Сергей Тихорадов - Блок верности

Семенов послушно рухнул в кресло, вытянул ноги и закрыл глаза. Кресла, кстати, здесь тоже стояли вполне приличные, не пластиковые одуванчики из уличных кафе, что разрослись там, внизу, на улицах красавицы Москвы. К такому роскошному царь-столу неприлично было бы подать слабые креслица. Семенов смотрелся в таком кресле, как усталый космонавт в ложементе после неприятного полета. А ведь он не космонавт, он мой аналитик, первый парень на отделе. После меня, разумеется.

Я отошел от прикорнувшего аналитика, пускай подремлет, время есть. Вокруг площадки устроен был замечательный стальной парапет, сваренный из труб. Толстая труба из нержавейки сверкала на солнце, манила к себе, звала. Она знала, что больше всего на свете я люблю свет, уж простите. Как легкомысленная птица галка, я поспешил на зов отраженного света, подошел к краю площадки, положил руки сверху – металл набрался за день приятного тепла, прямо целительный какой-то металл, не иначе. Теплый, как человек. У металла сегодня тоже тридцать шесть и шесть. На миг показалось, что я часть этого доброго стального удава, ласково и надежно державшего верхнюю часть здания. Мало ли чего я еще часть… Я обернулся. Семенов надежно угнездился в своем кресле, сверху расположился прозрачный экран купола, мощный парапет шел по кругу – мир надежен, прочен и стабилен. Ах, как не хотелось мне сегодня вновь выслушивать Юрину аналитику. Вот он сейчас проснется, поищет меня глазами, кивнет, вновь поздоровавшись, как всегда. Ну да, мы же столько не виделись, аж полчаса. Потянется в карман за телефоном, и снова пойдет работа. Пока Семенов спит, я позволяю себе забыть, кто я, и чем занят. Это тоже вопрос – я «кто», или я «что»? Филология в нашем мире срослась с философией. Постою на краю, подожду…

Юные негодяи из кружка «Умелые руки» вновь запустили над городом высотные дроны с дымами, показывающими гигантские цифры с сегодняшним уровнем технофона в городе. И цифры гигантские и значения у них ошеломляющие, ничего не скажешь. Не будь эти цифры такими большими, Служба уровня технофона давно бы отловила и наказала юнцов, но господа гасители из этой службы сами от этих цифр офигевают, потому и молчат. Когда надо, гасителей не дождешься, а когда не надо, они тут как тут. Голову откусят за лишнюю железку, излучающую электромагнитное поле, будь то телефон или утюг. Народ не против, потому что Москва давно превратилась в большой излучатель, даже непонятно, как мы здесь выживаем.

Поэтому все приличные горожане стараются обзавестись хоть какой конурой в Подмосковье, где объявлена зона техноминимума, даже дышится легче. Гаврики гасители в Подмосковье особенно ярятся, там есть места, где можно находиться разве что с самым простейшим телефоном, а в заповедниках и телефоны запрещены. Пойдешь гулять, нарвешься на гасителей – сразу вспоминается кино про войну, про партизан и карателей. Не особенно церемонятся, бдят службу – «изымают, обеспечивают невозможность повторного использования». Короче говоря – обескураживают, особенно сейчас, когда им форму новую выдали, и они стали похожи на поставщиков еды с квадратными рюкзаками, коими Москва переполнена, как вражескими космонавтами. Идешь по городу, поневоле задаешься вопросом – а где твой скафандр-то? Все, как люди, в скафандрах, а ты вроде как и не на своей планете без кубика на горбу.

Я знаю и светлую, и темную стороны жизни этого города – у каждого города есть своя подпольная, тайная, жизнь. Она во многом, а зачастую – полностью, определяет дневную жизнь, которая старательно принимается дураками за счастливое бытие в лоне гуманной цивилизации.

О, все-таки снесли дроны. Цифры «097» начали терять форму, распадаясь на пиксели. Девятка и семерка погибли сразу. Дымный «ноль» решил опуститься целиком, как гигантское кольцо от курительной трубки великана, но тоже заколебался в воздухе, расплылся, превращаясь то ли в знак бесконечности, то ли в ленту Мебиуса, и уже банальной восьмеркой достиг крыш. Начал цепляться за антенны и старые, трубы, пытаясь продлить свое нелегальное существование. Но антенны его и добили, раскололи на мелкие дымки, осадили ненужной пылью на крыши.

Штраф родителям, не иначе.

Дымы оседали все-таки медленно, куда медленнее, чем обломки дронов. Ветров стало мало, наверное, Где-то Там перевели систему охлаждения с воздушных вентиляторов на водяные радиаторы, или на элементы Пельтье. Елки зеленые, не прожить уже больше без подобных аналогий, все время в голову лезут… чертов Харитонов со своим Доказательством, скотина.

Через пятнадцать минут Семенов привычно пошевелился, открыл глаза, поискал меня взглядом… ага, вот и начальник, мир стабилен. Кивнул – здравствуйте, шеф, Сергей Савельевич, где там мой аппарат, в каком кармане.

Я подошел в царь-столу, занял свое кресло, спросил Семенова:

– Ты мне сразу скажи, Юра, есть там такие, кого хоронить будем?

Имелось в виду, есть ли среди новоявленных такие, кого мы сразу загоним в нелегал и начнем активно «чмырить», вплоть до полного уничтожения чужими руками, я имею в виду боевые подразделения гражданской контрразведки. Или же отпустим вожжи и пусть болтаются, потому что народу нужно пар выпускать, сами понимаете.

В зависимости от настроения мне нравятся то первые, то вторые. Есть еще середина, болото, которых мы выдерживаем на карантине, пока не определятся. А потом, в зависимости от того, куда повернет творческая мысль их вождя, либо легализуем, вплоть до предоставления права на участие в «Пусть потрещат», либо… не обессудьте, товарищи дорогие, но ваша милая банда представляет угрозу общественной безопасности. О, тут у нас возможности куда шире, чем у старого доброго НКВД.

Мы ж не людей мочим, а всего лишь компьютерные программы. Шутка.

Семенову очень хотелось раскрыть группу, которая планирует уничтожить наш мир, а еще лучше – жаждет спалить сам сервер, на котором мы все крутимся. В то, что «тот свет» уязвим, он верил. Он даже какие-то обоснования приводил, что есть секретные порты ввода-вывода, что можно добраться до блока питания, и тому подобное. Вторая часть, или Второй Постулат Доказательства Харитонова его не цепляла. Он не верил в то, что влиять на Истинную Реальность, которую всегда с большой буквы пишем, мы не в силах, и поэтому тоже был, в каком-то смысле, «отрицателем», за что я его и ценил. Не люблю идеальных. Если бы появились какие-нибудь «идеальные», я бы точно загнал их в глухое подполье, от души бы зверствовал, пока не извел под корень.

Семенов пощелкал по экранчику, настроил свою железяку, помычал немного сам себе, как старый профессор. Над центром стола воспарила и закрутилась голографическая физиономия очередного осла, возомнившего себя гуру. Когда они над столом у меня крутятся, я веселюсь. Это словно спиритический сеанс, когда вызывают духа к столу, как официанта, и тому не отвертеться от того, чтобы над столом повертеться. Я специально велел Семенову выбрать такой формат подачи, чтобы как в «Звездных войнах». Если нам спустят Оттуда лазерные мечи, то есть мы здесь их «изобретем», я готов и к мечу. Буду таскать на боку… или нет, первые модели, они тяжелые будут, придется таскать за спиной, как самурай.