Татьяна Агафончикова - Тень тела. История мальчика, который умел превращаться в котёнка

Не удивительно, что я легко согласился уехать. Конечно, взял день на раздумье. Но это скорее, чтобы не обидеть воспитателей, которые долго заботились обо мне и действительно переживали за мое будущее. Но даже в свои вертикальные десять лет ( природные шесть месяцев) я понимал, что мое будущее зависит только от меня самого. Рассчитывать больше не на кого.

Предложение об отъезде сразу показалось привлекательным – я давно втайне мечтал увидеть что-то, кроме Сада , как бы ни прекрасна была его природа. При других обстоятельствах отъезд произошёл бы не раньше, чем мне исполнился год по меркам природного тела. То есть ждать пришлось бы довольно долго…

Конечно, вначале я насторожился – почему среди всех выбрали именно меня? В Детском саду воспитывались ребята намного лучше – сильнее, умнее, старше и опытнее. В том числе и дети погибших, сироты. Единственное мое отличие заключалось в том, что я подкидыш, что само по себе уже довольно оскорбительно, и уж точно не является преимуществом. Или всё же является? Я не мог ответить. Тот, кто пришел за мной, был настолько загадочен, что я не сумел считать ни одну его мысль и эмоцию – а обычно интуиция меня не подводила. Возможно, поэтому мне и удалось победить Макса на дуэли, несмотря на его связанные с возрастом преимущества в физическом развитии. А может, просто свою роль сыграла злость…

Когда Макс сказал это о моих родителях, я сначала просто не обратил внимания – какая разница, что о них говорят, если я их никогда не видел! Но потом Кэт объяснила, что на самом деле значили слова Макса – оказалось, они оскорбляли не только тех, кто произвел меня на свет, но и меня самого. Хуже того, оскорбления сильнее просто не существовало. Я не слишком понял её объяснения о том, чем никогда нельзя заниматься в природных телах, но понял, что если бы подобное совершил кто-то из моих родственников, позор лег бы на весь род – предков и потомков, и с такой семьей никто и никогда не захотел бы иметь дела. И пусть я привык к одиночеству – даже больше, чем многие в Саду , – становиться изгоем не собирался. Поэтому через день, осознав силу оскорбления Макса, я вызвал его на поединок. Может, моя победа на дуэли и привлекла Того, кто меня забирает?

Имени своего он не назвал – впрочем, и моего не спрашивал, а это меня вполне устраивало. Кому охота признаваться в том, что имя тебе дали не родители, к тому же оно ещё и сообщает всем, что ты подкидыш! Одна из воспитательниц всё же устала от моих постоянных расспросов и открыла правду.

Я появился в Детском саду совсем крохой, и повторял лишь одно слово – «подкиттен, подкиттен». Наверное, так мой младенческий разум запомнил слово «подкидыш» – родители явно позаботились о том, чтобы их никто не искал, обозначив мой статус с самого начала. Никогда не мог понять такой подлости – оставить своего ребенка наедине со всеми опасностями мира! Неужели они и вправду верили, что заботы воспитательниц Детского сада ребенку будет достаточно? Да, я всегда сыт и одет, но на этом всё. Понимание, близость, совместные ужины и охота с родными – всё это столь же далеко для меня, как истории из волшебных сказок…

Позавчера в больничной палате я впервые услышал о возможной причине своего сиротства – в раннем детстве я не умел переворачиваться . Дефект, конечно, страшный – даже думать не хочется о том, каково это, особенно когда знаешь, что подобное могло приключиться с тобой, – но неужели это повод бросить на произвол судьбы младенца? Ответа мне, очевидно, не узнать никогда.

Неудивительно, что я возненавидел свое имя. Начав понимать, что оно означает, я перестал отзываться на него. Так что в Детском саду меня звали Кит – тоже, конечно, не фонтан, но всё лучше того, что напоминало о том, кто я в глазах окружающих. И заодно сообщало о моей личной трагедии каждому, кто спрашивал, как меня зовут.

Я отвлекся на бесполезные размышления. А все важные решения придется принимать самому – впрочем, я так и поступаю с тех самых пор, как начал осознавать себя.

Уехать с Тем, кто меня забирает – отличный вариант! Я смогу покинуть Детский сад и добиться чего-то важного. В том, что моя судьба будет важна, я не сомневался – такие, как этот, за кем попало не приходят, и тем более так не уговаривают. Опасность ошибиться, конечно, существует, но воспитатели вряд ли отправят меня туда, где существует хоть какая-то угроза для ребенка – разве что они чего-то не знают…

Но уж с угрозами-то я умею справляться – одиночество способствовало долгим размышлениям, не свойственным моим ровесникам, а ещё я много времени уделял тренировкам – на охоте в природном теле особенно. Вертикальное пока не давало мне достаточно физических возможностей, тем не менее и оно было выносливее, чем у многих в Детском саду . Я пока не знал, стоит ли демонстрировать это новым знакомым. Сначала, как учит этикет, нужно осмотреться и оценить ситуацию.

Я в последний раз окинул взглядом комнату. Нет. Ничего, по чему стоит скучать. Наспех попрощавшись с товарищами по Саду и воспитателями, я вышел в новую жизнь.

Разочарования начались сразу. Мое первое настоящее путешествие проходило в машине с закрытыми шторами. Так решил Тот, кто меня забрал. А это значило, что я даже из окна не увижу мир за пределами Детского сада . Экскурсии, на которые мы ходили, не в счет. К тому же не так часто нас куда-то возили…

Чем занять себя в пути, я не представлял. Хотел всю дорогу любоваться видами – но почему-то мне не следовало знать, куда мы едем и как вернуться. Тот, кто меня забрал, не разрешил даже перевернуться , а поспать в природном теле – редкое удовольствие! Из-за всех этих ограничений я сначала жутко злился, но в конце концов просто заскучал.

Много времени спустя я узнаю о том, что таково стандартное испытание всех новичков – оставить одного, наедине с самим собой и посмотреть, надолго ли ему хватит терпения. Выдерживали немногие. Но тогда я не догадывался об испытании, так что скука казалась лишь условием пребывания в машине. Когда злость стала проходить, а скука надоела, я впал в какое-то странное состояние полусна – такое, словно все мысли исчезли, а тело набиралось сил, как во время сна настоящего. Разница была лишь в том, что я контролировал происходящее вокруг и в любой момент мог отреагировать на опасность. Раньше я считал, что такое состояние возможно лишь в природном теле.

Хотелось бы сказать, что дорога длилась долго – или, наоборот, закончилась быстро, – но правда в том, что я понятия не имею. В том состоянии время перестало иметь значение. Ни пейзажа за окном, ни водителя не видно – я только знал, что это не Тот, кто меня забрал, потому он садился в кабину на пассажирское место. Интересно, почему воспитателей не насторожило, что за обыкновенным ребенком-подкидышем прислали машину с водителем да ещё сопровождающего? Либо они очень хорошо знали, в чем дело, либо боялись возражать. В любом случае, Тот, кто меня забрал не из тех, с кем стоит вступать в конфликты. Я сразу это понял, потому и не стал открыто выражать свою ярость по поводу такой ужасной формы путешествия.