Натали Московских - Хроники Арреды. Нити Данталли

Эленор продолжала глядеть на него по-матерински заботливо.

– Монстры так себя не корят, мой мальчик, – вздохнула она, и Мальстен невольно отвел взгляд. Эленор кивнула. – Да, именно об этом я и говорю. Знаешь, может, я и наивная старуха, но все же умею отличить искреннюю горечь от притворной. Рерих VII явно лгал на твой счет.

– Его версия официальная, – сухо сказал Мальстен.

– Что ж, – хитро прищурилась женщина, – с радостью услышу правдивую.

С того дня прошел год.

Эленор была единственным человеком, кому Мальстен открылся в Прите. Покидать деревню ему не пришлось: никто и впрямь не узнал его секрет, а повитуха стала ему добрым другом.

За минувшие месяцы Мальстен позволил слабой надежде, что теперь его жизнь войдет в спокойное русло, разгореться в обоих сердцах. Но, похоже, он чем-то прогневал Тарт, раз она в одночасье решила отвернуться от него. Всего за один вечер он потерял единственного близкого друга, а его тайна стала известна семье кузнеца и, возможно, повитухе из соседней деревни. Оставаться в Прите было нельзя, уже сегодня придется уходить.

Снова скрываться.

Снова искать пристанище.

Слабость тяжелым грузом легла на плечи Мальстена. Он устало уронил голову на грудь, словно она была слишком тяжелой, чтобы шея могла удерживать ее.

– Я сделал, как ты говорила, Эленор. Все сделал. – Голос его предательски надломился, понадобилось несколько мгновений, чтобы взять себя в руки. – Надеюсь, боги будут милостивы к твоей душе и позволят тебе переродиться.

Дождевая вода неприятными холодными ручейками текла за ворот плаща, но у Мальстена не было сил снять с себя мокрую верхнюю одежду.

Шесть часов.

Слишком долго, чтобы пройти без страшных последствий.

До Войны Королевств Мальстен еще был способен на такое, но теперь…

Скорбно посмотрев на покойницу, он пообещал себе, что, как только оправится, похоронит Эленор, как подобает. Но сейчас он должен был расплатиться за то, что сделал в доме кузнеца.

Всего одна марионетка, – успокаивал себя кукольник. – Должно быть терпимо. Я должен это пережить, я ведь переживал и не такое.

Последняя нить, связывающая Мальстена с Беатой Шосс, оборвалась. Обреченный взгляд данталли уставился на светлеющее небо за окном. Утро четырнадцатого дня Матира медленно опускалось на Арреду, унося с собой ночую бурю и спокойную жизнь Мальстена Ормонта.

Вальсбургский лес, Гинтара

Четырнадцатый день Матира, год 1489 с.д.п.

Вместо тихой ночи в доме графа Ричифера Аэлин получила уйму работы – сожжение спарэги и последующее исследование особняка на предмет других существ. И хотя охотница была уверена, что эти меры совершенно излишни, чета Ричифер настояла и предложила щедрую оплату. Скрепя сердце Аэлин согласилась, провела тщательный осмотр дома и прилегающей территории, а потом целых два часа успокаивала Стефана.

Утром тринадцатого дня Матира она поспешила покинуть особняк и окрестности Росса, несмотря на продолжающуюся непогоду. Бэлл Ричифер уговаривал ее остаться, но Аэлин не хотела становиться цепным псом при графской чете. Заработав щедрую награду, она направилась в близлежащую деревню, надеясь хотя бы там перевести дух. Облегчать путнице дорогу боги явно не собирались: дождь перестал лишь утром следующего дня.

Радует хотя бы то, что наемники отстали. Похоже, их непогода потрепала не меньше , – успокаивала себя Аэлин, в глубине души понимая, что передышка будет недолгой. Сейчас ее следы на мокрой земле будут глубже и отчетливее, и преследователи, кем бы они ни были, быстро найдут ее.

Интересно, хоть в следующей деревне мне удастся поспать по-человечески? – Она мечтательно прикрыла глаза, представляя себе теплую сухую комнату какого-нибудь трактира. – Если удастся, я буду самым счастливым человеком на Арреде .

Мысль о возможном скором отдыхе придала сил, и Аэлин бодро зашагала в сторону лежащей на пути деревни. Она надеялась, что, если в Прите и попадется какая-то работа по ее части, то противником окажется не спарэга. Аэлин была уверена, что из всех иных существ, обитающих на Арреде болотные ведьмы – одни из самых отвратительных тварей, и в ближайшее время у нее не было никакого желания вновь сталкиваться с чем-то подобным.

Прит, Гинтара

Четырнадцатый день Матира, год 1489 с.д.п.

Утром посетителей в трактире «У Верна» было немного. Верн Эдлан скучал за стойкой, вполуха прислушиваясь к сонным разговорам парочки завсегдатаев и вполглаза наблюдая за своей женой. Та меланхолично размахивала метлой по полу, имитируя уборку.

Лучше б ты на этой метле полетела куда, ведьма. Хоть зрелище было бы какое, а так скука смертная , – с кривой улыбкой подумал Верн, рассматривая внушительные формы жены. Глядя, как она покачивает крутыми полными бедрами, Верн чувствовал прилив бодрости и желания. Лана Эдлан, несмотря на годы и полноту, сохраняла свой особый шарм, который чувствовался в любом, даже самом меланхоличном ее движении. За это муж в шутку прозвал ее ведьмой, и им обоим по-своему льстило это прозвище.

Вырывая завсегдатаев из сонных утренних бесед, дверь трактира открылась, и в помещение вошла молодая женщина. Верн Эдлан беззастенчиво вытаращился на нее. Она явно никогда прежде не бывала в Прите. Верн готов был голову дать на отсечение, что запомнил бы такую эффектную женщину, если б хоть раз видел ее прежде.

Она была довольно высокого роста и крепкого сложения для гинтариек женщин. Густые волосы мягкого золотисто-медового оттенка спускались растрепанными локонами ниже лопаток. Черты лица одновременно вбирали в себя благородную загадочность и незатейливую простоту. Незнакомка была весьма необычно одета: приталенный кремовый кожаный кафтан с грубоватыми черными застежками поверх светлой блузы плавно переходил в длинную юбку, которая при последующем рассмотрении оказалась вовсе не юбкой, а продолжением кафтана – четырьмя широкими полосами плотной кожи, разделенными разрезами от самых бедер. Под полосами ткани женщина носила плотные облегающие штаны. На ногах, явно привыкших к долгим странствиям, сидели высокие черные сапоги, запачканные в грязи – похоже она добиралась до Прита через лес после ночной бури. В ножнах на поясе был закреплен длинный нож с расширенным к середине клинком.

Верн заставил себя отвести взгляд от незнакомки, когда ее яркие зеленые глаза остановились на нем. Он почувствовал себя неловко, понимая, что слишком долго разглядывает посетительницу, совершенно не стесняясь присутствия своей супруги.

Светловолосая женщина направилась к стойке и устало вдохнула.