Натали Московских - Хроники Арреды. Нити Данталли

Мальстен кивнул.

– Я помогу. Но вам следует уйти. Так будет лучше, поверьте мне.

Беата вновь стиснула руку мужа, надеясь удержать его подле себя.

– Нет, Грегор, не оставляй меня с ним одну!

Кузнец качнул головой и накрыл руку жены своей ладонью.

– Я не уйду, – мягко сказал он, одновременно отвечая данталли. – Я никуда не уйду.

– Как скажете, – пожал плечами Мальстен.

Он едва заметно шевельнул пальцами, и его взгляд изменился. Серо-голубые глаза, пусть и остались похожими на человеческие, стали смотреть будто бы из иного мира. Мира, в который обыкновенным людям не было доступа. Черные нити, видимые одному лишь Мальстену, протянулись от его пальцев к голове и животу Беаты.

Женщина, не издавая ни звука, резко переменилась в лице: черты расслабились, дыхание выровнялось, рука, с силой сжимавшая руку мужа, опустилась на кровать, а затуманенный взгляд начал рассеянно бродить по комнате.

– Беата, – неуверенно окликнул Грегор. Он тщетно пытался найти ее взгляд, но супруга не реагировала.

– Она вас не видит. И не слышит, – спокойно сказал Мальстен, не взглянув на кузнеца. Контролировать тело марионетки ему не составляло труда, но контроль сознания давался много тяжелее и требовал предельной концентрации. – Я оградил ее от этого мира, чтобы уберечь от боли. Поэтому и предлагал вам не следить за моей работой: знаю, что вам она кажется неприятной и противоестественной.

Грегор неуверенно пожевал губу. В его отношении к нитям данталли Мальстен не ошибся ни в одном слове, но говорить об этом теперь, когда Беата находилась под контролем, совсем не хотелось.

– И сколько вы будете ее так держать?

Взгляд Мальстена, сосредоточенный на Беате, посуровел.

– Столько, сколько потребуется.

– И это никак не отразится на…

– … на вашем ребенке? Никак.

Грегор смущенно потупил взгляд и прерывисто вздохнул. Мальстен усмехнулся, поняв, что не только этот вопрос интересовал кузнеца.

– На ее душе это тоже никак не отразится. Вопреки всеобщему заблуждению, мы не крадем души. Это миф.

– Но ведь те сто солдат Анкорды… – неуверенно начал кузнец. Мальстен перебил его.

– Их души были в полном порядке. Я ничего у них не крал.

Грегор неловко зарделся, кивнув.

– Я… просто… я только хотел… Спасибо вам, мастер Ормонт.

– Идите. – Взгляд Мальстена вновь сделался равнодушным и сосредоточенным. – Вы здесь действительно не нужны, госпожа Шосс не почувствует вашего присутствия. Лучше подготовьте все к приходу повитухи и помолитесь богам, чтобы господин Адони вернулся как можно быстрее.

– Я думал, вы выгоняете меня, потому что я стесняю вас.

– Меня – нет. Но, думаю, ваша супруга не захотела бы, чтоб из ее состояния устраивали представление .

Последнее слово прозвучало удивительно ядовито, и Грегор потупился. В смердящей недовольством тишине он медленно, то и дело оборачиваясь, зашагал к выходу из комнаты.

– Мастер Ормонт, – обратился он, замерев в дверях, и дождался, пока данталли отреагирует. – Спасибо вам.

Мальстен ничего не сказал.

Помедлив, кузнец, в конце концов, покинул комнату.

Вальсбургский лес, Гинтара

Днем ранее

Аэлин Дэвери не могла припомнить, когда в последний раз погода была столь отвратительной. На улице беспрестанно лил дождь, Аэлин вымокла до нитки и совершенно выбилась из сил после того, как пришлось сделать по такой погоде крюк, огибая болото.

Ближайшим населенным пунктом отсюда был Росс – в двух лигах к юго-востоку. Ближе – только летняя резиденция графа Ричифера, где Его Сиятельство с семьей часто задерживался до поздней осени. До особняка было рукой подать, до Росса пришлось бы двигаться лесом не один час, и Аэлин решила попытать удачу в графской обители. Она надеялась, что ее хотя бы пустят в хлев обсохнуть и переждать дождь, о большем она не собиралась просить. Однако Его Сиятельство проявил искреннее радушие и пригласил путешественницу в дом.

На вопросы о том, что ее сюда привело, она отвечала уклончиво. Об охотниках – таких, как она, – на Арреде бытовало два прямо противоположных мнения, и Аэлин не желала в такую скверную погоду напороться на худшее из них. К тому же версия о «путешественнице, разыскивающей близкого человека», вполне удовлетворила любопытство хозяев. Графиню Колин и вовсе интересовал не род занятий, а нравы гостьи. Она предупреждающе смотрела на Аэлин, давая понять, что не ручается за себя, если та позволит себе малейшие вольности в отношении графа.

Репутация четы Ричифер бежала вперед своих обладателей – о ветрености графа слагали легенды едва ли не во всем Вальсбруге, а его супруга слыла дамой с железным нравом, которой каким-то непостижимым образом удавалось до сих пор пресекать измены мужа. Вполне объяснимо, что нежданный визит молодой женщины не вызвал у графини добрых предчувствий.

Внешность Аэлин Дэвери производила двоякое впечатление. Она отличалась от хрупких придворных красавиц: ростом была чуть выше обычного, а тело, натренированное нелегкими нагрузками в пути, было крепким и подтянутым. Благородство тонких черт лица и яркость зеленых глаз портила легкая горбинка на носу, а огрубевшая кожа на руках со следами полученных в путешествиях царапин сбивала столку – ведь при этом Аэлин несла себя с достоинством, присущим высокородным дамам. Противоречивые детали внешности рождали и противоречивое отношение людей. Впрочем, Аэлин к этому привыкла.

Прибыв в резиденцию графа Ричифера, она всем своим видом показала, что не намерена становиться причиной семейных раздоров, и надеялась, что графиня расположится к ней (или хотя бы не прикажет слугам отравить ее за ужином).

Расположение Колин удалось получить самым неожиданным образом: визит Аэлин вызвал настоящий восторг у шестилетнего сына четы Ричифер, юного Стефана. Причиной бури эмоций стала не столько сама гостья, сколько оружие, закрепленное на ее поясе – большой нож с расширяющимся к середине и утяжеленным к концу клинком выгнутой формы и резной деревянной рукоятью.

– Ничего себе! – изумленно воскликнул светловолосый мальчик, и его глаза восторженно заблестели. – Какой у тебя меч!

Колин сразу же отчитала сына за фамильярное поведение, но Аэлин лишь улыбнулась в ответ на эту реплику и присела рядом с мальчиком.

– Это не меч, Ваше Сиятельство, – качнула головой она. – Это называется паранг. Идеален в долгом путешествии, потому что годится и для свежевания добычи, и чтобы срубать ветки в труднопроходимых лесах.

– Ты им прямо рубишь? Сама? – воскликнул мальчик. – А матушка говорит, что дамам не престало носить оружие.

Аэлин вновь улыбнулась, но не успела дать ответ: буквально из ниоткуда возникла гувернантка мальчика и позвала его. Аэлин проводила поникшего ребенка внимательным взглядом. Несмотря на восторженный блеск и живость в глазах, он показался ей болезненно осунувшимся и бледным, будто бы им уже начала овладевать какая-то хворь, однако еще не показала себя в полную силу.