Вероника Коссантели - Изумительная Страна Снергов

– Если быть точным, я не умею не читать. – Сморщив нос, Горбо посмотрел на длинный список правил и инструкций, висевший на стене в комнате мисс Ваткинс. – Но всё зависит от того, каким почерком написано, и какие именно слова, и ведут ли себя буквы так, как им положено. Некоторые буквы очень уж корёжатся, просто диву даёшься. Лучше читается, если я делаю вот так. – Горбо согнулся, сунул голову между ногами и уставился на правила снизу, изучая перевёрнутый текст. – Вот, теперь всё умство прилило к моей думалке…

Пип захихикал. Мисс Ваткинс испепеляюще взглянула на него.

– Пожалуйста, никаких насмешек. Бессердечию не место в «Солнечной бухте».

– Я не бессердечен. – Пип, вовсе не испепелённый, ответил ей таким же взглядом. – Подумаешь, Горбо не умеет читать, ну и что?

Дело в том, что Пип тоже не умел читать. Его жизнь началась в цирке, где он был самым маленьким членом Сказочного Семейства Самолетающих Семифреди. Всё, что от него требовалось, – это знать, как раскачиваться на трапеции. Никто не позаботился о том, чтобы научить его чему-то ещё. Когда судьба забросила Пипа в «Солнечную бухту», ему предоставили парту в классной комнате, где он стал сидеть с другими детьми, но все знания, казалось, скатывались с него, как с гуся вода.

Мисс Ваткинс снова переключила внимание на стоявшего перед ней человечка.

– Повариха очень расстроена, – сообщила она Горбо. – Эти пирожки с вареньем предназначались для чаепития в честь дня рождения мисс Крипнинг.

– Я очень люблю клубничное варенье, – призналась мисс Крипнинг.

– Я не знал. – Горбо разогнулся с самым виноватым видом. – Счастья вам в ваш какойнадцать-какойнадцать-какойдцатый день рождения, мисс Скрипнинг, и многая лета тысячу раз!

– Не надо так много «какоев», если не возражаете, – резко ответила мисс Крипнинг. – Мне всего сорок три.

– Совсем ребёнок! А мне-то было двести и одиножды-два последний раз, когда кому-то понадобилось сосчитать мои годы. Неужели я никогда не вырасту и не научусь вести себя благоразумно? – Горбо ударил себя по лбу ладонью и упал на колени. – О Горбо, ты не Горбо, ты мучительно мелкий мерзопакостник, вот ты кто!

– Поменьше драматизма, пожалуйста, – сказала мисс Ваткинс ледяным тоном. – Встаньте, господин Горбо. Нам нужно поговорить. Вот уже несколько недель, как вы появились в «Солнечной бухте» в поисках работы. «Любой случайной работы», как вы сказали. По вашим словам, вы могли бы приложить свои руки к чему угодно. С тех пор я веду учёт ваших достижений.

– Неужели? – обеспокоенно спросил Горбо.

Надев очки, мисс Ваткинс сверилась со списком, лежавшим на столе.

– На чердаке в крыше была обнаружена течь…

– Я заделал отверстие, – уверил Горбо мисс Ваткинс. – Тщательно заделал. Ни капельки дождя не просочилось… пока не выглянуло солнце и ириска не растаяла.

– Вы сказали мне, что можете починить мои часы, – продолжила мисс Ваткинс.

Все посмотрели на часы из красного дерева, стоявшие на каминной полке. Они весело тикали, но все три стрелки двигались в обратном направлении.

– Время идёт вперёд, господин Горбо, – констатировала мисс Ваткинс. – Так уж устроен мир. – Она снова сверилась со списком. – Я не собираюсь распространяться о полках, которые вы соорудили в спальне мальчиков, однако жаль, что маленький Хамфри оказался под ними, когда полки обрушились. Этому уже не поможешь. Хамфри плакал час или даже два, а потом перестал; я полагаю, что повреждение нельзя считать необратимым.

– Кровотечение остановилось, – подтвердила мисс Крипнинг, – а шишка уже уменьшилась.

Горбо совсем поник.

– Я подстриг вашу живую изгородь, мадам, – сказал он тихим голосом.

– Да, – мрачно согласилась мисс Ваткинс. – Подстриг.

Она встала из-за стола, подошла к окну и выглянула наружу. За стенами приюта скала обрывалась к бухте, где вода играла на солнце и волны лизали светлый песок, похожий на крошки печенья. Отсюда открывался прекрасный вид на остров Ту́пиков, но взгляд мисс Ваткинс был устремлён к саду. По обеим сторонам высоких железных ворот росли рябины. Между шпалерами розмарина и лаванды играли дети. Кое-где кустарник был подрезан так, что получились довольно странные фигуры.

– Вы просто художник, господин Горбо.

Конечно, мисс Ваткинс так не думала, но Горбо просветлел. Он подпрыгнул на месте, подошёл к мисс Ваткинс и встал рядом с ней.

– Это моя тётушка Шмяка в своей лучшей шляпке, – пояснил Горбо, показывая на куст, который был изуродован так, что стал походить на большую поганку. – Это чайник. А вот это … – добавил он, легонько поклонившись в сторону мисс Ваткинс, – предполагалось, что это вы . Боюсь, вышло не очень хорошо. Получилось что-то вроде ведьмы…

– Злой ведьмы? – спросил Пип со своей скамьи.

– Злой как не знаю что, – подтвердил Горбо. – Это видно по её острому носу. Совсем как в…

– Как в сказке, – перебила его мисс Ваткинс. – Ведьмы бывают в сказках. Только в сказках. Я думаю, мы все знаем это.

Горбо с сомнением посмотрел на неё и пощупал счастливый жёлудь, который всегда висел у него на верёвочке, обвитой вокруг шеи.

– Вы ещё скажите, что не бывает ни гоблинов, ни трясунцов, ни обжимал, ни червей-соплеходов…

– Кто такие трясунцы? – требовательно спросил Пип. Даже Флора шевельнулась, её лицо все ещё было скрыто волосами.

– Никаких трясунцов не существует! – отрезала мисс Ваткинс. – Господин Горбо, будьте так добры, не забивайте головы детей всякими глупостями, от которых у них потом бывают кошмары.

– Я не боюсь какой-то там старой ведьмы, – презрительно сказал Пип.

Рядом с ним сидела Флора, озарённая солнечным светом. Она была тиха и неподвижна, её синие глаза ничего не выдавали. Флора выглядела как ребёнок, который за всю свою жизнь не сделал и даже не замыслил ничего плохого.

«Если бы я повстречала ведьму, я заставила бы её научить меня, как превращать людей в лягушек, – подумала она. – Кое-кто это очень даже заслужил».

Уже три года Флора ничего не произносила вслух. Её мысли порхали, как бабочки, но из головы не вырывались.

Мисс Ваткинс потеряла терпение.

– Я могу простить вам крышу, часы, полки и голову бедного Хамфри, – сказала она Горбо. – И мой сад со временем вырастет заново. Но вы подстрекаете этих детей нарушать правила, а позволить такое я не могу. Извините, господин Горбо, но пришло время сказать вам «до свиданья». Отныне вы нежелательны в «Солнечной бухте».

Воцарилась неприятная тишина, которую нарушали только крики чаек и возгласы играющих детей. Горбо уныло повесил голову. Пип нахмурился. Флора прикусила губу. «Нечестно».

– Это нечестно, – сказал за неё Пип. – Горбо взял пирожки только потому, что мы его попросили. Он сделал это по доброте душевной.