Джон Гвинн - Злоба

– Идем, парень, пора разжигать печь. Нужно снова заняться косами.

Корбан скривился. Его плечо все еще ныло после вчерашнего дня, а между большим и указательным пальцами красовался волдырь, который болел особенно сильно.

– Ой, совсем забыла! – спохватилась Кивэн. – Гар сказал мне, что ему нужно поговорить с тобой сегодня, Бан. Я сейчас как раз иду в конюшни – пойдем со мной? Сначала в конюшню, потом в кузницу. Если, конечно, ты не против, пап.

– Да нет, всё в порядке. Увидимся после, Бан, – сказал Таннон, вставая со стула и отряхивая рубаху от крошек. Он вышел из кухни, а следом за ним и пес Буддай. Вскоре отправились в путь и Корбан с Кивэн, оставив Гвенит сидеть в одиночестве и смотреть на потрескивающие языки пламени в очаге.

– Чего Гар от меня хочет? – спросил Корбан у Кивэн. Он снова с ней разговаривал. Страх, что посеяла в нем смерть Дилана, заставил его по меньшей мере не так строго относиться к преступлению, которое по необдуманности совершила Кивэн.

– Не знаю. Я спрашивала, но он так и не сказал. Ты знаешь, каким неразговорчивым он иногда бывает.

Корбан утвердительно хмыкнул.

Конюшни представляли собой внушительное сооружение из дерева и соломы. Великаны из клана Беноти, конечно же, не ездили верхом на лошадях и, соответственно, конюшен не строили. Потому Арду пришлось самому заняться постройкой этих сооружений среди каменных зданий старой крепости.

Они нашли Гара в загоне близ конюшен. С ним был чалый жеребенок, которого Кивэн купила на Весенней ярмарке. Его передняя нога покоилась на колене у Гара, и мужчина мазал ее какой-то мазью. Черпал ее пальцами из горшочка и обильно распределял по надрезу, из которого Кивэн достала занозу на ярмарке. Корбан и Кивэн молча наблюдали, как Гар перевязывает копыто, а мальчик при этом морщился от ударяющего в нос запаха мази.

– Идет на поправку, – похлопал Гар чалого жеребенка по шее.

– Кивэн сказала, ты хотел меня видеть, – сообщил Корбан.

– Да, так и есть. – Гар выразительно посмотрел на Кивэн. Та нахмурилась и отказалась глядеть ему в глаза, вместо этого трогая репей в гриве жеребенка. Неловкое молчание затянулось, пока Кивэн не окликнул чей-то голос.

В их сторону быстрым шагом шла Эдана, а рядом с ней – воин. Девушка улыбалась.

– Привет, Кивэн, Гар, Корбан! – Принцесса по очереди улыбнулась каждому из них. – Я надеялась тебя здесь встретить, – сказала она Кивэн. – Если у тебя есть время, не прокатиться ли тебе со мной?

Кивэн усмехнулась.

– Я бы с радостью, но Гар все еще не дал мне указаний на сегодняшнее утро, – потупила она взор.

И тут случилось то, чего никто не ожидал. – Гар ей улыбнулся.

– Поезжай с принцессой, – сказал он. – Пожалуйста.

Кивэн крепко обняла Гара, поцеловала его в щеку и вместе с Эданой побежала к конюшням. Воину, что сопровождал принцессу, пришлось поторопиться, чтобы поспеть за девушками.

– Как ты, Бан? – спросил Гар.

– Неплохо, – ответил Корбан, пожав плечами. Внезапно он почувствовал себя не в своей тарелке и уткнулся взглядом в земляной пол.

Некоторое время оба стояли молча, затем Корбан поднял взгляд и посмотрел Гару прямо в глаза.

– Ну а как прикажешь мне себя чувствовать? Мой друг мертв. Дилана убили. – Он сделал глубокий вздох. – Я много что чувствую, Гар: злость, тоску. Иногда я забываю, что произошло, и могу ненадолго почувствовать себя счастливым. Это хуже всего.

– Ты встречал этого задиру Рэйфа после Весенней ярмарки?

– Видел издалека. Сейчас это все уже не кажется столь важным.

Гар хмыкнул.

– Это хорошо. Но просто так это чувство не уйдет. Мое предложение все еще в силе – ты же помнишь?

– Да.

В это время Кивэн, Эдана и воин выехали из ворот конюшен.

– Все еще желаешь со мной заниматься? – тихо спросил управляющий конюшен.

По правде говоря, предложение Гара обучать его совсем вылетело у Корбана из головы. Но перед глазами снова всплыла наглая рожа Рэйфа и то, что произошло между ними…

– Да, хочу.

– Тогда приходи сюда завтра утром. Если тебя здесь не будет, когда вершины скал озарит солнце, то я пойму, что ты передумал, и мы никогда больше об этом не заговорим.

Не произнеся больше ни слова, Гар развернулся и прихрамывая двинулся в сторону конюшен.

Корбан не припоминал, чтобы в трапезной когда-либо было так много людей. За столом короля всем были рады, но все же многие семьи из небольших дворов, что находились в крепости, – как, например, двор Таннона, – предпочитали ужинать у себя дома. Но не сегодня. Когда Корбан сел на скамейку, зажатый между отцом и сестрой, все в зале были поглощены разговорами. Неожиданно в конце палаты отворилась дверь, и голоса сразу же умолкли. В зал вошли Бренин и орлиный гонец – выражение лица короля не сулило ничего хорошего.

Бренин направился к очагу и отрезал первый кусок мяса, дав начало пиру.

Зал снова наполнился голосами – все присутствующие приступили к трапезе.

Корбан запивал еду элем, как вдруг увидел позади Эвниса знакомую физиономию Рэйфа. У мальчика тут же хмуро сдвинулись брови.

Бренин отодвинул от себя полупустой поднос и встал; взгляды всех присутствующих тут же устремились на короля.

– Завтра утром я должен буду на время покинуть Ардан, – сказал он.

В ответ – тишина.

– Из Тенебрала прибыл гонец, – указал Бренин на мужчину, что сидел подле него.

– Аквилус, король Тенебрала, верховный король Земель Изгнанников, созывает совет королей.

По залу пробежал вздох удивления.

– Это происходит впервые с тех самых пор, когда Изгнанники более тысячи лет назад оказались на берегах этих земель, позже прозванных Землями Изгнанников. Я должен быть там. Вместо себя я оставляю Алону. Она будет править от моего лица, пока я не вернусь.

– А что насчет Дэрола и его убитой семьи? – крикнул голос из толпы.

Бренин задумчиво кивнул.

– Я не забыл свою клятву. Пендатран с отрядом отправится в Баглунский лес. Он не вернется, пока не поймает всех причастных к этому зверскому преступлению. Живыми, надеюсь, чтобы они смогли предстать перед судом короля, когда я вернусь.

Пендатран стукнул кулаком по столу, да с такой силой, что на нем подпрыгнули все кувшины и кубки.

– Да защитят вас Бен-Элимы в мое отсутствие, – молвил Бренин, развернулся и вышел из зала.

Как только дверь за ним закрылась, трапезная сразу же взорвалась множеством голосов, поскольку все немедленно начали обсуждать услышанное.

Корбан лежал в кровати положив руки под голову и смотрел на потолок, наблюдая за танцующими по нему тенями, что отбрасывал горящий факел в зале. До него доносились приглушенные голоса его матери и отца, которые разговаривали на кухне. Он фыркнул. Когда они с Кивэн хотели обсудить с ними заявление Бренина, Таннон и Гвенит только раздраженно поджимали губы. Но как только они с сестрой разошлись по постелям, родители вот уже битый час говорили без умолку.