Петр Ингвин - Зимопись. Книга вторая. Как я был волком

– Держись! Иду! – крикнул я, начисто забыв о конспирации, и стал быстро спускаться, иногда откровенно плюя на то самое правило трех опор. На чей-то недовольный рык сверху было начхать. В висках стучало. Молотом. По звонкой наковальне мозга. В том числе – спинного. Успею ли?

Последние пару метров пришлось просто съехать, расчекрыжив зад кровавыми полосами. Ступни почувствовали крепкую опору. Напрягшийся Смотрик уже вытягивал Тому из бездны, перехватив поперек ребер, мне осталось только придержать ее за руки, переворачивая головой вверх, а его подстраховать.

От опережитого страха вжавшись в спасителя, Тома не смела отпустить вцепившихся в него рук. Отдышавшись немного, она обнаружила себя висящей на постороннем человеке и меня рядом. Смутилась жутко. Ушки запылали.

– Спасибо, – проговорила Тома еле слышно, отлипая от парня, который продолжал держать ее так, словно она еще падала.

Объятия разжались. Серьезно кивнув, Смотрик полез вверх.

– Чапа, если бы не он… – вымолвила Тома.

– Ага.

Не тупой, понял.

Теперь я подстраховывал снизу, следя за каждым шагом, не отводя взвгляда от самого мелкого движения тела, поднятия ноги, опускания ступни, хватания руки, распрямления опорного колена. Красная, как знамя коммунизма, Тома молчала и не возражала. Правило трех опор с этой минуты соблюдалось неукоснительно.

Достигнув вершин скальной гряды, мы распластались в изнеможении и чуточку отдышались на пронизывающем ветру.

В начале спуска в долину обнаружилось райское местечко. Среди скал ниспадал и разбивался на миллионы бриллиантовых брызг маленький водопад. Рядом, прямо на склоне, расположилась рощица деревьев с похожими на вишню плодами, только вытянутыми и вязкими на вкус. Дома я бы придирался, а здесь объедался вволю, спеша набить желудок, пока вожак не дал другой команды. Вся стая быстро обгладывала ветви. Почти вся. Только Тома, съев с десяток ягодок, отправилась к водопаду.

Недалеко от меня посреди невысокого дерева на тонкой ветви висел Смотрик, держа в ладони горсть сорванных ягод. Не донес их до рта. Забыл, как жевать. Я повернулся посмотреть туда, куда он смотрит.

Ну, естественно. Окутанная сверкающим облаком, моющаяся Тома возносилась с пенившимися пузырьками брызг, словно сама превратилась в один из этих взрывающихся игристо-шаловливых пузырьков. «Красивых снов» – говорят в этом мире, уходя спать. Вот он, красивый сон, передо мной. Именно так он должен выглядеть. Красота природы во всех ее ипостасях.

– Грр! – сказал я Смотрику.

Едва не рухнув с хлипкой ветки, парниша быстро загрузил в рот полную горсть ягод. Ну, вылитый хомяк, если судить по надувшимся щекам. Или коала – если принять во внимание висение на дереве.

Не буду портить ему настроение, спаситель, все-таки. Я спустился на каменистую почву, кое-где пробивавшуюся жухлой зеленью. Наевшийся вожак уже отдыхал. Команды набирать ягод с собой не было, значит пойдем дальше. Сейчас небольшой привал. Упав на облезлую травку прямо под деревом, я вытянулся с непередаваемым наслаждением. Позвоночнику нужен отдых от постоянного четвероногого хождения. Веки сами собой смежились, мысли бесплотными ангелами унеслись на седьмое небо.

Обдало морозно-жгучим водяным холодом. Ледяные икры по очереди коснулись моих бедер, прижав слева и справа, а из дышащего влажной прохладой пупка скатились несколько капель воды. Прямо на меня. От такой бомбардировки кожа пошла пупырышками, как недавно на гребне скалы.

– Лежебока. Пойди искупнись, – чуть слышно прошелестело надо мной.

Я приоткрыл один глаз пошире. Покрытая такими же мурашками блестящая кожа Томы оживала от солнечного тепла. Глаза сияли. Намокшие волосы завершали сходство с вышедшей на берег русалкой, чье предназначение в жизни – манить, завораживать и завлекать в бездонные омуты.

– Смотрика пригласи, – едва слышно бросил я. – Он в твою сторону глаза сломал и чуть вывих шеи не заработал. Одно слово – Смотрик.

– Хорошая идея, – шаловливо шепнула Тома, перенося через меня ногу и отшагивая в сторону.

– Только учти, – добавил я вслед, – они мыться не любят.

– Знаю, они предпочитают облизываться.

Перед глазами вспыхнула ночная сцена. Я перевернулся на живот и затих.

Тома, конечно, никуда не пошла. Присела рядом.

– Ты из-за него, что ли, такой бука? – Она указала глазами на усиленно жующего Смотрика.

– Просто устал.

Я приподнялся, привалился спиной к тонкому деревцу и стал срывать низко растущие ягодки. Тома прислонилась с другой стороны, наши плечи соприкоснулись.

– Не представляешь, как здорово кому-то нравиться. – Тома с укором толкнула меня своим плечиком.

Хмуро глядя вдаль, я сделал неопределенное движение: как бы развел руками, но только обозначил действие, поскольку лень было поднимать руки целиком. Да, не представляю. Или нет, не представляю. Или представляю. Какая разница?

Над нами нависали скалы, пройденные с таким трудом. Вокруг слышалось чавканье, визги, рык. Кто-то уже выяснял отношения. Еще кого-то учили субординации.

В странной задумчивости рядом с нами остановился молоденький самец. Не то, чтобы совсем юный, но старше нас, как минимум, на несколько лет. Я прозвал его Живчиком, поскольку никогда не видел сидевшим на месте. В пещере он постоянно находил себе занятие. То играл с мелкими, то приставал к взрослым, требуя бороться. Всегда бывал поборот, но проходил неплохую школу. Частенько получал звонкие оплеухи. Иногда сам умудрялся дать кому-нибудь затрещину. Тогда он сразу падал на спину: извиняюсь, вышло случайно, не бейте сильно. Не били. Признал покорность – что еще нужно? То, что подрастает будущий конкурент, во внимание не принимали. Пока не опасен, и ладно. Здесь жили настоящим.

Живчик потянулся к Томе рукой.

– Грр! – ощетинился я, прыгая на четвереньки и кривясь в боевом оскале.

Живчик одурело поглядел на меня. Просто не понял. Как это? На него, набирающего силу самца, огрызается какая-то мелюзга?!

Тома отшатнулась, прячась за дерево. С соседнего дерева очумевшими глазами на происходящее глядел Смотрик.

– Гррр! – Живчик приподнялся надо мной, показывая мускулы.

По всем правилам я должен признать моральное поражение и отползти.

– Гррррр!!! – взревел я, пригибаясь к земле для прыжка.

Живчик оглянулся. Никому до нас не было дела, всем своих забот хватало. Еще раз посмотрев на меня, ждущего боя, он важно развернулся и побрел к воде. Типа, не очень-то хотелось. И вообще, у него дела, а мы отвлекаем.

– Что, здорово кому-то нравиться, ага? – морально укусил я бурно дышавшую Тому.

– Я имела в виду… – Ее голос изменился: – Смотри!

Далеко в долине вился дымок.