Любовь Черникова - Огонь в твоих глазах. Выбор

«Вот так! Даже подол не задрался!»

Повернувшись вокруг оси, использовала свой для нападения. Белая ткань схлестнулась с красной, и женщина-пламя опалила взглядом, снова помстившимся странно-знакомым: «Что-то с ней не так. Не настолько проста, как хочет казаться».

Они двинулись по залу, точно партнеры, соревнуясь в умении и сражаясь взглядами. Брюнетка, улыбнувшись с превосходством, неожиданно использовала охотницу как опору и гибко прогнулась, отводя назад и высоко вверх одну ногу. Красные юбки снова взметнулись, но Кира не стала ждать и, ловко уклонившись, выполнила изящный разворот на одной ноге, подняв и выпрямив в свечу другую. В глазах соперницы мелькнуло удивление:

– Да, у меня идеальная растяжка, – не удержавшись, шепнула ей на ушко Кира.

Если госпожа тин Таллан и нашлась что ответить, то не успела.

Пасита тин Хорвейг вернул себе партнершу, а Киррана снова очутилась в объятиях Грейла. Глаза тин Алларии лучились восторгом:

– Ты, оказывается, умеешь шалить! – от удивления новый знакомый забыл о правилах, но Кире простое обращение было по душе: «Не привыкла я зваться госпожою».

Не менее приятным показалось ощущение крепких рук на талии и исходящий от разгоряченного тела запах, разгадать который никак не получалось. Охотница повела носом, принюхиваясь, и почти уткнулась Грейлу в шею. Руки сами вцепились в плечи, а между складками платья и одеждой мужчины вряд ли осталось свободное пространство. Но пока они летели по залу, Кира не тревожилась, что кто-то заметит их чрезмерную близость. Она поняла, этот круг – последний. Первый танец получился потрясающим, и оттого, что он заканчивался заранее было грустно.

И все же под последние аккорды она не удержалась от хулиганства, и когда в очередной раз взмыла вверх, сорвала с тин Алларии дурацкую маску, о чем втайне мечтала весь вечер. Опускаясь, накинула ему на голову башлык, довершая сходство с настоящим ассасином.

Грейл мгновенно посерьезнел. Замер на миг, глядя исподлобья. Без маски и улыбки он выглядел иначе. Чуть старше и гораздо суровей. А дальше получилось неожиданно. Он наклонился, укладывая Киру на руки, и их лица оказались скрыты от посторонних взглядов нависшей тканью. Сердце застучало быстрее, кровь силой обожгла вены, и охотница едва сдержала стон. Расценил ли Грейл ее приоткрывшийся рот как приглашение, или без того решился, но поцелуй, хоть и вышел коротким, был до краев наполнен страстью.

«Я был хорошим учителем, дяде не о чем беспокоиться», – думал тин Хорвейг, глядя на Киру.

Отчего-то сегодня лиардара не будоражила кровь, и он попросту выполнял заученные движения, не стараясь особо поразить публику или произвести впечатление на партнершу.

«Так что надежды несравненной госпожи тин Таллан я вряд ли оправдаю…»

Яркая, точно огонь, брюнетка подошла и дерзко бросила фразу о слухах, которые, дескать, о нем ходят. Добавила, что не поверит, пока не убедится во всех его талантах. Когда-то Пасита непременно постарался бы показать, где таким дерзким самое место. И, главное, в каких позах. Но теперь едва не вздрогнул. Пришла мысль, что все неприятности в его жизни случались именно из-за черноволосых, томных красавиц: «В том числе ссора с лучшим другом и ссылка в захолустье».

Тем не менее отказаться от приглашения было неуместно.

«Что ж, сама виновата. Не обессудь танцевать с истуканом».

Защитник был уверен, после такого «выступления», завтра же по всей столице разнесутся слухи о том, что мнимые и настоящие достоинства Паситы тин Хорвейга чересчур преувеличены. Придворные примутся шушукаться за спиной, но, как ни странно, ему было все равно: «Не впервой».

Отчасти он и сам дивился собственному равнодушию, учитывая, что в его руках страстно изгибалась роскошная женщина. Защитник попросту не мог отвести глаз от Киры, танцующей с мерзавцем тин Алларией. Партнерша это заметила и явно злилась, всеми силами стараясь завладеть его вниманием. На миг Пасита даже ожил и, ловко нарушив рисунок танца, принялся перемещаться по залу, пока не оказался совсем рядом с распоясавшейся девчонкой тин Даррен. А та, похоже, не испытывала ни капли неловкости, свободно танцуя с другим мужчиной. А, главное, делала это ничуть не хуже, чем тогда в Ордене.

Тин Хорвейг слишком сильно вцепился в девушку, и та возмущенно высвободилась из его рук.

«Ну и хвала Керуну! – подумал Пасита. Невозможно было танцевать, наблюдая, как девчонка тин Даррен улыбается слизняку тин Алларии. Тот же находится непозволительно близко. Удушливый гнев затопил грудь: – Да как он, вообще, смеет к ней прикасаться?!»

Госпожа тин Таллан направилась прочь, и тут же по лицу чувствительно хлестнуло. Подол красного платья ожег щеку, и дерзкая выходка все же заставила Защитника обратить на партнершу внимание. Та, танцуя, приближалась к Кире. Миг ушел на размышления, прежде чем в голове окончательно созрел план. Усилием воли Пасита тин Хорвейг успокоился.

«Так и быть, немного порадуем госпожу тин Таллан. Я сегодня крайне жертвенен!»

Он поймал руку в алой перчатке, возвращая темноволосую обратно. Лихо закрутив, неожиданно прогнул едва ли не до пола, словно проверяя упругое тело на прочность, и стиснул зубы, глядя не в пышное декольте, а поверх. Снова на Киру. Всей сутью желая оказаться на месте капающего слюной ничтожества, ряженного ассасином. Это его, тин Хорвейга, право обнимать ее, вдыхать запах волос и бархатной кожи: «Мое, и ничье больше!»

Защитник прогнал собственнические мысли, сейчас они сильно мешали. Что странно, сила была с ним солидарна, и Пасите не пришлось бороться еще и с ней.

«Это всего лишь лиардара. Способ покрасоваться, – уговаривал он себя, вздымая партнершу в воздух. – Сейчас музыканты закончат, и все чинно разойдутся по углам…»

Уговаривал, но понимал, сколько будет после лиардары тайных дуэлей, пламенных ссор и жарких примирений. В мозгах на миг помутилось. Госпожа тин Таллан, снова оторвавшись, предстала единым красным пятном. Защитник тряхнул головой, и затаил дыхание – к нему, быстро вращаясь, приближалось другое – белое, превратившееся в Киру.

«Что, сартог подери, со зрением?» – подумал он, а загребущие руки уже сами вцепились в девчонку.

Осознав, что делает Кире больно, тин Хорвейг ослабил хватку, но не смог сдержать колких слов. Хорошо еще направлены они были на тин Алларию. Делиться своим страшно не хотелось. Сила внутри встрепенулась, заворочалась протестуя. Пасита неожиданно понял, что до этого чувствовал себя неважно, словно бы заболел, а сейчас полегчало. Глядя в синие, как летнее небо глаза, на тонкий нос и дерзко торчащий подбородок, наблюдая легкий румянец, украсивший щеки и вызывающий непотребные мысли, не говоря о приоткрывшихся пухлых губах, он едва удержался от поцелуя. Глубокого, страстного, показывающего, кто здесь хозяин: «Потом! Непременно, но позже», – пообещал он себе, решив, что все же сначала сделает это так нежно, как никогда и никого не целовал.