Макс Далин - Моя святая земля

Мрак, больше не рассеиваемый ничем, кроме тусклого факела, показался почти полным. Бриан моргал, приучая глаза к внезапной темноте, когда некромант сказал:

– Я, ваше высочество, закончил. Теперь вам бы закончить да отдать то, что вы пообещали за работу.

«Я пообещал? Закончить?» – удивлённо подумал Бриан, но вслух сказал:

– Я ничего не понял.

Урод выпрямился, глядя Бриану в лицо. Красный отсвет в его глазах не был отражением факела в глубине зрачков – глаза некроманта горели адским огнём.

– Вы велели сделать так, чтобы ваш сынок сошёл за истинного государя. И сказали: «Хоть душу его отдай». Я отдал его душу. Те Самые всё устроят. Тем более, что храм-то вы, ваше высочество, всё равно осквернили, кровушкой-то… Так что будет королевское чудо. Всё будет. Все поверят. Только…

– Что – «только»? – перебил Бриан, сжимая кулаки.

– Что? А ничего, – некромант ухмыльнулся. – Сами должны понимать. Предали. Убили. Замарали. Сынка… отдали. ЗаплАтите.

– Сколько? – спросил Бриан, невольно тоже ухмыляясь. – И кому?

Золото короны Святой Земли принадлежало ему. Но было смешно, что бесы могут потребовать платы, как простые смертные. Золотишко любят все, подумал принц с нервным смешком.

– Кому? Тем Самым. Сколько? Сколько спросят, столько и отдадите. Не моё это дело. Я и так…

– Ты меня не интересуешь, – снова оборвал его Бриан. – Где король?

– Не беспокойтесь, ваше высочество, – в голосе некроманта снова появилась глумливая нотка. – Нет его. Совсем нет. Вестники Божьи живьём забрали из мира, безгрешный младенчик-то…

– А Гектор?

– Волки загрызли. Всё чисто.

– Хорошо, – сказал Бриан тихо. Он ждал облегчения, но легче не становилось.

– А раз хорошо, – урод протянул Бриану руку с отвратительной ладонью, громадной, как лопата, и напоминающей крабью клешню, – извольте мне заплатить да отпустить, ваше высочество.

Бриан усмехнулся.

– Заплатить?

Некромант, видно, что-то смекнул.

– Половину можете, ваше высочество. Вы же сами-то… Не без того… Тем Самым не чужой человек…

– Что ты сказал, падаль? – удивился Бриан.

Некромант осёкся.

– Пойду я, пожалуй, – сказал он, снизив тон. – Извольте отпустить на волю. Обещали, ваше высочество. Я ж того… и свою душу сгубил вместе с…

На волю, говоришь?

– Иди, – сказал Бриан. – Иди, так и быть. Стража предупреждена. Вон туда – и прямо на задний двор. Иди, нечистый с тобой…

Урод низко поклонился, сделал несколько шагов спиной вперёд, будто боясь отвернуться от Бриана, но, в конце концов, отвернулся и пошёл к выходу из подвала – туда, откуда тянуло живым сквознячком.

Бриан брезгливо усмехнулся и обнажил меч стремительно и бесшумно, как полагается привычному бойцу.

Некромант ещё успел обернуться на звук шагов, но его голова раскололась в брызгах крови и мозга именно так, как представлялось Бриану. Тело нелепо взмахнуло руками и грохнулось на пол.

– Ну вот, – сказал Бриан почти весело. – Я тебе больше ничего не должен. И твоим адским холуям – тоже. И вряд ли ты кого-нибудь посвятишь в суть дела.

Он вытер клинок об одежду урода, вернул меч в ножны и поднял жену с кресел. Она пошевелилась, но не проснулась. Бриан донёс её до потайной двери и ударил по притолоке ногой.

Дверь немедленно распахнули снаружи. Шепфорд, дядька принца-регента, протянул руки, чтобы помочь своему сюзерену, но Бриан отрицательно мотнул головой.

– Там этот… – и сморщил нос. – Прикажи нашим людям где-нибудь закопать эту падаль. И – чтобы я никогда не слышал о нём ничего.

Шепфорд кивнул.

Ночной ветер остудил горящие щёки Бриана и привёл в чувство его жену. Она улыбнулась и сделала движение, чтобы освободиться:

– Поставьте меня на землю, дорогой. Я уже не невеста, чтобы вы носили меня на руках.

Бриан улыбнулся в ответ и хотел выполнить её просьбу, но как только ноги принцессы коснулись земли, судорога вдруг скрутила её тело в кольцо. Она схватилась за живот, согнулась и застонала сквозь зубы.

– Все сюда! – крикнул Бриан, подхватывая Оливию, в страхе, в волнении, в предчувствии. – Повитуху, лекаря!

Во дворе Малого Замка Бриана тут же поднялась та суматоха, какая обычно случается, когда жене принца приходит срок…

Заплачено за один шаг…

Это было – как шагнуть в темноте на невидимую ступеньку. Сэдрик еле удержался на ногах, задохнулся – и долго пытался вдохнуть полной грудью чужой воздух.

Не получалось. Чужой воздух не входил в лёгкие до конца, что-то внутри сопротивлялось, не пускало этот запах. Непонятно, приятный или противный, но в запахе было что-то неестественное. Сэдрика затошнило, а голова у него и так кружилась.

Всё вокруг было до такой степени чуждо, что просто отказывалось вмещаться в разум. Сэдрик пытался понять, что он видит – и сам себе казался сумасшедшим. Дар, впрочем, мирно тлел на дне души – прямой опасности не было.

Чужая ночь жила вокруг – но было очень светло. Прямо над головой Сэдрика, высоко вверху, на железном столбе, горел ослепительный фонарь. Он горел так ярко, что у Сэдрика заломило глаза от пристального взгляда на этот нелюдской, жаркий, чародейский свет, но даже не свет был поразителен, а то, что длиннейший ряд фонарей уходил вдаль – вправо от Сэдрика, влево от Сэдрика, и высоченные железные столбы на высоте двух человеческих ростов связывали друг с другом бесконечные нити. Зачем?

Множество этих нитей, каких-то верёвок, перечёркивали чужое мутное небо. Пространство над землёй было затянуто ими, как паутиной. Пространство это было огорожено с двух сторон двумя могучими стенами, немыслимо высокими, выше храма, выше ратуши, немыслимо длинными – и в каждой стене светились странным светом десятки окон, а ещё сотни, рядами, были темны, будто за ними задули огонь. Что это? Дома?

Сэдрик стоял на широкой дороге, гладкой, как пол, каменно твёрдой. Он смотрел на неё и не мог понять, чем она вымощена. Не каменные плиты, нет – никаких щелей от стыков. Одна, немыслимо огромная, невероятно длинная каменная плита, ограниченная с двух сторон невысоким бордюром. Сэдрик присел на корточки, потрогал дорогу, взглянул на собственные грязные пальцы.

Внезапно до слуха Сэдрика донесся странный звук, прорезавший смутный ночной гул. Что-то приближающееся, что-то шелестящее, подвывающее, стонущее… Сэдрик напрягся, пытаясь понять, на что похож звук и что он может означать – но не понял: ему не случалось слышать раньше ничего подобного.

А то, воющее, приближалось с удивительной скоростью. Вой превращался в завывание и рев; Сэдрик шарахнулся с дороги в сторону, глядя в желтовато-бурую мглу здешней ночи – и вдруг увидел два горящих глаза на громадной темной туше, стремительно летящей к нему.