захлебываясь от восторга, она сообщила, что Денис подарил ей все книги саги «Сумерки».

– Я сейчас читаю вторую, могу тебе дать первую часть почитать, – радостно пропела она. Ритка долго трещала о Денисе. Столько дифирамб было спето в его честь в этот вечер, что услышь ее Денис, у него развилась бы мания величия.

– Приходи ко мне, заодно книгу принесешь, – сказала я в трубку, гладя Кота. Ритка замолчала.

– Э-э-э…, а может ты ко мне?– Осторожно спросила Рита, – я …короче я боюсь, у тебя в доме кто-то есть, – выпалила она.

– Рит, у меня есть только Кот и все. Дом старый, а у тебя богатая фантазия, – ответила я, но где-то внутри я была согласна с Риткой. После эпизода на лестнице я была совершенно уверена – в доме кто-то есть. Но вот кто?

Книгу все-таки Ритка мне принесла, но принесла в школу. Праздники давно закончились, наступили будни, и подруга торжественно вытащила из своего гламурного рюкзачка увесистую книгу. Темно-синее оформление, портреты главных героев – книга производила впечатление одним внешним видом.

– Ох, Эдвард Каллен, какой же он красавчик, – простонала Ритка, протягивая мне «Сумерки»

– Почти как Денис, – съязвила я. Ритка добродушно пихнула меня в бок, и залилась краской до корней волос. Прозвенел звонок. По расписанию был урок геометрии. Но в класс вошел наш историк Альберт Ноэлевич Рубинштейн. Маленького роста, с большими залысинами, в круглых очках еврей, который обожал русскую историю. Класс радостно загудел. Альберта Ноэлевича искренне уважали и всегда с удовольствием слушали его на уроках. Он умел рассказать так, как будто все это мы увидели своими глазами или были непосредственными участниками событий. Он широко разулыбался и разрешил садиться.