Юрий Елисеев - Жизнь начинается после смерти

Я вынул пробку и приложив пузырёк ко рту, сделал маленький глоток. Меня накрыло в то же мгновение. Я удивился, как я жил до сих пор без этого. Это что Амброзия? Мир вокруг стал неузнаваемым в лучезарных потока света, падающего водопадом с небес. Может это Элексир бессмертия!? Я получил такую дозу энергии, которая волной прошла по телу, захлестнув всё моё естество. На шестом десятке я почувствовал, как вздрогнули возбудились мои чресла и мгновенно вспомнил кличку, которую прилепили мне в общаге, за неуёмную тягу к прекрасному полу: «жеребец» – с маленькой буквы потому, что до коня, по всем параметрам, мне было далеко…

– Ну как, почувствовал разницу, салажонок? – спросил молодой Шон Коннери, отбирая у меня пузырёк, – Это тебе не «ханку» жрать. Ну ничего скоро тебе опять станет погано. Эта вещь— дефецит. Понимать надо. Кстати, кроме возбуждающих обманок, ничего не почувствовал?

– Нет, деда, это был улёт! Что это?

– Это зелье, без которого здесь я не смог бы материлизоваться. – ответил дед.

– Хочу ещё. —

– Обойдёшься. Нам с тобой ещё через Астрал пилить. А там темно, мерзко и опасно.

Я аж задохнулся:

– Ты что, берёшь меня с собой? Что изменилось?

Дед подошёл ко мне, ухватил, как в детстве, за холку и сказал:

– Ты. Тебе скоро пятьдесят два, а ты, как ребёнок, совсем не заметил, что сорок минут находился без тела.

Я возмутился:

– Как так? Этого не может быть! Я такое чувствовал… я …

– Это фантомные боли. – Успокоил добрый дедушка. – У меня тоже такое бывает, когда я принимаю зелье, но стараюсь обходиться без этого – по стариковски, но при полном рассудке и в теле, а фантазии эти – они до добра не доводят. Взять хотя бы случай с Ледой: понесла от голубя, то есть от лебедя. Все ведь думали – Зевс, ан нет, – обычный гоготун. Прежде чем совращать птицу, навела хотя бы справки, где Громовержец. Теперь у неё репутация неразборчивой женщины.

– Да уж, побочные действия.. – задумчиво протянул я.

– Главное предназначение зелья— превращение тела в чистую энергию, которая способна мыслить, чувствовать и перемещаться с немыслимой скоростью. При этом бонусом получаешь обманки, заставляющие воспринимать мир во всей его полноте. – Михаил почесал свои патлы и покачал головой.

– Всё сразу не поймёшь, придётся подучиться. И начнёшь прямо в помойке, куда мы с тобой направимся.

– Я не пойму – Данте нашёл проход в другой мир здесь на Земле, зачем же нам соваться в Астрал?

– А затем, что тех пор миры сместились и вход в тот лес, куда забрёл Данте с Вергилием, сдвинулся и теперь находится в Астрале. Всё изменилось, мальчик мой. Ты будешь удивлён насколько не типичны теперь ад и рай. Да что там говорить— сам увидишь.

Совсем рассвело. Туман над рекой перетёк в луга и я впервые почувствовал, что продрог.

– Домой зайдёшь? – голос деда посерьёзнел и отдавал налётом лёгкой грусти: ведь это был когда-то и его дом.

– Нет дедуля это уже не наш дом. Я живу совсем в другом месте и там меня скоро не ждут. Я и сам не знаю, зачем я сюда приехал. Наверно судьба.

– Тогда пора. – сказал дед, протягивая мне склянку. – Это будешь принимать по моей команде. Когда я открою световой тоннель уцепишься в меня как за мамку и сиди тихо. Пойдём перебежками. Там много всякой гадости: лярвы, инкубатор, суккубы… Главное не нарваться на демонов, они наглые прицепятся не отвяжутся… Ракота мы вряд ли встретим— он сидит в нижних слоях, а остальных нам бояться не стоит. Ничего, прижмёшься посильнее и я поставлю на двоих пояс защиты. Да, когда полезем в воронку закрой глаза. Вроде всё.

Инструктаж пройден, решение принято, что же еще? Ах да.

– Дед, так на чём ты прихватил Алигьери?

Михаил посмотрел на меня и в глазах его прыгали весёлые чёртики.

– Я застал его в месте с Вергилием за непотребством.

– Удивил… Но это было и них в порядке вещей, вспомни Калигулу.

– Я застал их в круге седьмом во втором поясе, они сговорились с тамошними насильниками и устроили содомию. А это приговор: остаться там навечно. Я пожалел их и они остались мне признательны.

– Ты благороден. А что ты делал на седьмом уровне? Отвечай «Зоркий глаз».

Дед хохотнул и сказал:

– У всех есть маленькие слабости. Я – вуайерист и горжусь этим.

– Сейчас можешь открыть глаза. – услышал я, среди завываний, уханья и ещё чёрт знает каких звуков, усиленных дичайшей акустикой, голос деда. Я открыл глаза. Шабаш, который я увидел, заставил приподняться остатки моих волос и оторопь пробежала холодком по моей спине до самой… Нет, это не церковный орган царил под сводами капеллы, это играли на моих обнаженных нервах злоба, зависть, похоть и ужас. Я обернулся вокруг. Перед глазами метались какие-то тени, растворяясь в свете тоннеля. Мы летели вперёд, летели очень быстро, но не по прямой, а зигзагами, огибая какие-то выступы и колючие, похожие на огромные кусты чертополоха деревья.

– Что это? – спросил я, когда обрёл дар речи. – Ад?

– Нет, в Аду всё куда благопристойней – там порядок. Грешники получают, что им положено, а начальство следит, чтобы их за зря не обижали. А здесь – беспредел! Бардак полный! – дед резко затормозил. – Смотри, что вытворяет вон тот бесяра! Видишь рядом сущность, ну та, что на девицу похожа… Сейчас закрутит её, затащит под корягу и будет пить из неё жизненную силу, пока не насытится, а потом выбросит, как пустую оболочку. Ладно, сама виновата, неча шляться, где не положено. Здесь каждый норовит порчу сделать, присосаться или гадость какую подложить. Только оглядывайся. Нам отсюда надо побыстрее убираться. Вон видишь, там наверху кряж в виде седла. Там передохнём в пещерке, если не занята. Тебе пора принять зелье. Иначе тебя выкинет обратно в реальность. Тебе это надо?

– Нет. – ответил я и вжался в деда, который опять дал полный газ. Я обернулся и, пока мы набирали скорость, смотрел, как демон согнул сущность, сложил её вдвое и потащил в туман.

Хоть кряж виделся, как на ладони и было ощущение, что он совсем недалеко, добирались до него около часа, если, конечно, время в Астрале, что-то значит. Время здесь или остановилось, или его вообще никогда не было. Смена декораций и цвет, движение теней, освещение, означает лишь принадлежность данного места к одной из семи частей этого мира. На фоне этих картин летали сущности, бродили потерянные тени, постепенно теряя остатки энергии и превращаясь в бестелесные оболочки. Сзади, уходя в нижние слои, цвет менялся к грязно-болотному, и там бесновалось самое низменное и опасное, там можно было встретить на запретных зонах Ракота. Говорили, что ужас от его приближения, который волной разливался на многие километры, способен навсегда лишить человека рассудка. Я чувствовал неприятный холодок внизу живота, вслушиваясь в какофонию звуков, исполненных боли, торжествующей злобы…